Димка выстрелил уже на лету, но его опередила двустволка дебильного, разом харкнувшая из обоих стволов. Она и отбросила уже мертвое его тело на несколько метров. Истошно заверещала Евдокия. Бородачи скрылись за толстый кедровый ствол, а я, повалив Евдокию, упал рядом. Повисла пауза. И только черные дырки стволов по-прежнему с ненавистью следили за нами в четыре глаза. Через них из прищуренных зрачков шла смерть. Несколько минут стояла эта гнетущая тишина ожидания.
- Эй ты, кто там, выходи! - наконец заорал дебил. - Выходи, говорю, а то сейчас дружка твоего порешим. Выходи, не балуй! Считаю до трех. Раз, два...
Я лежал, обреченно ожидая, когда мои мозги превратятся в винегрет. Чертов Димка, хоть о покойниках плохо не говорят, но, кроме неприятностей, его смелый выпад нам ничего не дал. А Гоша явно поторопился, черт, он же не вооружен. И виновен в этом я сам, моя проклятая осторожность.
- Выходи, говорю! - опять заорал кретин.
- Да нет там никого, Михалыч.
- А железяка энта откудова взялась, или Боженька в лапту играется?
- Може, мужик тот кинул?
- А хрен его знает, эй ва, вставайте, голуби сизые, пошли вперед!
Мы с готовностью вскочили. Похоже, в ближайшем будущем нас убивать не собираются.
- Идите вперед! - скомандовал дебил. - Не оглядываться, шаг влево, шаг вправо считается побегом. Стреляем без предупреждений. - Довольный собой, он заржал.
- А как же Дима-то? - заголосила Евдокия. - Схоронить надобно.
- Волки похоронят, идите.
- Да что же вы, нелюди, что ли?
- Заткнись, баба, если не хочешь рядом с ним лечь.
- Креста на вас нет, ироды.
- Михалыч, а може, пусть схоронит, все меньше греха?
- Земля промерзла, они ее год ковырять будут.
- Да нет, мы быстро. У нас лопатка есть и топор, мы быстро.
- Ладно, сроку даю вам один час. Васька, дай-кось цигарку.
Как бешеные мы набросились на сцементированную морозом землю, стараясь уложиться в отведенное нам время. Зная, что свыше уговоренного дебил не даст ни минуты и Димкины косточки растащат по всей тайге.
- Никакие они не раскольники, - жарко зашептала Евдокия, - ишь, дымят своими вонючими папиросками. У староверов это запрещено. Не сектанты они, просто бандиты.
Бандиты тем временем с интересом изучали зубчатый окровавленный диск, прервавший жизнь их товарища. Евдокия ухала топором, откалывая звенящие комья земли, которые я тут же выкидывал на поверхность. Через полчаса мы наконец пробили мерзлую корку, и дальше работа пошла легче.
Мы уже выкопали около полуметра, когда услышали звук падения и короткий сдавленный крик. Бородач с лицом дебила лежал на животе, бездумно глядя на серое, снежное небо, а Вассаров уже занимался Васькой.
- Евдокия, похоже, нам придется рыть яму на троих, если Гоша не умерит свой пыл.
- Георгий, не надо, не убивай его, может, расскажет чего!
Она остановила его вовремя, потому что Васькина шея уже посинела в жестком захвате и смеющийся Вассаров готовился ее скрутить окончательно.
- Ладно, уговорила, тащите веревку. - Он с видимым сожалением отпустил добычу, и заплохевший мужичок покорно улегся у его ног.
- Ну, Вассаров, блин, ну ты даешь! - с восхищением, чуть не плача, воскликнул я.
- Работа у нас такая.
- Откуда ты вообще взялся?
- А с дерева, как белочка. Шею ему я еще на лету сломал, он мяукнуть не успел. Чистая работа. Учись, Константин. "Учись, мой сын, наука сокращает нам опыты быстротекущей жизни..." Димку жалко, полез наперед батьки в пекло.
- Чего же ты нас раньше не предупредил? Тогда и Гранин был бы жив.
- Да уснул я поутру. Ремнем к дереву пристегнулся и решил покемарить. Вот и покемарил. А когда проснулся, они уже вас накрыли. Что мне оставалось делать? Безоружному против трех стволов, стоящих друг от друга в отдалении. Я ждал, когда они скучкуются, причем под моей пихтой. А тут Димка влез не в свое дело. Здесь уже не выдержал, послал им "гостинчик" из рюкзака, хотя делать это было рискованно. Мог обнаружить себя. Ну да ладно, что было, то было. Вяжите этого пидора, я спиртяги глотну.
- Спасибо тебе, Георгий Георгиевич, - серьезно и скупо поблагодарила Евдокия, поклонившись в пояс.
- Да чего там, брось. Где спирт-то? Перемерз я сильно и жрать хочу.
- Погоди, я тебе сама налью. Сама дам поесть, Костя один справится.
А я уже справился, надел лесному бандиту наручники и связал ноги. Он молча терпел, только зверски вращал белесыми, бесноватыми глазами. На всякий случай привязав его к дереву, я вернулся к прерванной работе, рытью могилы.
- Ты, Костя, поглубже копай, чтоб на троих хватило, - руководил повеселевший Вассаров, - расширяй вправо.
- Нет, Митя будет отдельно лежать, могилку я ему вырою сама. Негоже это - убитому вместе с убийцей покоиться.
Решительно взяв топор, она отошла метров на пять и вновь принялась долбить неподатливую землю. Гоше не оставалось ничего иного, как выхватить у нее инструмент и продолжить начатое.
Вскоре моя яма была готова, и я спихнул туда труп хрипатого. Уже первые лопаты земли закрыли бороду убийце, когда меня остановил Вассаров:
- Погоди, Константин, не торопись, мы туда еще одну падаль сбросим.
- Как хочешь, могу и подождать. Слушай, Гоша, я покурю, а? Прикроюсь пологом и покурю. Невмоготу.
- Валяй, я сам хочу, и забыться хочется - хоть в работе...
Похоронив Дмитрия, мы вплотную занялись нашим пленником.
- Ну что, Васенька? - ласково спросил Гоша, наклонясь над бандитом. Удобно ли тебе, не жмет ли в коленках? Ты Евдокию хотел трахнуть? Сейчас мы тебя самого, орлика, трахать будем. Колом в задницу и поленом в рот. Говори, кто такой, быстро!
- Васька я, Рябов.
- Откуда? Говори.
- Больше я ничего говорить не буду. Лучше угробьте меня.
- Ой, ой, ой, дешево хочешь отделаться. У меня "духи" красноречивыми становились, а они не чета тебе, пидору лохматому. Евдокия, отойди подальше, бабам не нужно на такое смотреть. Выкидыш без беременности случиться может, тебе этого Константин не простит.
Довольный своей остротой, он сыто и громко заржал, а я простил ему и эту пошлость, потому что теперь я многое бы ему простил.
Подыскав подходящий кляп, Вассаров первым делом надежно забил Васькину пасть, потом помочился мычащему бандиту на бороду.
- Это еще пустячки, скоро ты, Васька, пожалеешь, что вообще родился на этом свете. Сначала мы попробуем очень любимую царем Алексеем Михайловичем Романовым дыбу. А, Васятка, ты как относишься к дыбе? Костя, подай-ка мне веревку.
Перекинув прочный капроновый трос через толстый кедровый сук, Вассаров один конец тщательно привязал к наручникам, а второй, намотав себе на руку, принялся неторопливо вытягивать. Дойдя до упора, он на секунду приостановился, поплевал на ладони и вопросительно посмотрел на меня, видимо ожидая одобрения. Его он не получил. Не люблю, когда мучают и бьют беззащитного, даже такого изверга. Хотя я прекрасно понимал, что иного выхода нет. Нам позарез нужны были сведения. Лезть в воду, не зная броду, я всегда считал делом крайне нежелательным. Враждебно и грозно шумела тайга, словно предупреждая нас, изуверов, о Судном дне.
- Да давай, уж коли начали! - не выдержал я.
- Еще поплачь, - криво усмехнулся Вассаров, и натянулся трос, и заскрипел сук. Вздернулись кверху мужицкие побелевшие руки. В рамке желтой смерзшейся бороды лицо его от напряжения и боли сделалось свекольным. На лбу выскочила толстая синяя вена и пульсировала, как секундная стрелка Васькиной разбойничьей жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25