Догонявший его доктор Бен Харрис громко и облегченно вздохнул.
– Настоящее имя Лизы Саммер – Лиза Грейсон, – заявил Грейсон с преувеличенной терпеливостью. – Я – ее отец, Уиллис Грейсон, а это ее личный врач, доктор Бенджамин Харрис. Теперь мы можем войти?
Лицо медсестры отразило смятение, но лишь на мгновение.
– Время посещения больных начинается у нас в два часа дня, – объяснила она. – Но если Лиза согласится, то я сделаю для вас исключение.
Кулаки Грейсона опять сжались, но на этот раз так и не разжались.
– Вы знаете, кто я такой? – заносчиво спросил он.
– Знаю, кто вы такой, с ваших слов. Послушайте, мистер Грейсон, не хочу быть...
– Бен, у меня просто нет времени на все эти пререкательства, – выпалил Грейсон. – Останьтесь здесь и объясните этой женщине, кто я такой и зачем приехал сюда. Если она будет продолжать путаться под ногами, позвоните проклятому директору этой так называемой больницы, пусть он поднимется сюда. А я пошел к Лизе.
Даже не дожидаясь ответа, он важно двинулся вперед.
На одной из вставных табличек, висевших на дверях палаты 515, значилось: «Л.Саммер». На другой табличке надписи не было. Уиллис Грейсон заколебался. Правильно ли он поступает, что сначала не послал цветы или не позвонил по телефону? Если, как он подозревал, другие настроили ее против него, то трудно предугадать, как она его встретит. «Нет, – решил он, – все же лучше навестить ее без предупреждения».
После того как ее принудили убежать из дома, когда это сделал Чарли, или Чак, или какое имя было там у этого негодяя, Грейсон потратил десятки тысяч долларов, чтобы найти ее. След ее затерялся в Майами. Затем неожиданно юноша вернулся домой без нее, не зная, куда она подевалась. После этого Грейсон установил за ним многомесячную слежку, включая поступавшую ему почту. Но это ничего не дало. Потом юноша куда-то уехал, не подозревая, как легко он отделался от опасности оказаться с переломанными ногами или того хуже.
«Нет, – сердито размышлял Грейсон, – тут просто цветочками не отделаешься».
Он слегка постучал в дверь, подождал и постучал снова. Наконец, он приоткрыл ее. Запахи пудры и лосьонов, крахмала и антисептических средств были знакомыми и неприятными. Он не заходил в больничную палату уже восемь лет, с тех пор как Лиза и он сидели вместе у постели его жены, Лизиной матери, угасавшей от рака, с которым она боролась больше года.
Теперь его дочь сидела в кресле с высокой спинкой, обложенная подушками, и смотрела в окно. Вид бинтов на том, что было когда-то ее правой рукой, вызвал горький комок, который подкатился к горлу Грейсона. Он обошел кресло и присел на мраморный подоконник. Лиза на мгновение бросила на него взгляд и тут же закрыла глаза и отвернулась.
– Здравствуй, золотце, – воскликнул он. – Я так рад, что нашел тебя. Я так скучал по тебе.
Он ждал от нее ответа, но знал по выражению ее лица и по положению плеч, что ответа не дождется.
«Будьте вы прокляты! – подумал он, свалив в одну кучу ее друзей, сожительниц по квартирам, любовников и докторов – настоящих и воображаемых, облив их плохо сознаваемой горячей ненавистью. – Будь они все прокляты, что ты оказалась в таком месте!»
– Мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через все это. – Он начал новую попытку заговорить. – Пожалуйста, Лиза. Не молчи, поговори со мной... Я хочу увезти тебя отсюда. Со мной прилетел доктор Харрис. Ты помнишь его? Он находится тут же, за дверью. Его сотрудники ждут тебя в медицинском центре у нас дома. Он осмотрит тебя, и, если сочтет, что это можно, мы доставим тебя к нам за полтора часа. Тим находится на крыше в вертолете. Он тоже скучал по тебе, дорогая. Всем тебя не хватало, Лиза?
Лиза продолжала смотреть в сторону. Грейсон поднялся и начал ходить по палате, подыскивая слова, которые открыли бы ему ее сердце.
«Если бы только ты послушалась меня с самого начала, – хотелось ему закричать. – Если бы ты только меня послушалась, тогда ничего этого не случилось бы».
– Знаю, что ты на меня сердишься, – сказал он вместо подуманного. – Но теперь все будет иначе. – Я сделаю невозможное, лишь бы ты была со мной... Пожалуйста, Лиза. Знаю, что тебе больно. Хочу помочь тебе побороть случившееся. Хочу помочь тебе понять, почему произошла эта ужасная трагедия... с... моим внуком. И если кто-то виноват в этом, то я больше всего хотел бы стать тем молотом, который поможет тебе покарать их... Ладно, ладно. – Он успокаивающе вздохнул и опять подошел к окну. – Понимаю, что тебе нелегко после всего случившегося. Послушай, я остановлюсь в гостинице «Бостониан». Номер будет указан прямо возле твоего телефонного аппарата. Я найму частную сестру для ухода за тобой и попрошу Бена Харриса связаться с твоими докторами. Пожалуйста, детка. Я... я тебя люблю. Пожалуйста, открой мне опять свое сердце.
Он постоял в нерешительности, потом повернулся и направился к двери.
– Приходи позже, отец, – неожиданно произнесла она.
Грейсон остановился. Не померещились ли ему ее слова?
– Сегодня после обеда, – добавила она. – В три часа. Обещаю поговорить тогда с тобой.
Ее мягкий монотонный голос не содержал в себе ни злобы, ни прощения.
Уиллис Грейсон повернулся и пристально посмотрел на нее. Но Лиза опять сидела без движения и смотрела в окно.
– Ладно, – наконец произнес он. – В три часа. – Он нежно поцеловал дочь в затылок. Она на это никак не отреагировала. – Буду здесь в три, – прошептал он. – Спасибо, дитя мое. Спасибо тебе.
Он задержался у двери, оглянулся и еще раз посмотрел на култышку, где когда-то была ее нормальная рука, с кистью и запястьем.
«Кому-то придется заплатить за это!»
Глава 10
Сара вслед за Гленном Пэрисом направилась к входу в зрительный зал и потом на сцену. Незанятыми оставались только последние несколько рядов, а народ все еще продолжал прибывать. Три телевизионные станции Бостона, представляющие основные телесети, направили сюда свою технику, операторов и репортеров, которые разместились между низким помостом сцены и первым рядом. Хотя Сара редко включала телевизор, она узнала двух тележурналистов. Понятно, что помимо праздного любопытства людей сюда привлекла возможность что-то узнать о некой редкой болезни.
Стол президиума, покрытый вельветом темно-красного цвета, был уставлен не меньше чем дюжиной микрофонов. За столом стояли раскладные стулья, три с одной и два с другой его стороны. Ели Бленкеншип и Рэндал Снайдер уже сидели на своих местах, оставив между собой один свободный стул. Пэрис показал Саре это место.
Если Пэрис и волновался в связи с этим событием или потому, что не приехал представитель Центра по борьбе с болезнями, то он никак не проявлял это ни своей внешностью, ни манерами. Осмотрев зал, он застегнул пиджак и подошел к трем врачам.
– Ну, на этот раз мы не можем жаловаться на недостаток интереса, – тихо сказал он. – Весь этот спектакль прошел бы значительно живее, если бы здесь был кто-нибудь из Центра по борьбе с болезнями, но постараемся сами справиться. Я сделаю несколько вступительных замечаний, потом выступите вы, Ели, вы, Рэндал, и, наконец, вы, Сара. Я бы предложил ограничиться очень кратким заявлением и заполнять все пробелы, отвечая на вопросы. Единственное, что мне хочется вам посоветовать, – чем меньше вы скажете, тем труднее будет исказить ваши слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
– Настоящее имя Лизы Саммер – Лиза Грейсон, – заявил Грейсон с преувеличенной терпеливостью. – Я – ее отец, Уиллис Грейсон, а это ее личный врач, доктор Бенджамин Харрис. Теперь мы можем войти?
Лицо медсестры отразило смятение, но лишь на мгновение.
– Время посещения больных начинается у нас в два часа дня, – объяснила она. – Но если Лиза согласится, то я сделаю для вас исключение.
Кулаки Грейсона опять сжались, но на этот раз так и не разжались.
– Вы знаете, кто я такой? – заносчиво спросил он.
– Знаю, кто вы такой, с ваших слов. Послушайте, мистер Грейсон, не хочу быть...
– Бен, у меня просто нет времени на все эти пререкательства, – выпалил Грейсон. – Останьтесь здесь и объясните этой женщине, кто я такой и зачем приехал сюда. Если она будет продолжать путаться под ногами, позвоните проклятому директору этой так называемой больницы, пусть он поднимется сюда. А я пошел к Лизе.
Даже не дожидаясь ответа, он важно двинулся вперед.
На одной из вставных табличек, висевших на дверях палаты 515, значилось: «Л.Саммер». На другой табличке надписи не было. Уиллис Грейсон заколебался. Правильно ли он поступает, что сначала не послал цветы или не позвонил по телефону? Если, как он подозревал, другие настроили ее против него, то трудно предугадать, как она его встретит. «Нет, – решил он, – все же лучше навестить ее без предупреждения».
После того как ее принудили убежать из дома, когда это сделал Чарли, или Чак, или какое имя было там у этого негодяя, Грейсон потратил десятки тысяч долларов, чтобы найти ее. След ее затерялся в Майами. Затем неожиданно юноша вернулся домой без нее, не зная, куда она подевалась. После этого Грейсон установил за ним многомесячную слежку, включая поступавшую ему почту. Но это ничего не дало. Потом юноша куда-то уехал, не подозревая, как легко он отделался от опасности оказаться с переломанными ногами или того хуже.
«Нет, – сердито размышлял Грейсон, – тут просто цветочками не отделаешься».
Он слегка постучал в дверь, подождал и постучал снова. Наконец, он приоткрыл ее. Запахи пудры и лосьонов, крахмала и антисептических средств были знакомыми и неприятными. Он не заходил в больничную палату уже восемь лет, с тех пор как Лиза и он сидели вместе у постели его жены, Лизиной матери, угасавшей от рака, с которым она боролась больше года.
Теперь его дочь сидела в кресле с высокой спинкой, обложенная подушками, и смотрела в окно. Вид бинтов на том, что было когда-то ее правой рукой, вызвал горький комок, который подкатился к горлу Грейсона. Он обошел кресло и присел на мраморный подоконник. Лиза на мгновение бросила на него взгляд и тут же закрыла глаза и отвернулась.
– Здравствуй, золотце, – воскликнул он. – Я так рад, что нашел тебя. Я так скучал по тебе.
Он ждал от нее ответа, но знал по выражению ее лица и по положению плеч, что ответа не дождется.
«Будьте вы прокляты! – подумал он, свалив в одну кучу ее друзей, сожительниц по квартирам, любовников и докторов – настоящих и воображаемых, облив их плохо сознаваемой горячей ненавистью. – Будь они все прокляты, что ты оказалась в таком месте!»
– Мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через все это. – Он начал новую попытку заговорить. – Пожалуйста, Лиза. Не молчи, поговори со мной... Я хочу увезти тебя отсюда. Со мной прилетел доктор Харрис. Ты помнишь его? Он находится тут же, за дверью. Его сотрудники ждут тебя в медицинском центре у нас дома. Он осмотрит тебя, и, если сочтет, что это можно, мы доставим тебя к нам за полтора часа. Тим находится на крыше в вертолете. Он тоже скучал по тебе, дорогая. Всем тебя не хватало, Лиза?
Лиза продолжала смотреть в сторону. Грейсон поднялся и начал ходить по палате, подыскивая слова, которые открыли бы ему ее сердце.
«Если бы только ты послушалась меня с самого начала, – хотелось ему закричать. – Если бы ты только меня послушалась, тогда ничего этого не случилось бы».
– Знаю, что ты на меня сердишься, – сказал он вместо подуманного. – Но теперь все будет иначе. – Я сделаю невозможное, лишь бы ты была со мной... Пожалуйста, Лиза. Знаю, что тебе больно. Хочу помочь тебе побороть случившееся. Хочу помочь тебе понять, почему произошла эта ужасная трагедия... с... моим внуком. И если кто-то виноват в этом, то я больше всего хотел бы стать тем молотом, который поможет тебе покарать их... Ладно, ладно. – Он успокаивающе вздохнул и опять подошел к окну. – Понимаю, что тебе нелегко после всего случившегося. Послушай, я остановлюсь в гостинице «Бостониан». Номер будет указан прямо возле твоего телефонного аппарата. Я найму частную сестру для ухода за тобой и попрошу Бена Харриса связаться с твоими докторами. Пожалуйста, детка. Я... я тебя люблю. Пожалуйста, открой мне опять свое сердце.
Он постоял в нерешительности, потом повернулся и направился к двери.
– Приходи позже, отец, – неожиданно произнесла она.
Грейсон остановился. Не померещились ли ему ее слова?
– Сегодня после обеда, – добавила она. – В три часа. Обещаю поговорить тогда с тобой.
Ее мягкий монотонный голос не содержал в себе ни злобы, ни прощения.
Уиллис Грейсон повернулся и пристально посмотрел на нее. Но Лиза опять сидела без движения и смотрела в окно.
– Ладно, – наконец произнес он. – В три часа. – Он нежно поцеловал дочь в затылок. Она на это никак не отреагировала. – Буду здесь в три, – прошептал он. – Спасибо, дитя мое. Спасибо тебе.
Он задержался у двери, оглянулся и еще раз посмотрел на култышку, где когда-то была ее нормальная рука, с кистью и запястьем.
«Кому-то придется заплатить за это!»
Глава 10
Сара вслед за Гленном Пэрисом направилась к входу в зрительный зал и потом на сцену. Незанятыми оставались только последние несколько рядов, а народ все еще продолжал прибывать. Три телевизионные станции Бостона, представляющие основные телесети, направили сюда свою технику, операторов и репортеров, которые разместились между низким помостом сцены и первым рядом. Хотя Сара редко включала телевизор, она узнала двух тележурналистов. Понятно, что помимо праздного любопытства людей сюда привлекла возможность что-то узнать о некой редкой болезни.
Стол президиума, покрытый вельветом темно-красного цвета, был уставлен не меньше чем дюжиной микрофонов. За столом стояли раскладные стулья, три с одной и два с другой его стороны. Ели Бленкеншип и Рэндал Снайдер уже сидели на своих местах, оставив между собой один свободный стул. Пэрис показал Саре это место.
Если Пэрис и волновался в связи с этим событием или потому, что не приехал представитель Центра по борьбе с болезнями, то он никак не проявлял это ни своей внешностью, ни манерами. Осмотрев зал, он застегнул пиджак и подошел к трем врачам.
– Ну, на этот раз мы не можем жаловаться на недостаток интереса, – тихо сказал он. – Весь этот спектакль прошел бы значительно живее, если бы здесь был кто-нибудь из Центра по борьбе с болезнями, но постараемся сами справиться. Я сделаю несколько вступительных замечаний, потом выступите вы, Ели, вы, Рэндал, и, наконец, вы, Сара. Я бы предложил ограничиться очень кратким заявлением и заполнять все пробелы, отвечая на вопросы. Единственное, что мне хочется вам посоветовать, – чем меньше вы скажете, тем труднее будет исказить ваши слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108