Однако из двери туалетной кабинки показалась рука Трофима с чистым
листом.
- Пусть здесь подпись оставит. А текст мы вечерком сочиним.
Николаю Евсеевичу было не по себе, расписался он не глядя и положил
ладонь на сердце.
- У вас валидола нет, Георгий Тимофеевич?
Летягин выскочил в коридор и устремился в обиталище сектора за
помощью дам.
- Браток Жора, возьми на прицеп. - Трофим взял Георгия под руку. - Да
пошли отсюда. Хрен с ним.
Летягин угрюмо вырвался.
- Ну ладно, ладно, Жорик, не кипятись. С нами хрен. Отправим сейчас
Лукрецию, пусть пощекочет Евсеича, вызовем скорую. И вообще меня самого
чуть Кондрат не хватил. А ты хитрец. Проверить меня, небось, хотел. Или
взаправду тебе дурно стало? Эх, сам себя садируешь. Нехорошо - ведь
самовнушением занимаешься.
- Вас проверять не надо. Вы гад запатентованный, - процедил Георгий.
- А я сейчас с вами человека до инфаркта довел. Не желаю больше людей
мучить.
- Ну, что такой неласковый. И я тоже не желал, а пришлось, - не меняя
благожелательного тона, сказал Трофим и, заглянув в комнату сектора,
добавил. - Эй, Лукреция, сползай в курилку, там твой друг Евсеич концы
отдает. Хотел перед нами гимнастическим упражнением похвастать, а года-то
не те, сальто на тот свет намечается. Ик, пык, и обвис, сердечный... Так
вот, Летягин, когда ты, наконец, окончательно перекуешь дурь на думу? Ведь
у тебя инфаркт или рачок может случиться в расцвете лет, если не будешь
мучить разных евсеичей. И вообще мне этот глагол не нравится, он не
точный. Лучше скажем - опережать. Сегодня ты опередил Евсеича, с моей,
правда, помощью, и сделал брешь в загоне, завтра опередишь Батищева,
только уже сам, - Трофим посторонился, пропуская Лукрецию и Галину, - ишь,
раскудахтались... Опередишь Батищева, но перед этим обработаешь Екатерину
Марковну, обеспечишь, так сказать, тылы. Ведь она, голубка, и прокурора, и
каких угодно следователей может закурлыкать. А живет, кстати, на твоей
улице, только в тридцатом доме. Глядишь, и не страшно тебе станет. Как
окажется валориса в избытке, тогда и заживешь по-человечески, не будет от
тебя несущая энергия уплывать - она и есть главный сохранитель порядка в
веществах. Прекратит твое родовое гнездышко, дом номер пятнадцать,
разваливаться, и сам холеным, сытым сделаешься. Тогда и жениться можно -
предложишь руку и херц, как выражаются наши немецкие друзья. Да по-моему
ты все уже давно понял и просто дразнишь меня.
Раздался крик отчаявшейся летягинской души:
- Но есть же варианты, может же быть иначе!
- Есть только вампирские варианты. Иначе яма, дно воронки, окно в мир
забвения. Туда загнанные падают. Привлечет тебя Батищев по делу Потыкина.
А в СИЗО придумают инструмент, которым ты Василия откупорил. Тут и спирт
всплывет, и флоппи, и халатность на работе. Николай Евсеевич тоже
подлечится и начнет запихивать тебя руками и ногами в любую дыру.
- Вы - ожившие мои страхи, - вдруг вывел помудревший Летягин.
- Мы - твой оживший разум, - отбился Трофим.


ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ЯМА

1
Около двери с надписью на табличке "Екатерина Марковна Ивушкина"
издергавшийся Летягин заплакал. Правда, шутник Красноглаз заставлял его
иногда хохотать.
Из-за двери послышался осторожный голос:
- Кто здесь плачет и смеется?
- Летягин, - сказал Летягин. - Вы меня еще помните, Екатерина
Марковна? Я от вас сбежал. Теперь извиниться хочу.
- Такое даже при большом желании не забыть. А взятку давать не
станете?
Летягин машинально пошарил в карманах.
- Вам рад бы, да нечем. Я иссяк в смысле денег.
- Верю, - отозвалась женщина.
Дверь отворилась. Она стояла в простом ситцевом халатике, на шее и
руках проглядывались заповедные жилки.
"Открыла дверь, хотя живет одна - значит, зов по-прежнему
инициализирует валентность", - прикинул Резон.
"Это вам не прокуратура, где плотность населения - один мент на один
метр", - заболтал Красноглаз.
- Взятку, похоже, вам действительно уже не собрать, - оглядев
печальный вид Летягина, сказала Екатерина Марковна, - почему бы нам не
попить чая, - и, пропуская визитера вперед, добавила: - Я знаю, Летягин, у
вас есть агрессивные комплексы. Но они не ваши, не врожденные.
"Унизить хочет", - оскорбился Красноглаз.
- Откуда вы знаете? - спросил Летягин.
- У вас бывает выражение лица словно от какого-то другого человека,
но глаза прямо кричат: "Я не тот".
Трогая физиономию, Летягин последовал за беспечно лепечущей женщиной
своей новой бесшумной походкой.
- А я, кстати, и без звонка почувствовала, что кто-то за дверью
стоит. Я всегда это чувствую. Бывает даже, маются за дверью и не звонят.
Страшновато немножко. Однажды я не выдержала, открыла - а там огромная
псина.
- Екатерина Марковна, вы ее в следующий раз шваброй или ведром. А
лучше даже не подходите к двери, просто повесьте снаружи табличку
"Трибунал. Предлагаем всем желающим высшую меру наказания".
Летягин мысленно добавил: "И мне-то пуще всего открывать нельзя,
стрелять надо было с порога".
- Екатерина Марковна, я очень благодарен, что вы меня прямо в
прокуратуре ментам не сдали, учли мой "человеческий фактор".
Женщина усадила Летягина за стол, а затем отчитала, как ребенка:
- Это не менты, а такие же люди, как вы, только при исполнении. А
если вы совершите преступное деяние, то я вас обязательно, как вы
выражаетесь, "сдам".
И она принялась разливать чай.
"Ну и подружку ты себе подобрал, нарочно не придумаешь... Зря ты
перед ней какой-то "фактор" из себя корчил - ей менты всего дороже. Да не
теряй ты времени даром на эту мурку, столько зажигалок кругом ходит.
Выбирай угол атаки", - рявкнул нетерпеливый Красноглаз.
- Но ведь правосудие, все государство - это просто машина, хорошо или
плохо отлаженная, - сказал Летягин, глядя на прокуроршины совсем не
карательные руки, намазывающие джем на хлеб.
- Но с этой машиной работают нормальные люди.
- Не с ней, а на нее, - с ведомой только ему тоской добавил Летягин,
- она же оставляет человека один на один со злой силой, и некуда податься.
Это в лучшем случае. В худшем - злая сила садится за рычаги управления
самой машины.
"Разве когда ухаживают, так говорят с женщиной? Приручай ее,
сальные-сусальные словечки подпускай, обещай жениться да большую зарплату
носить - ей только того и надо. Как дозреет, подходи вплотную", - пытался
дирижировать Красноглаз.
- Екатерина Марковна, самое мое большое желание, чтобы потребовали
для меня вышки именно вы, а не кто другой, если я кого-нибудь выпью до дна
или ударю насмерть десятидневным сырком.
- Не рисуйтесь, Летягин, на самом деле вы - типичная жертва. Поэтому
я и впустила вас в дом, - женщина встала из-за стола, - но если с вами
что-нибудь случится... я буду мстить вот этими руками, - она протянула к
гостю свои узкие ладошки.
- Разрешите поблагодарить, - Летягин взял эти ладошки, похожие на
лодочки, своими, как выражалась Нина, "граблями" и прижал к груди.
Екатерина Марковна закрыла глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20