У меня как раз была служанка. Он просто сказал, что идет вниз.
— О чем он в основном говорил последние несколько недель?
— Да об истории рода. Она у. него так хорошо шла. А эту смешную старушенцию, мисс Лингард, он считал прямо бесценной. Она выискивала для него материалы в Британском музее и все такое прочее. Вы знаете, она работала с лордом Малкастером над его книгой. И она проявляла такт — я имею в виду, она не отыскивала ненужное. В конце концов, бывают такие предки, которых лучше не откапывать. А Джервас был весьма чувствителен. Она и мне помогала. Она раздобыла для меня уйму информации о Хатшепсут Вы знаете, я ведь перевоплощение Хатшепсут.
Леди Чевеникс-Гор сделала это заявление совершенно спокойным тоном.
— А до того, — продолжала она, — я была жрицей в Атлантиде.
Майор Ридл слегка пошевелился на своем стуле.
— Ээ... ээ... весьма интересно. Ну, леди Чевеникс-Гор, право, я думаю, это и все. Очень мило с вашей стороны.
Леди Чевеникс-Гор встала, прижимая к себе свое Восточное одеяние.
— Спокойной ночи, — сказала она, и ее взор переместился на какую-то точку над плечом майора
Ридла. — Спокойной ночи, Джервас, дорогой. Мне бы хотелось, чтобы ты пришел, но я знаю, что ты должен остаться здесь. — Потом, как бы разъясняя присутствующим, она добавила: — По крайней мере, сутки надо оставаться на том месте, где ты отошел. Пройдет какое-то время, прежде чем ты сможешь передвигаться и общаться.
Она выплыла из комнаты.Майор Ридлотер лоб.
— Уф-ф-ф, — пробормотал он. — Я и думать не думал, что она до такой степени чокнутая. Неужто она и вправду верит во всю эту чепуху?
Пуаро задумчиво покачал головой.
— Вероятно, это ей помогает, — сказал он. — В данный момент ей нужно создать для себя какой-то иллюзорный мир для того, чтобы можно было убежать от голой реальности смерти мужа.
— Ее вполне можно признать невменяемой и отправить в сумасшедший дом, — сказал майор Ридл. — Столько всякой чепухи и ни единого разумного слова.
— Нет-нет, друг мой. Интересно, что в массе этого словоблудия прорезается вдруг нечто весьма проницательное. Она доказала это своим замечанием о такте мисс Лингард, которая старается не откапывать нежелательных пращуров. Поверьте мне, леди Чевеникс-Гор далеко не дура.
Он встал и заходил взад-вперед по комнате.
— В этом деле есть вещи, которые мне не нравятся. Нет, они мне совсем не нравятся.
Ридл посмотрел на него с любопытством.
— Вы хотите сказать, нет мотива для самоубийства?
— Самоубийство, самоубийство? Да нет же, говорю вам! Психологически все неверно. Каким Чевеникс-Гор представлялся самому себе? Колоссом, исключительной личностью, центром вселенной! Разве такой человек покончит с собой? Безусловно, нет. Он скорее уничтожит кого-нибудь другого — какого-нибудь жалкого мураша в человеческом обличье, который посмел ему досадить... Подобный акт он мог бы рассматривать как необходимый — как освященный! Но самоуничтожение? Уничтожение такого «я»?
— Все это очень хорошо, Пуаро. Однако улики весьма недвусмысленные. Дверь заперта, ключ у него в кармане. Окно закрыто и закреплено на шпингалет.
Подобное случается в книгах, но я никогда не встречал такого в реальной жизни. Хотите еще что-нибудь сказать?
— Разумеется, хочу. — Пуаро уселся в кресло. — Вот он я, Чевеникс-Гор. Я сижу за своим письменным столом. Я намерен покончить с собой, потому что, к примеру, я обнаружил, что мое родовое имя самым ужасным образом обесчещено. Это не очень убедительно, но допустим, что этого достаточно. И что же я делаю? Как курица лапой, царапаю на листке бумаги «ПРОСТИТЕ». Ну, это еще куда ни шло. Затем я открываю ящик письменного стола, вытаскиваю пистолет, который там держу, заряжаю его, если он не заряжен, и — я что, стреляюсь? Нет, сначала я разворачиваю кресло — вот так, слегка склоняюсь направо — вот так, и только уж потом я прикладываю пистолет к виску и выстреливаю!
Пуаро вскочил с кресла и, резко повернувшись, спросил:
— Где же тут смысл, я вас спрашиваю? Зачем разворачивать кресло? Скажем, висела бы там на стене картина — ну, это еще можно было бы как-то понять. Например, какой-нибудь портрет, который умирающему захотелось бы запечатлеть в предсмертном взоре, но ведь там оконная занавеска — нет-нет, это бессмысленно.
— А вдруг ему захотелось выглянуть в окно? Бросить прощальный взгляд на поместье?
— Друг мой, вы говорите это без всякого убеждения. Собственно, вы сами знаете, что это вздор. В восемь минут девятого было темно, да и занавески-то были задернуты. Нет, нужно найти какое-то другое объяснение...
— Насколько я вижу, есть только одно: Джервас Чевеникс-Гор был сумасшедший.
Пуаро недовольно покачал головой. Майор Ридл встал.
— Идемте, — бросил он. — Побеседуем с остальными. Может, чего и добьемся.
ГЛАВА 6
После трудностей с леди Чевеникс-Гор майор Ридл испытал значительное облегчение, имея дело с таким трезво мыслящим адвокатом, как Форбс.Мистер Форбс удивительно осторожничал в своих заявлениях, но все его ответы были исключительно по существу.
Он признал, что самоубийство сэра Джерваса оказалось для него большим ударом. Он никогда бы не подумал, что сэр Джервас из тех, кто сам себя лишит жизни. Никакой причины для подобного действия он не видел.
— Сэр Джервас не только был моим клиентом, он был еще и старым моим другом. Я знал его с детства. Я бы сказал, жизнь доставляла ему удовольствие.
— В данных обстоятельствах я вынужден просить вас говорить совершенно откровенно, мистер Форбс. Не знали ли вы о какой-нибудь тайной тревоге или горе в жизни сэра Джерваса?
— Нет. Как и у большинства людей, у него были свои мелкие тревоги, но ничего сколько-нибудь серьезного.
— Может, какая-нибудь болезнь? Или ссора с женой?
— Нет, сэр Джервас и леди Чевеникс-Гор были преданы друг другу.
— У леди Чевеникс-Гор, — осторожно заметил майор Ридл, — похоже, весьма странные взгляды.
Мистер Форбс улыбнулся, снисходительной улыбкой мужчины.
— Дамам, — ответил он, — надо позволять иметь свои причуды.
Начальник полиции продолжал:
— Вы вели все правовые дела сэра Джерваса?
— Да. Моя фирма «Форбс, Огилви и Спенс» представляет семью Чевеникс-Горов уже больше ста лет
— Бывали ли в семье Чевеникс-Горов... какие-нибудь скандалы?
Брови у мистера Форбса подпрыгнули.
— Право, я вас не понимаю.
— Месье Пуаро, будьте добры, покажите мистеру Форбсу письмо, которое показывали мне.
Пуаро молча встал и с легким поклоном протянул письмо мистеру Форбсу.Мистер Форбс прочитал письмо, и брови у него поползли еще выше.
— В высшей степени удивительное письмо, — сказал он. — Теперь я понимаю правомочность вашего вопроса. Нет, насколько я знал, ничего такого, что бы оправдывало написание подобного письма, не было.
— И сэр Джервас ничего вам об этом не сказал?
— Абсолютно ничего. Должен признаться, я нахожу весьма любопытным, что он этого не сделал.
— Он привык поверять свои дела вам?
— Я думаю, он полагался на мое суждение.
— И вы представления не имеете, что подразумевается в этом письме?
— Я не хотел бы делать поспешные выводы. Майор Ридл оценил деликатность данного ответа.
— Ну-с, мистер Форбс, не расскажете ли вы нам, как сэр Джервас распорядился своим состоянием?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
— О чем он в основном говорил последние несколько недель?
— Да об истории рода. Она у. него так хорошо шла. А эту смешную старушенцию, мисс Лингард, он считал прямо бесценной. Она выискивала для него материалы в Британском музее и все такое прочее. Вы знаете, она работала с лордом Малкастером над его книгой. И она проявляла такт — я имею в виду, она не отыскивала ненужное. В конце концов, бывают такие предки, которых лучше не откапывать. А Джервас был весьма чувствителен. Она и мне помогала. Она раздобыла для меня уйму информации о Хатшепсут Вы знаете, я ведь перевоплощение Хатшепсут.
Леди Чевеникс-Гор сделала это заявление совершенно спокойным тоном.
— А до того, — продолжала она, — я была жрицей в Атлантиде.
Майор Ридл слегка пошевелился на своем стуле.
— Ээ... ээ... весьма интересно. Ну, леди Чевеникс-Гор, право, я думаю, это и все. Очень мило с вашей стороны.
Леди Чевеникс-Гор встала, прижимая к себе свое Восточное одеяние.
— Спокойной ночи, — сказала она, и ее взор переместился на какую-то точку над плечом майора
Ридла. — Спокойной ночи, Джервас, дорогой. Мне бы хотелось, чтобы ты пришел, но я знаю, что ты должен остаться здесь. — Потом, как бы разъясняя присутствующим, она добавила: — По крайней мере, сутки надо оставаться на том месте, где ты отошел. Пройдет какое-то время, прежде чем ты сможешь передвигаться и общаться.
Она выплыла из комнаты.Майор Ридлотер лоб.
— Уф-ф-ф, — пробормотал он. — Я и думать не думал, что она до такой степени чокнутая. Неужто она и вправду верит во всю эту чепуху?
Пуаро задумчиво покачал головой.
— Вероятно, это ей помогает, — сказал он. — В данный момент ей нужно создать для себя какой-то иллюзорный мир для того, чтобы можно было убежать от голой реальности смерти мужа.
— Ее вполне можно признать невменяемой и отправить в сумасшедший дом, — сказал майор Ридл. — Столько всякой чепухи и ни единого разумного слова.
— Нет-нет, друг мой. Интересно, что в массе этого словоблудия прорезается вдруг нечто весьма проницательное. Она доказала это своим замечанием о такте мисс Лингард, которая старается не откапывать нежелательных пращуров. Поверьте мне, леди Чевеникс-Гор далеко не дура.
Он встал и заходил взад-вперед по комнате.
— В этом деле есть вещи, которые мне не нравятся. Нет, они мне совсем не нравятся.
Ридл посмотрел на него с любопытством.
— Вы хотите сказать, нет мотива для самоубийства?
— Самоубийство, самоубийство? Да нет же, говорю вам! Психологически все неверно. Каким Чевеникс-Гор представлялся самому себе? Колоссом, исключительной личностью, центром вселенной! Разве такой человек покончит с собой? Безусловно, нет. Он скорее уничтожит кого-нибудь другого — какого-нибудь жалкого мураша в человеческом обличье, который посмел ему досадить... Подобный акт он мог бы рассматривать как необходимый — как освященный! Но самоуничтожение? Уничтожение такого «я»?
— Все это очень хорошо, Пуаро. Однако улики весьма недвусмысленные. Дверь заперта, ключ у него в кармане. Окно закрыто и закреплено на шпингалет.
Подобное случается в книгах, но я никогда не встречал такого в реальной жизни. Хотите еще что-нибудь сказать?
— Разумеется, хочу. — Пуаро уселся в кресло. — Вот он я, Чевеникс-Гор. Я сижу за своим письменным столом. Я намерен покончить с собой, потому что, к примеру, я обнаружил, что мое родовое имя самым ужасным образом обесчещено. Это не очень убедительно, но допустим, что этого достаточно. И что же я делаю? Как курица лапой, царапаю на листке бумаги «ПРОСТИТЕ». Ну, это еще куда ни шло. Затем я открываю ящик письменного стола, вытаскиваю пистолет, который там держу, заряжаю его, если он не заряжен, и — я что, стреляюсь? Нет, сначала я разворачиваю кресло — вот так, слегка склоняюсь направо — вот так, и только уж потом я прикладываю пистолет к виску и выстреливаю!
Пуаро вскочил с кресла и, резко повернувшись, спросил:
— Где же тут смысл, я вас спрашиваю? Зачем разворачивать кресло? Скажем, висела бы там на стене картина — ну, это еще можно было бы как-то понять. Например, какой-нибудь портрет, который умирающему захотелось бы запечатлеть в предсмертном взоре, но ведь там оконная занавеска — нет-нет, это бессмысленно.
— А вдруг ему захотелось выглянуть в окно? Бросить прощальный взгляд на поместье?
— Друг мой, вы говорите это без всякого убеждения. Собственно, вы сами знаете, что это вздор. В восемь минут девятого было темно, да и занавески-то были задернуты. Нет, нужно найти какое-то другое объяснение...
— Насколько я вижу, есть только одно: Джервас Чевеникс-Гор был сумасшедший.
Пуаро недовольно покачал головой. Майор Ридл встал.
— Идемте, — бросил он. — Побеседуем с остальными. Может, чего и добьемся.
ГЛАВА 6
После трудностей с леди Чевеникс-Гор майор Ридл испытал значительное облегчение, имея дело с таким трезво мыслящим адвокатом, как Форбс.Мистер Форбс удивительно осторожничал в своих заявлениях, но все его ответы были исключительно по существу.
Он признал, что самоубийство сэра Джерваса оказалось для него большим ударом. Он никогда бы не подумал, что сэр Джервас из тех, кто сам себя лишит жизни. Никакой причины для подобного действия он не видел.
— Сэр Джервас не только был моим клиентом, он был еще и старым моим другом. Я знал его с детства. Я бы сказал, жизнь доставляла ему удовольствие.
— В данных обстоятельствах я вынужден просить вас говорить совершенно откровенно, мистер Форбс. Не знали ли вы о какой-нибудь тайной тревоге или горе в жизни сэра Джерваса?
— Нет. Как и у большинства людей, у него были свои мелкие тревоги, но ничего сколько-нибудь серьезного.
— Может, какая-нибудь болезнь? Или ссора с женой?
— Нет, сэр Джервас и леди Чевеникс-Гор были преданы друг другу.
— У леди Чевеникс-Гор, — осторожно заметил майор Ридл, — похоже, весьма странные взгляды.
Мистер Форбс улыбнулся, снисходительной улыбкой мужчины.
— Дамам, — ответил он, — надо позволять иметь свои причуды.
Начальник полиции продолжал:
— Вы вели все правовые дела сэра Джерваса?
— Да. Моя фирма «Форбс, Огилви и Спенс» представляет семью Чевеникс-Горов уже больше ста лет
— Бывали ли в семье Чевеникс-Горов... какие-нибудь скандалы?
Брови у мистера Форбса подпрыгнули.
— Право, я вас не понимаю.
— Месье Пуаро, будьте добры, покажите мистеру Форбсу письмо, которое показывали мне.
Пуаро молча встал и с легким поклоном протянул письмо мистеру Форбсу.Мистер Форбс прочитал письмо, и брови у него поползли еще выше.
— В высшей степени удивительное письмо, — сказал он. — Теперь я понимаю правомочность вашего вопроса. Нет, насколько я знал, ничего такого, что бы оправдывало написание подобного письма, не было.
— И сэр Джервас ничего вам об этом не сказал?
— Абсолютно ничего. Должен признаться, я нахожу весьма любопытным, что он этого не сделал.
— Он привык поверять свои дела вам?
— Я думаю, он полагался на мое суждение.
— И вы представления не имеете, что подразумевается в этом письме?
— Я не хотел бы делать поспешные выводы. Майор Ридл оценил деликатность данного ответа.
— Ну-с, мистер Форбс, не расскажете ли вы нам, как сэр Джервас распорядился своим состоянием?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19