Я полулежал на боку в очень неудобной позе и благодарил Бога, что мне не хочется ни чихать, ни кашлять. Мне ужасно хотелось посмотреть, что же изображено на этой карте, но, кроме хозяйской задницы - весьма аппетитной, - я ничего не видел.
"Ничего, - успокаивал я себя, - когда она уйдет, ты тоже взглянешь на карту, только бы отличить ее от остальных. Но это будет нетрудно. Наверняка от нее разит духами".
Рановато я благодарил Бога. Вскоре я почувствовал энергичную атаку подвальных аборигенов, блох. Мерзкие насекомые, почувствовав безнаказанность и полную мою беззащитность, всем миром кинулись на уязвимые части моего бедного тела. Я подумал, что хозяйка слишком долго изучает геологическую карту. Еще минут пять - и я не выдержу, почешусь, а это может напугать молодую даму, она заверещит резаной свиньей и привлечет внимание поселковой общественности. Потом они увидят задавленную мною собачку, а потом... лучше не думать.
Отчетливо и резко запел дверной звонок. Женщина вздрогнула, затравленно озираясь, сунула планшетку вместе с картой в тайник и второпях побежала наверх. А я уже потрошил только что закрытый тайник. В планшетке, кроме карты, находились компас, лупа, логарифмическая линейка и... старый, но заряженный наган. На изнанке планшетки шариковой ручкой было выведено чертежным шрифтом: "Иконников С.К.".
Я развернул карту и, напрягая несчастные извилины, старался что-нибудь понять. Папуасы, наверное, так же разбираются в действии двигателя внутреннего сгорания. Из понятных для меня вещей в сумке были только наган, лупа и компас.
Неожиданно сверху донесся протяжный мучительный стон. Стонала женщина. Этого мне только не хватало. Вечно вы, господин Гончаров, вляпаетесь. Что вы, собственно, забыли в этом подвале? А может быть, к хозяйке пришел "друг" и теперь они попросту совокупляются и рычат от удовольствия. Нет, стон повторился, и теперь я понял: он принадлежит человеку, рот которого забит кляпом, а самому ему очень больно.
Прихватив планшетку со всем ее содержимым, я прокрался на первый этаж. При тусклом свете бра через полуприкрытую дверь я увидел очередное, ныне популярное, зверство. На овальном обеденном столе лежала хозяйка, мадам Панаева, та самая, что недавно коротала со мною время в подвале, только теперь она была совершенно голая, если не считать куска пластыря, которым был заклеен ее рот. Руки и ноги, разведенные в стороны до предела, были связаны под столом. Трудились над ней два мужика в черных куртках и черных чулках, натянутых на морды. Один методично прикладывал к ее спине раскаленный утюг, при этом монотонно твердил одно только слово: "Где? Где? Где?" Второй... Нет. Нет предела людской мерзости. Ну мучаете вы бабу для какой-то цели, мучайте. Зверейте дальше! Зачем же ее трахать? Оставайтесь мужиками... Впрочем, вы уже и не мужики и не люди. Интересно, как поведет себя нечищеный старый наган, вероятно, со старыми патронами. Наверное, плохо, хоть и расстояние невелико, три-четыре метра.
Но, вступаясь за дочку своего хозяина, наган не подвел. Садисту я прострелил кисть, держащую утюг, а насильнику, чтобы тоже мог убежать, правое плечо. Завыв шакалами, они закружили по холлу, не соображая, что делать дальше.
- Убирайтесь, - заревел я, искусственно добавляя хрип, - или сейчас завалю с концами!
Они зайцами рванулись вон и ускакали в ночь. Ровно через две минуты я последовал за ними, правда, через крышу, своим старым путем. Пометил я их качественно. Возможно, уже завтра мы будем знать о местонахождении Федора.
* * *
Мои старые добрые знакомые, несмотря на поздний час, бодрствовали, хмуро вперив опухшие рожи в волшебный экран телевизора.
- Шестой американский флот приветствует жителей Востока, - с порога радостно объявил я.
- Ты, гад семибатюшный, зачем мне руку поломал? - зло зарычал Боря.
- Так скажи мне спасибо. Ты ж с ножом на меня кидался! А если б зарезал? Сидел бы сейчас в КПЗ, ожидая следствия и суда. И потом опять сидел бы, ожидая окончания срока, амнистии или побега. Так что с тебя пузырь.
- Боря, не сердись, он правду говорит, - поддержал меня хозяин.
- Ты-то, сморчок, заткнись, сам знаю, что правду, только вот денег сейчас нет, а так бы поставил. Все чин по чину.
- Это дело поправимое, кто пойдет? - Я протянул остаток денег.
- Кто? Конечно Эрнст, а как же ты, ведь последние?
- Обо мне не беспокойтесь. На работу меня берут с завтрашнего утра. Сейчас был у Дмитрия Федоровича Гранина, все тип-топ. Так что вперед. Только ты, Боря, финку дай мне на время, завтра верну. Холодно что-то. Печку бы затопить.
- Нет базара, Костя. Эрн, ты еще здесь? Копаешься, как та Люся.
Через полчаса Эрнст вернулся с двумя бутылками, засунутыми в штаны. А еще через пятнадцать минут Боря клялся мне в верной любви и нерушимой мужской дружбе.
- Мужики, я когда вернулся? - перешел я к нужной мне теме.
- Где-то с час назад, может, поменьше, в одиннадцать, наверное.
- Нет, мужики. Я пришел два часа тому назад, значит, в десять.
- Иди ты, в десять только кино началось, а когда ты пришел, оно уже кончалось, значит, пришел ты в одиннадцать часов десять минут, - с немецкой пунктуальностью и несокрушимой логикой разложил все по пунктам Эрнст.
- Точно, точно, в одиннадцать тебя еще не было, - поддержал его психопат Боря.
- Мужики, вы меня не поняли. Завтра я ставлю ящик водки, но только пришел я в десять, даже чуть раньше.
- Но ведь ты пришел в одиннадцать, я сам видел.
- Боря, объясни ему, я уже не могу.
- Чё ты пристал к человеку. Сказано тебе - в десять, значит, так оно и было. - Боря со значением подмигнул мне, еле заметно указывая глазами на рукоять нагана, высунувшегося у меня из-за пазухи, как назло.
- Ну, если двое говорят одно и то же, то третьему нужно согласиться, резюмировал хозяин.
- Эрн, иди сходи за дровами, действительно холодно, - приказал Борис, - а мы тут с Костей кой-чего перетрем.
Когда закрылась дверь, психопат взял с места в карьер.
- Если кого-то замочил, то на стол пять "лимонов". Если на гоп, без мокрухи, то два с половиной. Как?
- Значит, два с половиной, - с омерзением согласился я, зная, что теперь он будет из меня выкачивать последние соки.
- Бабки на кон.
- Завтра. Сегодня нет ни копья.
- Счетчик включу!
- Тогда могу и замочить! Если не хочешь по-хорошему.
- Ладно, договорились, но чтоб к обеду было все как у Аннушки.
- Будет, что я - сам себе враг?
- Понятливый ты мужик. Давай краба.
- Надо мои туфли сжечь.
- Сей секунд спалим. Печку только растопим.
- А в чем буду ходить? Босиком-то уже холодно. Народ не поймет.
- Какой размер?
- Сорок второй с хвостиком.
- Мой размер, придется мне до дома канать. Ну, я быстро. Ты Эрну ничего не говори, а пушку свою спрячь где-нибудь во дворе. Чтобы все было чистенько, как у Клавы. Жди.
С охапкой дров заявился Эрнст, а я, как бы по нужде, вышел во двор, решив вместе с наганом спрятать планшетку. Так оно будет спокойнее. Выглянув за ворота, я убедился, что Борис действительно топает прочь от дома, а значит, наблюдать за мной не намерен. Но куда можно спрятать все это барахло в незнакомом дворе? В сортире? Нет, обычно это укромное место обыскивается в первую очередь. Курятник? Не подходит тоже. В огород? Неплохо, но мне с моими подошвами нельзя ходить по земле, тем более уже влажной. Разувшись, я зарыл свое сокровище в старой гороховой грядке, предварительно стерев с планшетки отпечатки пальцев и вытащив загадочную карту, которую затолкал себе в носок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25