Управление последствиями.
- То есть мы - плебеи, наше дело - подобрать за Озбеем отходы, - перевел Старлиц.
Виктор помрачнел. Было видно, что этого он и ждал.
- Вам придется убрать все следы и улики, - твердо произнес Тим. - Судя по спутниковой съемке, у местных жителей есть тракторы с навесным оборудованием. Скажите им, что вас прислал Озбей, позаимствуйте их технику и заройте все и всех. Потом подожгите здание.
- Как быть с вертолетом?
- Пусть местные снимут с него лопасти и элероны. Из фюзеляжа выйдет славная закусочная с шиш-кебаб.
- Столько возни! - проворчал Старлиц. - Что, если я откажусь?
Телефон зловеще смолк. Через некоторое время Тим проговорил:
- Насколько я понимаю, Старлиц, ты не очень любишь видеокамеры.
- При чем тут это? - насторожился Старлиц.
- Как ты отнесешься к тому, что сверхчувствительная орбитальная камера стоимостью в сорок восемь миллионов долларов, рассылающая кадры по всему миру, сфокусируется лично на тебе?
- Только не это! - быстро ответил Старлиц.
- Ты превратишься в щепотку сажи, приятель. Тебя развеет легким ветерком, как в мультиках Industrial Light and Magic .
- Я все понял, Тим, и все сделаю.
- Вот это другое дело.
- Он нам заплатит? - с надеждой спросил Виктор.
- Nyet! - рявкнул Старлиц по-русски.
- Вот дерьмо! Так я и знал.
Неприятное присутствие Тима стало действовать Старлицу на нервы. Ему не терпелось покончить с тематическим беспорядком, вернуться в предсказуемый мир, перестать решать глобальные проблемы.
- Чем еще мы можем тебе помочь, Тим?
- Сейчас скажу. - Тим заглушил высокие частоты и перешел на шепот. - Я немного придвинусь, чтобы меня не услышал ребенок... Вот так. Расскажи мне о Бетси Росс. До чего она хороша! Как у нее с оральным сексом?
- Спроси ее сам.
- Но ты ведь знаешь? Я превращаю ее в знаменитость на alt точка nude точка celebrity. Бетси будет звездой alt точка binaries точка erotica точка voyeur. Я уже убрал экранную заставку с Моникой Левински и заменил ее Бетси. - Том вздохнул со всей искренностью, на которую была способна его плоская душа. - Настанет день, когда я смогу к ней прикоснуться!
- Почему это тебя так беспокоит, Тим? Бетси Росс мечтает переспать со всем миром. Это как будто не подразумевает сильной разборчивости.
- Я же работаю на правительство, дубина! На этой службе не сколотишь состояние. У меня нет сверхдоходных акций интернет-компаний, я не миллионер, не связан с коммерцией. Что я могу предложить такой горячей штучке, как Бетси?
- Власть.
- Действительно! - обрадовался Тим. - Как я сам не додумался? Отлично. Ну, пока! - И связь прервалась.
Престарелые киприоты, доживавшие свой век в деревне, не слишком удивились появлению Виктора и Старлица. Еще меньшим оказалось их удивление, когда Старлиц изложил свое намерение. Местные жители были рады помочь, но вопросов не задавали. Дед в жилетке завел дряхлый ковшовый экскаватор и молча указал на ближайшую лимонную рощу.
Пока бабушка в платке поила Зету лимонадом, Виктор и Старлиц заехали на дребезжащем агрегате в сад. Там их взору предстал длинный ряд заросших холмиков разной давности и размеров.
Это были без вести пропавшие. Люди, легшие в эти могилы, слишком далеко ушли от турецкого повествовательного консенсуса, как его представлял себе Озбей: кто в коммунистическую партию, кто в курдский национализм, которому не полагалось существовать, кто в жертвенный шиитский культ. Этим они подписали себе негласный смертный приговор. Им не полагалось некрологов, могильных камней, слез безутешных близких. Вообще ничего.
- Ты когда-нибудь работал на экскаваторе? - спросил Старлиц Виктора.
- Нет.
- Хочешь научиться?
- Я что, похож на крестьянина?
- Ладно, хвастунишка, будешь подтаскивать трупы.
Виктор и Старлиц трудились почти до темноты. Старлиц оказался мастером могильного дела: он выкопал в саду второй ровный ряд могил.
С наступлением вечера картина бойни, устроенной Озбеем, изменилась. Трупы солдат не ожили, ибо это было бы слишком. Наоборот, они коченели и на глазах теряли недавние лихие позы, все больше приобретая вид нормальных жертв кровавого боя. Вместо аккуратных круглых дырочек в местах расположения жизненно важных органов появились раны, оставленные пулями, рвущими человеческую плоть. Оказалось, что на вылете пули выдирали клочья мяса, а перед этим гуляли внутри тел, дырявя внутренности и дробя кости. Картину завершали чудовищные гидростатические кровоподтеки. Ободрить это зрелище не могло, но оно означало, что труд Старлица и Виктора не напрасен: аномалия исчезала, вместо нее утверждалась банальность. Система снова стала функциональной.
На закате беззубая бабка догадалась принести им баранины, молока и лепешек. В деревне жили сердобольные люди, им нельзя было отказать в гостеприимстве.
- Как вы можете есть? - спросил Виктор. Его испачканные землей руки мелко дрожали.
- Проголодался от тяжелой работы.
Физический труд преобразил не только убитых, но и Виктора. Теперь его можно было принять за юного, но уже успевшего опуститься наркомана: модная рубашка превратилась в измызганную робу, изящные ботинки лопнули по швам, на коже краснели комариные укусы и прыщи. Он сам не заметил, как потерял один зуб.
- Я не должен этим заниматься, Старлиц. Я не для этого создан. У меня в жизни другая роль.
Старлиц присел на корточки. Счастья он не испытывал, но настроение стало гораздо лучше.
- Братская могила, привыкай. В двадцатом веке они появлялись без счета.
- Может, вас это устраивает, а меня нет! У вас вид могильщика. И замашки могильщика. Вы превратились в какого-то тролля. Только посмотрите на себя! Вы смахиваете на отродье, прячущееся под мостами и нападающее на невинных людей. Меня от вас тошнит!
- А что, мне нравится на самом дне жизни. Приятно сознавать, что у системы еще сохранилось каменистое основание. Даже в 1999 году.
- Почему мы зарываем людей, которых угробило это чудовище Озбей? Я даже не смог похоронить своего любимого дядю! Зачем мне заниматься грязной работой на дурацком турецком острове? Где мой гордый дух? В Югославии герои-славяне выходят на мосты и дружно поют, бросая вызов натовским воякам!
- Ты ошибаешься, парень. В Югославии все в точности как у нас с тобой здесь, только в еще большей степени.
- Нет, Югославия - маленькая отважная страна, она отстаивает свою честь в борьбе с наглым агрессором!
- Отстаивает честь, сжигая документы и воруя номерные знаки?
- Слушайте, Старлиц, вы должны взглянуть правде в лицо. Нас принудили к мерзкому, подлому делу. Озбей и Тим действуют заодно, вопреки разуму, традициям, всем понятиям. Мы не должны допустить исторического унижения! Надо объединиться и бороться против жестокой всемирной диктатуры одной стороны!
Старлиц безразлично зевнул.
- Просто тебе противен честный труд.
- Спасем живую душу нового века! Нельзя позволить, чтобы великая православная система, наследница угасшей Византии, оказалась зажатой между мусульманами и НАТО и раздавленной ими. Славянский мир - единственный настоящий мир во всем мире!
Старлиц выпрямился и оперся о заступ.
- Что конкретно ты предлагаешь? Объясни.
- Мне опасно оставаться на Кипре. Я должен покинуть этот остров, прежде чем Озбей вернется и убьет меня. Этого не избежать. В Белград, под бомбы, мне не хочется, но я серьезно подумываю о Будапеште.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
- То есть мы - плебеи, наше дело - подобрать за Озбеем отходы, - перевел Старлиц.
Виктор помрачнел. Было видно, что этого он и ждал.
- Вам придется убрать все следы и улики, - твердо произнес Тим. - Судя по спутниковой съемке, у местных жителей есть тракторы с навесным оборудованием. Скажите им, что вас прислал Озбей, позаимствуйте их технику и заройте все и всех. Потом подожгите здание.
- Как быть с вертолетом?
- Пусть местные снимут с него лопасти и элероны. Из фюзеляжа выйдет славная закусочная с шиш-кебаб.
- Столько возни! - проворчал Старлиц. - Что, если я откажусь?
Телефон зловеще смолк. Через некоторое время Тим проговорил:
- Насколько я понимаю, Старлиц, ты не очень любишь видеокамеры.
- При чем тут это? - насторожился Старлиц.
- Как ты отнесешься к тому, что сверхчувствительная орбитальная камера стоимостью в сорок восемь миллионов долларов, рассылающая кадры по всему миру, сфокусируется лично на тебе?
- Только не это! - быстро ответил Старлиц.
- Ты превратишься в щепотку сажи, приятель. Тебя развеет легким ветерком, как в мультиках Industrial Light and Magic .
- Я все понял, Тим, и все сделаю.
- Вот это другое дело.
- Он нам заплатит? - с надеждой спросил Виктор.
- Nyet! - рявкнул Старлиц по-русски.
- Вот дерьмо! Так я и знал.
Неприятное присутствие Тима стало действовать Старлицу на нервы. Ему не терпелось покончить с тематическим беспорядком, вернуться в предсказуемый мир, перестать решать глобальные проблемы.
- Чем еще мы можем тебе помочь, Тим?
- Сейчас скажу. - Тим заглушил высокие частоты и перешел на шепот. - Я немного придвинусь, чтобы меня не услышал ребенок... Вот так. Расскажи мне о Бетси Росс. До чего она хороша! Как у нее с оральным сексом?
- Спроси ее сам.
- Но ты ведь знаешь? Я превращаю ее в знаменитость на alt точка nude точка celebrity. Бетси будет звездой alt точка binaries точка erotica точка voyeur. Я уже убрал экранную заставку с Моникой Левински и заменил ее Бетси. - Том вздохнул со всей искренностью, на которую была способна его плоская душа. - Настанет день, когда я смогу к ней прикоснуться!
- Почему это тебя так беспокоит, Тим? Бетси Росс мечтает переспать со всем миром. Это как будто не подразумевает сильной разборчивости.
- Я же работаю на правительство, дубина! На этой службе не сколотишь состояние. У меня нет сверхдоходных акций интернет-компаний, я не миллионер, не связан с коммерцией. Что я могу предложить такой горячей штучке, как Бетси?
- Власть.
- Действительно! - обрадовался Тим. - Как я сам не додумался? Отлично. Ну, пока! - И связь прервалась.
Престарелые киприоты, доживавшие свой век в деревне, не слишком удивились появлению Виктора и Старлица. Еще меньшим оказалось их удивление, когда Старлиц изложил свое намерение. Местные жители были рады помочь, но вопросов не задавали. Дед в жилетке завел дряхлый ковшовый экскаватор и молча указал на ближайшую лимонную рощу.
Пока бабушка в платке поила Зету лимонадом, Виктор и Старлиц заехали на дребезжащем агрегате в сад. Там их взору предстал длинный ряд заросших холмиков разной давности и размеров.
Это были без вести пропавшие. Люди, легшие в эти могилы, слишком далеко ушли от турецкого повествовательного консенсуса, как его представлял себе Озбей: кто в коммунистическую партию, кто в курдский национализм, которому не полагалось существовать, кто в жертвенный шиитский культ. Этим они подписали себе негласный смертный приговор. Им не полагалось некрологов, могильных камней, слез безутешных близких. Вообще ничего.
- Ты когда-нибудь работал на экскаваторе? - спросил Старлиц Виктора.
- Нет.
- Хочешь научиться?
- Я что, похож на крестьянина?
- Ладно, хвастунишка, будешь подтаскивать трупы.
Виктор и Старлиц трудились почти до темноты. Старлиц оказался мастером могильного дела: он выкопал в саду второй ровный ряд могил.
С наступлением вечера картина бойни, устроенной Озбеем, изменилась. Трупы солдат не ожили, ибо это было бы слишком. Наоборот, они коченели и на глазах теряли недавние лихие позы, все больше приобретая вид нормальных жертв кровавого боя. Вместо аккуратных круглых дырочек в местах расположения жизненно важных органов появились раны, оставленные пулями, рвущими человеческую плоть. Оказалось, что на вылете пули выдирали клочья мяса, а перед этим гуляли внутри тел, дырявя внутренности и дробя кости. Картину завершали чудовищные гидростатические кровоподтеки. Ободрить это зрелище не могло, но оно означало, что труд Старлица и Виктора не напрасен: аномалия исчезала, вместо нее утверждалась банальность. Система снова стала функциональной.
На закате беззубая бабка догадалась принести им баранины, молока и лепешек. В деревне жили сердобольные люди, им нельзя было отказать в гостеприимстве.
- Как вы можете есть? - спросил Виктор. Его испачканные землей руки мелко дрожали.
- Проголодался от тяжелой работы.
Физический труд преобразил не только убитых, но и Виктора. Теперь его можно было принять за юного, но уже успевшего опуститься наркомана: модная рубашка превратилась в измызганную робу, изящные ботинки лопнули по швам, на коже краснели комариные укусы и прыщи. Он сам не заметил, как потерял один зуб.
- Я не должен этим заниматься, Старлиц. Я не для этого создан. У меня в жизни другая роль.
Старлиц присел на корточки. Счастья он не испытывал, но настроение стало гораздо лучше.
- Братская могила, привыкай. В двадцатом веке они появлялись без счета.
- Может, вас это устраивает, а меня нет! У вас вид могильщика. И замашки могильщика. Вы превратились в какого-то тролля. Только посмотрите на себя! Вы смахиваете на отродье, прячущееся под мостами и нападающее на невинных людей. Меня от вас тошнит!
- А что, мне нравится на самом дне жизни. Приятно сознавать, что у системы еще сохранилось каменистое основание. Даже в 1999 году.
- Почему мы зарываем людей, которых угробило это чудовище Озбей? Я даже не смог похоронить своего любимого дядю! Зачем мне заниматься грязной работой на дурацком турецком острове? Где мой гордый дух? В Югославии герои-славяне выходят на мосты и дружно поют, бросая вызов натовским воякам!
- Ты ошибаешься, парень. В Югославии все в точности как у нас с тобой здесь, только в еще большей степени.
- Нет, Югославия - маленькая отважная страна, она отстаивает свою честь в борьбе с наглым агрессором!
- Отстаивает честь, сжигая документы и воруя номерные знаки?
- Слушайте, Старлиц, вы должны взглянуть правде в лицо. Нас принудили к мерзкому, подлому делу. Озбей и Тим действуют заодно, вопреки разуму, традициям, всем понятиям. Мы не должны допустить исторического унижения! Надо объединиться и бороться против жестокой всемирной диктатуры одной стороны!
Старлиц безразлично зевнул.
- Просто тебе противен честный труд.
- Спасем живую душу нового века! Нельзя позволить, чтобы великая православная система, наследница угасшей Византии, оказалась зажатой между мусульманами и НАТО и раздавленной ими. Славянский мир - единственный настоящий мир во всем мире!
Старлиц выпрямился и оперся о заступ.
- Что конкретно ты предлагаешь? Объясни.
- Мне опасно оставаться на Кипре. Я должен покинуть этот остров, прежде чем Озбей вернется и убьет меня. Этого не избежать. В Белград, под бомбы, мне не хочется, но я серьезно подумываю о Будапеште.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67