Они будут спорить о пальме первенства, и, что удивительно, совершенно искренне. Мне сложно сказать, смешно это или грустно, но так в итоге и произошло.
…В паузах между боевыми схватками с носителями диктофонов мне приходилось выходить на сцену, получая для “Троллей” призы от журнала “FUZZ”. В номинации “лучшая рок-группа” и “лучшее видео”. Пресс-атташе “Троллей”, как и все живое вокруг, был чудовищно бухим. Поэтому не понимаю, как я едва не рухнул со сцены, отважившись посмотреть в зал. Зрелище было из тех, что надолго врезаются в память. Впереди колыхалось темное человеческое море, разрезаемое лучом военного прожектора, который светил прямо в глаза. “Гул затих, я вышел на подмостки…” Сжимая в руках тяжелые фуззовские статуэтки, я хотел сказать что-нибудь своим новым тысячам друзей. Сказать про Земфиру…
Детектор работал по полной: говорить/не говорить. Ответственность была огромной. С одной стороны, зал находился в неведении, что здесь, в “Юбилейном”, находится человек, который через год, скорее всего, будет стоять на этой сцене в роли триумфатора. С другой стороны, можно было заочно-пафосно заявить, что через месяц выйдет альбом, который перевернет людям мозги…
В итоге ничего про Земфиру я не сказал. Пропел какие-то героические дифирамбы в адрес Лагутенко. Может, испугался. Может, в последний момент решил, что и так все будет нормально, без игры “в Ленина на броневике”.
…Вернувшись из Питера, я столкнулся с двумя видами новостей. Во-первых, количество недоброжелательных откликов на ротируемую песню “СПИД” превышало все мыслимые нормы. В радиотурнире дебютантов “Нашего Радио” песня “СПИД” проиграла группе Mad Dog – кажется, со счетом 40:60. “И где вы только эту торговку урюком с башкирского рынка нашли?” – звонили в эфир чуткие радиослушатели. “Дай им Бог здоровья, – узнав о такой реакции, спокойно сказала Земфира. – И таланта побольше”. Кого она имела в виду, осталось непонятно. Переспрашивать я не стал, зато поторопился обрадовать артистку хорошими новостями.
После пресс-конференции в “Бифитере” газеты просто прорвало на комплименты. Это был плюс. Минус был один: все журналисты начали сравнивать Земфиру с Лагутенко. “Ее дебютная запись очень похожа на „Мумий Тролль“, – писали “Известия”. – Убрать вокал – так и совсем похожа”.
“Земфира – это, грубо говоря, девичий вариант „Мумий Тролля“, – сообщали “Московские новости”. – Она как бы взяла слова и манеры Лагутенко, бодрое безумие Агузаровой и легкость Ветлицкой. Иные песни альбома, впрочем, звучат так, как если бы покойную Янку Дягилеву продюсировал не Егор Летов, а, не приведи господь, все тот же Илья Лагутенко”.
У Земфиры подобные сравнения вызывали жесткую аллергию. Когда в кафе “Cosmo” она увидела по MTV клип “Ранетка”, то сказала насмешливо в диктофон: “О, кореш поет… Фрэнд”. Еще через полчаса в интервью “Собеседнику” на эту же тему она заявила: “Чудные вы люди. Я начала писать песни задолго до знакомства с Ильей… Я, между прочим, русскую музыку почти не слушаю и альбом „Морская“ не люблю. Считаю глупостью совершеннейшей. Илья не обидится, я ему это уже говорила”.
Илья обидеться не мог, поскольку записывал в Лондоне “Точно ртуть алоэ”. При визировании текста я слова про “Морскую”, естественно, убрал. А нам с Земфирой приходилось “выяснять отношения” – что-то на тему того, что мы плывем в одной лодке. Она, Илья, Бурлаков, я, наконец…
“Ну да – трое в лодке, не считая собаки… У меня почему-то складывается такое ощущение…” – как-то болезненно прореагировала она.
Тем не менее, когда на следующий день мы поехали давать интервью на “Радио Максимум”, Земфира заметно прогрессировала – в рамках собственной эстетики, естественно. На вопрос редактора “Макси ньюз” Юры Федорова, считает ли она себя воспитанницей Лагутенко, Земфира ответила: “Слово „воспитанник“ меня не то чтобы обижает… Я – женщина, он – мужчина. У меня есть музыкальное образование, у него – нет. У нас разный подход к музыке. Илья отражает в музыке свой характер, я – свой. Илья не является моим продюсером… Мы просто хорошие знакомые”.
Сегодня я понимаю, что в данной ситуации Земфире надо было помочь и придумать для 22-летней девушки какую-нибудь универсальную формулировку. Мы же плыли по течению, которое неумолимо несло нас к дате презентации альбома, появления которого ждали тысячи поклонников…
Тут уместно напомнить, что выход пластинки, как правило, предваряется ротацией по телевидению одного или двух клипов. Чтобы альбом был ожидаемым. У Земфиры история с клипами сложилась неоднозначная. Отснятый в Праге ролик на песню “СПИД” сенсации, мягко говоря, не произвел. Его отложили на полку “до лучших времен”, а выход диска предварял клип, снятый Виктором Солохой на песню “Ариведерчи”.
“Клип, на мой взгляд, получился довольно странным, – вспоминает Земфира. – Но мы его придумывали вместе, если я назову эти фамилии – вы сойдете с ума: Константин Эрнст, Леонид Бурлаков, Виктор Солоха, Земфира Рамазанова. Мы сидели в „Останкино“ и придумывали в кабинете генерального директора клип. В итоге получилось нечто”.
После того как ролик “Ариведерчи” попал в телеротацию, презентацию пластинки решено было провести 8 мая в клубе “16 тонн”. Акция задумывалась совместно с журналом “ОМ” и компанией “Real Records”, которой “Утекай звукозапись” продала дистрибьюторские и смежные права.
…Непосредственно перед презентацией мы с Земфирой пошли в “16 тонн” – на выступление Жанны Агузаровой. Дело было за сутки до нашей акции.
“На втором курсе я впервые услышала „Русский альбом“ Агузаровой, – рассказывала Земфира по дороге в “16тонн”. – Там у нее играл просто потрясающий гитарист… А в 93-м году „Браво“ выступали в Уфе… Билеты тогда были дорогущие – по двадцать пять тысяч рублей. Но я пошла – и не пожалела. Жанна была в ударе, а в конце выступления взяла и перепрыгнула через барабанную установку…”
В “16 тоннах” Земфира внимательно отслушала Агузарову и на мой вопрос: “Ну и как тебе королева рок-н-ролла?” – неожиданно заявила: “А у меня голос все равно лучше”. Сказано это было по-взрослому. Серьезно. “Вот завтра ты всем это и докажешь”, – подытожил я.
На следующий день приехавшие из Уфы музыканты Земфиры оккупировали клуб с самого утра. Я тоже примчался пораньше, поскольку работы по аккредитации было выше крыши. У станции метро “Улица 1905 года” купил букет весенних ромашек – такая у меня возникла не очень глубокая ассоциация с одноименной песней. Земфира заметно нервничала, но ромашкам обрадовалась, воткнув одну из них себе за ухо. Так весь саундчек с ней и пропела.
Уже во время настройки стало понятно, что сыгранность уфимской группы далека от идеала. В небольшом клубе это было слышно особенно отчетливо. Именно на саундчеке, когда Земфира в сердцах материлась на весь клуб, я впервые увидел ее музыкантов в действии: Миролюбов на клавишах, Созинов на барабанах, Вадим Соловьев на гитаре и Ринат на басу. Все они меня не особенно впечатлили, но я гнал дурные мысли прочь. Типа Земфира – не дура. Она знает, что делает.
…Устраивая презентацию в клубе на Пресненском валу, мы, конечно, сильно рисковали. С точки зрения элементарной логики не мог пивной паб, рассчитанный на триста мест, вместить около тысячи гостей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
…В паузах между боевыми схватками с носителями диктофонов мне приходилось выходить на сцену, получая для “Троллей” призы от журнала “FUZZ”. В номинации “лучшая рок-группа” и “лучшее видео”. Пресс-атташе “Троллей”, как и все живое вокруг, был чудовищно бухим. Поэтому не понимаю, как я едва не рухнул со сцены, отважившись посмотреть в зал. Зрелище было из тех, что надолго врезаются в память. Впереди колыхалось темное человеческое море, разрезаемое лучом военного прожектора, который светил прямо в глаза. “Гул затих, я вышел на подмостки…” Сжимая в руках тяжелые фуззовские статуэтки, я хотел сказать что-нибудь своим новым тысячам друзей. Сказать про Земфиру…
Детектор работал по полной: говорить/не говорить. Ответственность была огромной. С одной стороны, зал находился в неведении, что здесь, в “Юбилейном”, находится человек, который через год, скорее всего, будет стоять на этой сцене в роли триумфатора. С другой стороны, можно было заочно-пафосно заявить, что через месяц выйдет альбом, который перевернет людям мозги…
В итоге ничего про Земфиру я не сказал. Пропел какие-то героические дифирамбы в адрес Лагутенко. Может, испугался. Может, в последний момент решил, что и так все будет нормально, без игры “в Ленина на броневике”.
…Вернувшись из Питера, я столкнулся с двумя видами новостей. Во-первых, количество недоброжелательных откликов на ротируемую песню “СПИД” превышало все мыслимые нормы. В радиотурнире дебютантов “Нашего Радио” песня “СПИД” проиграла группе Mad Dog – кажется, со счетом 40:60. “И где вы только эту торговку урюком с башкирского рынка нашли?” – звонили в эфир чуткие радиослушатели. “Дай им Бог здоровья, – узнав о такой реакции, спокойно сказала Земфира. – И таланта побольше”. Кого она имела в виду, осталось непонятно. Переспрашивать я не стал, зато поторопился обрадовать артистку хорошими новостями.
После пресс-конференции в “Бифитере” газеты просто прорвало на комплименты. Это был плюс. Минус был один: все журналисты начали сравнивать Земфиру с Лагутенко. “Ее дебютная запись очень похожа на „Мумий Тролль“, – писали “Известия”. – Убрать вокал – так и совсем похожа”.
“Земфира – это, грубо говоря, девичий вариант „Мумий Тролля“, – сообщали “Московские новости”. – Она как бы взяла слова и манеры Лагутенко, бодрое безумие Агузаровой и легкость Ветлицкой. Иные песни альбома, впрочем, звучат так, как если бы покойную Янку Дягилеву продюсировал не Егор Летов, а, не приведи господь, все тот же Илья Лагутенко”.
У Земфиры подобные сравнения вызывали жесткую аллергию. Когда в кафе “Cosmo” она увидела по MTV клип “Ранетка”, то сказала насмешливо в диктофон: “О, кореш поет… Фрэнд”. Еще через полчаса в интервью “Собеседнику” на эту же тему она заявила: “Чудные вы люди. Я начала писать песни задолго до знакомства с Ильей… Я, между прочим, русскую музыку почти не слушаю и альбом „Морская“ не люблю. Считаю глупостью совершеннейшей. Илья не обидится, я ему это уже говорила”.
Илья обидеться не мог, поскольку записывал в Лондоне “Точно ртуть алоэ”. При визировании текста я слова про “Морскую”, естественно, убрал. А нам с Земфирой приходилось “выяснять отношения” – что-то на тему того, что мы плывем в одной лодке. Она, Илья, Бурлаков, я, наконец…
“Ну да – трое в лодке, не считая собаки… У меня почему-то складывается такое ощущение…” – как-то болезненно прореагировала она.
Тем не менее, когда на следующий день мы поехали давать интервью на “Радио Максимум”, Земфира заметно прогрессировала – в рамках собственной эстетики, естественно. На вопрос редактора “Макси ньюз” Юры Федорова, считает ли она себя воспитанницей Лагутенко, Земфира ответила: “Слово „воспитанник“ меня не то чтобы обижает… Я – женщина, он – мужчина. У меня есть музыкальное образование, у него – нет. У нас разный подход к музыке. Илья отражает в музыке свой характер, я – свой. Илья не является моим продюсером… Мы просто хорошие знакомые”.
Сегодня я понимаю, что в данной ситуации Земфире надо было помочь и придумать для 22-летней девушки какую-нибудь универсальную формулировку. Мы же плыли по течению, которое неумолимо несло нас к дате презентации альбома, появления которого ждали тысячи поклонников…
Тут уместно напомнить, что выход пластинки, как правило, предваряется ротацией по телевидению одного или двух клипов. Чтобы альбом был ожидаемым. У Земфиры история с клипами сложилась неоднозначная. Отснятый в Праге ролик на песню “СПИД” сенсации, мягко говоря, не произвел. Его отложили на полку “до лучших времен”, а выход диска предварял клип, снятый Виктором Солохой на песню “Ариведерчи”.
“Клип, на мой взгляд, получился довольно странным, – вспоминает Земфира. – Но мы его придумывали вместе, если я назову эти фамилии – вы сойдете с ума: Константин Эрнст, Леонид Бурлаков, Виктор Солоха, Земфира Рамазанова. Мы сидели в „Останкино“ и придумывали в кабинете генерального директора клип. В итоге получилось нечто”.
После того как ролик “Ариведерчи” попал в телеротацию, презентацию пластинки решено было провести 8 мая в клубе “16 тонн”. Акция задумывалась совместно с журналом “ОМ” и компанией “Real Records”, которой “Утекай звукозапись” продала дистрибьюторские и смежные права.
…Непосредственно перед презентацией мы с Земфирой пошли в “16 тонн” – на выступление Жанны Агузаровой. Дело было за сутки до нашей акции.
“На втором курсе я впервые услышала „Русский альбом“ Агузаровой, – рассказывала Земфира по дороге в “16тонн”. – Там у нее играл просто потрясающий гитарист… А в 93-м году „Браво“ выступали в Уфе… Билеты тогда были дорогущие – по двадцать пять тысяч рублей. Но я пошла – и не пожалела. Жанна была в ударе, а в конце выступления взяла и перепрыгнула через барабанную установку…”
В “16 тоннах” Земфира внимательно отслушала Агузарову и на мой вопрос: “Ну и как тебе королева рок-н-ролла?” – неожиданно заявила: “А у меня голос все равно лучше”. Сказано это было по-взрослому. Серьезно. “Вот завтра ты всем это и докажешь”, – подытожил я.
На следующий день приехавшие из Уфы музыканты Земфиры оккупировали клуб с самого утра. Я тоже примчался пораньше, поскольку работы по аккредитации было выше крыши. У станции метро “Улица 1905 года” купил букет весенних ромашек – такая у меня возникла не очень глубокая ассоциация с одноименной песней. Земфира заметно нервничала, но ромашкам обрадовалась, воткнув одну из них себе за ухо. Так весь саундчек с ней и пропела.
Уже во время настройки стало понятно, что сыгранность уфимской группы далека от идеала. В небольшом клубе это было слышно особенно отчетливо. Именно на саундчеке, когда Земфира в сердцах материлась на весь клуб, я впервые увидел ее музыкантов в действии: Миролюбов на клавишах, Созинов на барабанах, Вадим Соловьев на гитаре и Ринат на басу. Все они меня не особенно впечатлили, но я гнал дурные мысли прочь. Типа Земфира – не дура. Она знает, что делает.
…Устраивая презентацию в клубе на Пресненском валу, мы, конечно, сильно рисковали. С точки зрения элементарной логики не мог пивной паб, рассчитанный на триста мест, вместить около тысячи гостей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114