Скажем, когда Виктор Фариас, собирая по крохам всякие мелочи, сводит технику к простому упоминанию, он возводит преграду обдумыванию национал-социализма и его производных*. В той мере, в какой среди нас витает призрак национал-социализма и угрожает из будущего своим новым воплощением, представляется необходимым поставить вопрос политически, без обиняков, что устранило бы субъективную произвольность подхода. Меня не только занимают фантазии г-на Хайдеггера о том, чтобы стать фюрером фюрера - какое-то время он хотел преподавать и модулировать судьбу - сколько попытка распознать в Хайдеггеровском мышлении неустранимые приметы гибели демократии. Хайдеггер завалил демократию (так же, как преподаватель заваливает класс, но так же как проваливают задачу, die Aufgabe), установленную на фундаменте техники. Его обдумывание сущности техники, которую он считает отличной от самой техники, вынуждает нас учесть происшедшую перестройку субъекта в ходе текущего разговора о ресурсах устойчивости человеческого , о поставке пациентов для клиники, в ходе анализа тела** . Именно от Хайдеггера исходит величайший вызов для тех из нас, кто хотел бы разбить железный ошейник фашизма, продолжающий сжиматься на горле мира. Но называя технику величайшей опасностью, с которой сталкивается демократия, Хайдеггер, цитируя Гельдерлина, попытался выявить также и спасительную силу ( das Rettende auch ).
Решающим для Хайдеггера является вопрос о возможности свободного отношения к технике. Нам придется пристально отслеживать источник несвободы, рупором которой он стал. Он не был единственным, не был и самым наивным из тех, что попались на крючок чудовищного в своей технической мощи государственного аппарата. И все же, Хайдеггер ощутил опасность слишком поздно, почему нам и придется пропустить его размышления о сущности техники - напрямую имеющие отношение к машинам смерти - через систему автоматического дозванивания до абонента. Иначе говоря, благосклонное отношение Хайдеггера к национал-социализму началось с получения вызова от техники - вызова, который пока еще просто не дошел до нас.
Немецкий телефильм Heimat (1987) посвящает часть своего повествования прокладке телефонной связи.
Телефон соединяет то, что было едва соотносимо или не соотносилось вообще, он глобализует и унифицирует, телефонные провода сшивают страну как рану. Телефон соучаствует в мифах об органическом единстве, в которых находят надежное убежище или защиту от кастрации. Государство обвивает себя сетью связи, коконом, из которого может расти смертоносный цветок единения под солнцем непрерывной обозримости. В противоположность этому, мы попытались установить телефоны, которые разъединяют - учат давать отбой и вновь набирать номер. Конечно, телефон не объясняет национал-социализма - и никакого состояния в его полноте17 - скорее он предлагает неиспробованный подход к коду терроризма, ибо терроризм прежде всего техничен. Конечно, это только мой наскок - ближе мне никак не подобраться. Однако в защиту своего проекта я могу сказать, что данный участок пути есть нечто, во всяком случае недоступное тоталитаризму. Сведя значение к нулевому уровню и заключив означивание в тесный компактный круг, подчиняя его бичу принудительного смысла, тоталитаризм пытался также сокрушить реальность. Но экзистенция абсолютно противится навязыванию закрытого круга означивания. В подлинно революционном тексте Жан Люк Нанси связывает нацизм и фашизм именно с манией непосредственности в противовес неопределенному опосредованию. Наши телефонные коммуникации на разных участках траектории пытаются вступить в диалог с presence-a-distance 18 Нанси, по поводу увязывания свободы с дальнодействием и другими модуляциями вызова.
Существует ряд исторических и теоретических предпосылок, делающих желательным развоплощение книги в точку контакта с системой Белла - тут есть некая таинственная история, и я чувствую обязанность проследить ее от начала до конца. Далее, при подключенном телефоне просто невозможно писать био-графию, будто бы ничего не произошло между биос ом и графос ом. Приходится изобретать иную форму, нечто вроде биофонии, где жизненные факты попадают в сумрачную зону между знанием и познанием, между прочной почвой эмпиризма и переменчивыми высотами спекуляции. Вот мы и пригласили Белла с его ассистентом, Уотсоном, взять слово, чтобы поставить знак стоп перед техногенным машизмом и вновь просим выслушать жуткую и потрясающую историю создания такой неумолимой вещи как телефон. В доказательство доброй воли я предлагаю очерк биофонии, предпосланный Руководству по Выживанию, прилагаемый как история без особых спекуляций и подобно телефону, чреватая другой историей, на сей раз философской. О том, как была проложена тропка между письменной и устной речью - по самой кромке взаимопроницаемости, где отсутствие и изгнание превратились в правило.
Почему телефон? В каком-то смысле это был кратчайший путь к выходу на режим метафизических определенностей любой степени. Он дестабилизирует идентичность Я и Другого, субъекта и вещи, упраздняет вписанность места, подрывает авторитет Книги и все время угрожает существованию литературы. Он и сам не уверен в своей идентичности в качестве объекта, вещи, комплекта оборудования, дистрибьютора речи или художественного изделия (начало телефона противится этому); он предлагает себя как судьбическую систему оповещения по тревоге, и разъединяющая сила телефона позволяет нам обрести нечто вроде материального супер-эго.19 Конечно, Деррида и другие прояснили ситуацию. Они создали коммутатор. Для Фрейда телефон, являясь примером трансмиссий бессознательного, подчеркивает драму небывало далекой дистанции. Это всегда оставленный позади ребенок или лицо далекого друга, перекодированное в звуковой вызов. И еще был Хайдеггер, втянутый в фашизм удавкой телефонного шнура, радиус которого ему не удалось измерить. Были и другие подавляющие приказы, опосредованные телефоном, они тоже станут объектом нашего внимания. Чтобы проследить эти вызовы, условия обретения голоса инстанцией далекого, и проникновение множества поражающих воздействий через телефонный кабель, необходимо, по-видимому, принять факт абсолютного приоритета Другого по отношению ко Мне и признать наличие встроенного механизма, почему-то обязующего Я отвечать на вызов.
...................AR..........AREA CODE 415
Поле зрения сужается музыкальное сопровождение
меркнущий свет чужая иноязычная речь
LA VOIX HUMAINE
Si, mais tres loin...
-- Toi, tu m entends?
Ce fils, c est le dernier
qui me rattache encore a nous
-- Je m etais couchee
avec le telephone-
-- Si tu ne m aimais pas et si
tu etais adroit, le telephone
deviendrait une arme effrayante.
Une arme qui ne laisse
pas de trace, pas de bruit.20
Грозное оружие, не оставляющее следов. Ее страх разъединения с ним возрастает. Она набрасывает на шею петлю телефонного шнура.
-- Je tu voix autour de mon cou.21
Что это, виселица или удавка? Невозможно решить, невозможно обрубить. Трубка падает.
Вас к телефону
Телефон, структура не эквивалентная своей технической истории, на этой стадии предварительного расследования означает нечто большее, чем просто технический объект. В первом слушании, под давлением принятия вызова , телефон фактически будет выступать как синекдоха техники вообще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Решающим для Хайдеггера является вопрос о возможности свободного отношения к технике. Нам придется пристально отслеживать источник несвободы, рупором которой он стал. Он не был единственным, не был и самым наивным из тех, что попались на крючок чудовищного в своей технической мощи государственного аппарата. И все же, Хайдеггер ощутил опасность слишком поздно, почему нам и придется пропустить его размышления о сущности техники - напрямую имеющие отношение к машинам смерти - через систему автоматического дозванивания до абонента. Иначе говоря, благосклонное отношение Хайдеггера к национал-социализму началось с получения вызова от техники - вызова, который пока еще просто не дошел до нас.
Немецкий телефильм Heimat (1987) посвящает часть своего повествования прокладке телефонной связи.
Телефон соединяет то, что было едва соотносимо или не соотносилось вообще, он глобализует и унифицирует, телефонные провода сшивают страну как рану. Телефон соучаствует в мифах об органическом единстве, в которых находят надежное убежище или защиту от кастрации. Государство обвивает себя сетью связи, коконом, из которого может расти смертоносный цветок единения под солнцем непрерывной обозримости. В противоположность этому, мы попытались установить телефоны, которые разъединяют - учат давать отбой и вновь набирать номер. Конечно, телефон не объясняет национал-социализма - и никакого состояния в его полноте17 - скорее он предлагает неиспробованный подход к коду терроризма, ибо терроризм прежде всего техничен. Конечно, это только мой наскок - ближе мне никак не подобраться. Однако в защиту своего проекта я могу сказать, что данный участок пути есть нечто, во всяком случае недоступное тоталитаризму. Сведя значение к нулевому уровню и заключив означивание в тесный компактный круг, подчиняя его бичу принудительного смысла, тоталитаризм пытался также сокрушить реальность. Но экзистенция абсолютно противится навязыванию закрытого круга означивания. В подлинно революционном тексте Жан Люк Нанси связывает нацизм и фашизм именно с манией непосредственности в противовес неопределенному опосредованию. Наши телефонные коммуникации на разных участках траектории пытаются вступить в диалог с presence-a-distance 18 Нанси, по поводу увязывания свободы с дальнодействием и другими модуляциями вызова.
Существует ряд исторических и теоретических предпосылок, делающих желательным развоплощение книги в точку контакта с системой Белла - тут есть некая таинственная история, и я чувствую обязанность проследить ее от начала до конца. Далее, при подключенном телефоне просто невозможно писать био-графию, будто бы ничего не произошло между биос ом и графос ом. Приходится изобретать иную форму, нечто вроде биофонии, где жизненные факты попадают в сумрачную зону между знанием и познанием, между прочной почвой эмпиризма и переменчивыми высотами спекуляции. Вот мы и пригласили Белла с его ассистентом, Уотсоном, взять слово, чтобы поставить знак стоп перед техногенным машизмом и вновь просим выслушать жуткую и потрясающую историю создания такой неумолимой вещи как телефон. В доказательство доброй воли я предлагаю очерк биофонии, предпосланный Руководству по Выживанию, прилагаемый как история без особых спекуляций и подобно телефону, чреватая другой историей, на сей раз философской. О том, как была проложена тропка между письменной и устной речью - по самой кромке взаимопроницаемости, где отсутствие и изгнание превратились в правило.
Почему телефон? В каком-то смысле это был кратчайший путь к выходу на режим метафизических определенностей любой степени. Он дестабилизирует идентичность Я и Другого, субъекта и вещи, упраздняет вписанность места, подрывает авторитет Книги и все время угрожает существованию литературы. Он и сам не уверен в своей идентичности в качестве объекта, вещи, комплекта оборудования, дистрибьютора речи или художественного изделия (начало телефона противится этому); он предлагает себя как судьбическую систему оповещения по тревоге, и разъединяющая сила телефона позволяет нам обрести нечто вроде материального супер-эго.19 Конечно, Деррида и другие прояснили ситуацию. Они создали коммутатор. Для Фрейда телефон, являясь примером трансмиссий бессознательного, подчеркивает драму небывало далекой дистанции. Это всегда оставленный позади ребенок или лицо далекого друга, перекодированное в звуковой вызов. И еще был Хайдеггер, втянутый в фашизм удавкой телефонного шнура, радиус которого ему не удалось измерить. Были и другие подавляющие приказы, опосредованные телефоном, они тоже станут объектом нашего внимания. Чтобы проследить эти вызовы, условия обретения голоса инстанцией далекого, и проникновение множества поражающих воздействий через телефонный кабель, необходимо, по-видимому, принять факт абсолютного приоритета Другого по отношению ко Мне и признать наличие встроенного механизма, почему-то обязующего Я отвечать на вызов.
...................AR..........AREA CODE 415
Поле зрения сужается музыкальное сопровождение
меркнущий свет чужая иноязычная речь
LA VOIX HUMAINE
Si, mais tres loin...
-- Toi, tu m entends?
Ce fils, c est le dernier
qui me rattache encore a nous
-- Je m etais couchee
avec le telephone-
-- Si tu ne m aimais pas et si
tu etais adroit, le telephone
deviendrait une arme effrayante.
Une arme qui ne laisse
pas de trace, pas de bruit.20
Грозное оружие, не оставляющее следов. Ее страх разъединения с ним возрастает. Она набрасывает на шею петлю телефонного шнура.
-- Je tu voix autour de mon cou.21
Что это, виселица или удавка? Невозможно решить, невозможно обрубить. Трубка падает.
Вас к телефону
Телефон, структура не эквивалентная своей технической истории, на этой стадии предварительного расследования означает нечто большее, чем просто технический объект. В первом слушании, под давлением принятия вызова , телефон фактически будет выступать как синекдоха техники вообще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18