Это наше войско! Что произошло? Почему они идут?
Встревоженный, он спустился вниз, вскочил на коня, и славины без лишних слов помчались за ним следом.
Виленец пришел в ужас.
"Что случилось? Может, славины решили напасть на них? Или это вархуны? Почему ускакал Исток? Может быть, это ловушка?" Сомнения стиснули грудь, страх лишил разума, он перестал верить славинам. Но что делать? Бежать? Далеко не уйдешь. Виленец созвал своих мужей. Анты совещались, обсуждали, призвали волхва, время шло, а они оставались в растерянности и тревоге.
Занималась заря.
И тут в степи засверкали доспехи: возвращался Исток с частью своих воинов.
- Проклятие Византии! - произнес он, въезжая в Туррис. Анты растерянно смотрели на взмыленного Сварунича, глаза которого метали молнии. - Византия подняла против нас герулов. Проклятие! Они напали на наше войско, отняли добычу, освободили пленных ромеев и обратили в бегство славинов! Проклятие!
- Смерть им, смерть! - кричали славины.
- Отмщение! - ревел взбешенный Сварунич. - За дело, братья! На Византию!
Пламя мести сильнее вспыхнуло в душах антов. Сидя на конях, они повторили клятву и разъехались, чтоб повсюду рассказать о мире, заключенном между братьями, призвать к мести обитателей даже самых дальних уголков славинской и антской земли.
Исток ярился больше на соплеменников, чем на герулов.
- Орда, пьяная орда, они совсем потеряли голову, потому их и разбили! Бараны, я железной рукой поведу вас к победам! Клянусь богами, так будет!
22
Спустя несколько недель земля вокруг разрушенной крепости Хильбудия на правом берегу Дуная заполнили славинские и антские воины. День и ночь реку пересекали плоты с людьми, лошадьми, скотом и припасами. Весть о мире и о великом совместном походе братских племен на страну ромеев вызывала волны восторга. Ненависть и гнев, разжигаемые коварными происками гуннов и Византии, угасали. С душ упал тяжкий груз, люди вздохнули свободнее, и насильственно подавленная любовь вспыхнула жарким пламенем. С трудом удавалось старейшинам оставлять часть людей дома, чтоб они смотрели за скотом, охраняли женщин и детей. Старики, которые уже много лет не препоясывались ремнями, словно помолодев, принялись острить боевые топоры, чистить мечи и препоясываться ими. Девушки отложили веретена, бросили овец и, вооружившись колчаном и луком, с песней отправились вместе с юношами на войну. За Дунаем в условленном месте встречались славинские и антские старейшины, протягивали друг другу руки, соседи, некогда добрые друзья, а в недавнем времени - смертельные враги. Они обменивались плащами, одаривали друг друга разукрашенными стрелами, приглашали на трапезы, угощали медом и клялись богами и тенями пращуров хранить вечное согласие. Славинские юноши влюблялись в антских девушек, каждый день справлялись свадьбы, в лагере шло сплошное пиршество - торжественный праздник примирения. Ведуньи прорицали будущее молодым супругам, волхвы с утра до ночи приносили щедрые жертвы во славу братской дружбы. Последним через Дунай переправился Исток. Четыреста бронированных всадников, вооруженных по византийскому образцу, следовало за ним.
Когда толпа увидела Сварунича во главе отборного отряда, на мгновенье воцарилась тишина. А потом юноши и девушки, старики и подпаски, вожди и старейшины разом кинулись к герою. В солнечных лучах сверкал его шлем, на драгоценных камнях доспеха играли яркие блики, и он весь горел, словно пламя его мужества пробивало броню и зажигало все вокруг. А позади него блистали доспехи всадников, сияли их ослепительные копья и гремели цепи, на которых красовались мечи.
Но вот тишину безмолвного восторга неожиданно нарушил приглушенный возглас, исполненный безмерного почитания и даже робости, он пронесся над головами, и, словно капля прорвала плотину, восторженная буря потрясла воздух: стучали колчаны, взлетели ввысь дротики и копья, звенели мечи, сверкали боевые топоры.
- Слава! Велик Исток! С ним Перун! Слава Перуну! Смерть Византии! Отмщение, отмщение!
Кровь хлынула Сваруничу в лицо. Его охватило неодолимое и упоительное стремление к власти, ему страстно захотелось повелевать этими ордами, чтоб в ту же минуту сбывались слова волхва: "Он хочет быть деспотом славинов и антов!"
Но Исток подавил мимолетное чувство. Устыдившись его, он опустил голову и натянул поводья: конь встал на дыбы и могучими скачками понесся сквозь толпу. Конница галопом помчалась за ним, соблюдая строй; земля загудела под копытами, звон оружия заглушал все нарастающие восторженные крики. Они не утихали даже тогда, когда отряд скрылся в дубовой роще. Старики плакали от радости, девушки протягивали руки вслед героям, а старейшины, собравшись в кружок, клятвами и обетами подтверждали свое решение под предводительством Истока вернуть свои исконные земли.
Провожаемый бурей восторгов, задумчиво ехал Исток к кургану, где похоронили гуннов и Тунюша. Он был потрясен, увидев перед собой черный холм, под которым покоились храбрые воины. Когда он подъехал совсем близко, конь вдруг захрапел, а сам Исток замер. В траве возле могилы лежал труп девушки, лица ее он не мог разглядеть. Он вспомнил о Любинице и похолодел.
"А если она не убежала, если Аланка обманула, если ошибся Радован, если это месть гуннов?"
Колени его дрожали, пока он вынимал ноги из стремян; трепещущими пальцами он отбросил покров, чтоб увидеть лицо покойницы.
- Аланка!
Вздрогнул юноша, больно защемило сердце: на прекрасной шее Аланки зияла рана, в правой руке был зажат нож. Душу охватила печаль, но вместе с нею пришло облегчение. Он снова накрыл лицо умершей.
- Любовь твоя была сильнее смерти!
Он позвал воинов, чтобы они разложили костер и сожгли тело Аланки. Задумчиво стояли варвары у огня, мысленно преклоняясь перед силой любви, которая жила в сердце прекрасной женщины.
Вскоре Сварунич возвратился к старейшинам и попросил поскорее собрать военный совет.
Немедля сошлись мужи и старейшины, их окружила толпа воинов, парней и девушек. Совещались недолго.
- Куда идти?
- Через Гем! Мщение и добыча!
- Кому командовать?
- Истоку, Истоку!
Виленец и Боян вышли из толпы и пошли за Истоком. Вихрь восторгов встретил его.
- Исток - воевода, Исток - воевода!
Сварунич махнул рукой и попросил слова. Совет звуками рогов утихомирил толпу.
- Старейшины, вожди, мужи и братья!
Низко, по-византийски, Исток поклонился совету и народу.
- Как он красив, как приветлив! - перешептывались девушки. А старейшины гордо выпрямились, польщенные оказанным почетом.
- Вы доверяете мне воеводство?
- Да здравствует воевода Сварунич!
- Знаете ли вы, что большие обязанности лежат на воеводе?
- Знаем, потому и выбираем тебя!
- Знаете ли вы, что у воеводы есть большие права?
- Знаем, пользуйся ими!
- Тогда я принимаю воеводство над братским войском и клянусь нашими богами, вилами наших лугов, костями павших братьев ваших и моих, что я поведу вас на месть, которой не видывали до сих пор ни славины, ни анты. Доверьтесь моему мечу, доверьтесь моим замыслам! Пока мы на земле недругов, я вам воевода! Когда мы вернемся, я снова буду самым покорным слугой старейшин!
- Слава Сваруничу, слава Истоку!
- Давайте скорее принесем последнюю жертву Перуну и тронемся на юг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Встревоженный, он спустился вниз, вскочил на коня, и славины без лишних слов помчались за ним следом.
Виленец пришел в ужас.
"Что случилось? Может, славины решили напасть на них? Или это вархуны? Почему ускакал Исток? Может быть, это ловушка?" Сомнения стиснули грудь, страх лишил разума, он перестал верить славинам. Но что делать? Бежать? Далеко не уйдешь. Виленец созвал своих мужей. Анты совещались, обсуждали, призвали волхва, время шло, а они оставались в растерянности и тревоге.
Занималась заря.
И тут в степи засверкали доспехи: возвращался Исток с частью своих воинов.
- Проклятие Византии! - произнес он, въезжая в Туррис. Анты растерянно смотрели на взмыленного Сварунича, глаза которого метали молнии. - Византия подняла против нас герулов. Проклятие! Они напали на наше войско, отняли добычу, освободили пленных ромеев и обратили в бегство славинов! Проклятие!
- Смерть им, смерть! - кричали славины.
- Отмщение! - ревел взбешенный Сварунич. - За дело, братья! На Византию!
Пламя мести сильнее вспыхнуло в душах антов. Сидя на конях, они повторили клятву и разъехались, чтоб повсюду рассказать о мире, заключенном между братьями, призвать к мести обитателей даже самых дальних уголков славинской и антской земли.
Исток ярился больше на соплеменников, чем на герулов.
- Орда, пьяная орда, они совсем потеряли голову, потому их и разбили! Бараны, я железной рукой поведу вас к победам! Клянусь богами, так будет!
22
Спустя несколько недель земля вокруг разрушенной крепости Хильбудия на правом берегу Дуная заполнили славинские и антские воины. День и ночь реку пересекали плоты с людьми, лошадьми, скотом и припасами. Весть о мире и о великом совместном походе братских племен на страну ромеев вызывала волны восторга. Ненависть и гнев, разжигаемые коварными происками гуннов и Византии, угасали. С душ упал тяжкий груз, люди вздохнули свободнее, и насильственно подавленная любовь вспыхнула жарким пламенем. С трудом удавалось старейшинам оставлять часть людей дома, чтоб они смотрели за скотом, охраняли женщин и детей. Старики, которые уже много лет не препоясывались ремнями, словно помолодев, принялись острить боевые топоры, чистить мечи и препоясываться ими. Девушки отложили веретена, бросили овец и, вооружившись колчаном и луком, с песней отправились вместе с юношами на войну. За Дунаем в условленном месте встречались славинские и антские старейшины, протягивали друг другу руки, соседи, некогда добрые друзья, а в недавнем времени - смертельные враги. Они обменивались плащами, одаривали друг друга разукрашенными стрелами, приглашали на трапезы, угощали медом и клялись богами и тенями пращуров хранить вечное согласие. Славинские юноши влюблялись в антских девушек, каждый день справлялись свадьбы, в лагере шло сплошное пиршество - торжественный праздник примирения. Ведуньи прорицали будущее молодым супругам, волхвы с утра до ночи приносили щедрые жертвы во славу братской дружбы. Последним через Дунай переправился Исток. Четыреста бронированных всадников, вооруженных по византийскому образцу, следовало за ним.
Когда толпа увидела Сварунича во главе отборного отряда, на мгновенье воцарилась тишина. А потом юноши и девушки, старики и подпаски, вожди и старейшины разом кинулись к герою. В солнечных лучах сверкал его шлем, на драгоценных камнях доспеха играли яркие блики, и он весь горел, словно пламя его мужества пробивало броню и зажигало все вокруг. А позади него блистали доспехи всадников, сияли их ослепительные копья и гремели цепи, на которых красовались мечи.
Но вот тишину безмолвного восторга неожиданно нарушил приглушенный возглас, исполненный безмерного почитания и даже робости, он пронесся над головами, и, словно капля прорвала плотину, восторженная буря потрясла воздух: стучали колчаны, взлетели ввысь дротики и копья, звенели мечи, сверкали боевые топоры.
- Слава! Велик Исток! С ним Перун! Слава Перуну! Смерть Византии! Отмщение, отмщение!
Кровь хлынула Сваруничу в лицо. Его охватило неодолимое и упоительное стремление к власти, ему страстно захотелось повелевать этими ордами, чтоб в ту же минуту сбывались слова волхва: "Он хочет быть деспотом славинов и антов!"
Но Исток подавил мимолетное чувство. Устыдившись его, он опустил голову и натянул поводья: конь встал на дыбы и могучими скачками понесся сквозь толпу. Конница галопом помчалась за ним, соблюдая строй; земля загудела под копытами, звон оружия заглушал все нарастающие восторженные крики. Они не утихали даже тогда, когда отряд скрылся в дубовой роще. Старики плакали от радости, девушки протягивали руки вслед героям, а старейшины, собравшись в кружок, клятвами и обетами подтверждали свое решение под предводительством Истока вернуть свои исконные земли.
Провожаемый бурей восторгов, задумчиво ехал Исток к кургану, где похоронили гуннов и Тунюша. Он был потрясен, увидев перед собой черный холм, под которым покоились храбрые воины. Когда он подъехал совсем близко, конь вдруг захрапел, а сам Исток замер. В траве возле могилы лежал труп девушки, лица ее он не мог разглядеть. Он вспомнил о Любинице и похолодел.
"А если она не убежала, если Аланка обманула, если ошибся Радован, если это месть гуннов?"
Колени его дрожали, пока он вынимал ноги из стремян; трепещущими пальцами он отбросил покров, чтоб увидеть лицо покойницы.
- Аланка!
Вздрогнул юноша, больно защемило сердце: на прекрасной шее Аланки зияла рана, в правой руке был зажат нож. Душу охватила печаль, но вместе с нею пришло облегчение. Он снова накрыл лицо умершей.
- Любовь твоя была сильнее смерти!
Он позвал воинов, чтобы они разложили костер и сожгли тело Аланки. Задумчиво стояли варвары у огня, мысленно преклоняясь перед силой любви, которая жила в сердце прекрасной женщины.
Вскоре Сварунич возвратился к старейшинам и попросил поскорее собрать военный совет.
Немедля сошлись мужи и старейшины, их окружила толпа воинов, парней и девушек. Совещались недолго.
- Куда идти?
- Через Гем! Мщение и добыча!
- Кому командовать?
- Истоку, Истоку!
Виленец и Боян вышли из толпы и пошли за Истоком. Вихрь восторгов встретил его.
- Исток - воевода, Исток - воевода!
Сварунич махнул рукой и попросил слова. Совет звуками рогов утихомирил толпу.
- Старейшины, вожди, мужи и братья!
Низко, по-византийски, Исток поклонился совету и народу.
- Как он красив, как приветлив! - перешептывались девушки. А старейшины гордо выпрямились, польщенные оказанным почетом.
- Вы доверяете мне воеводство?
- Да здравствует воевода Сварунич!
- Знаете ли вы, что большие обязанности лежат на воеводе?
- Знаем, потому и выбираем тебя!
- Знаете ли вы, что у воеводы есть большие права?
- Знаем, пользуйся ими!
- Тогда я принимаю воеводство над братским войском и клянусь нашими богами, вилами наших лугов, костями павших братьев ваших и моих, что я поведу вас на месть, которой не видывали до сих пор ни славины, ни анты. Доверьтесь моему мечу, доверьтесь моим замыслам! Пока мы на земле недругов, я вам воевода! Когда мы вернемся, я снова буду самым покорным слугой старейшин!
- Слава Сваруничу, слава Истоку!
- Давайте скорее принесем последнюю жертву Перуну и тронемся на юг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112