Потом он продолжал:
– Подстрелите-ка их начальников и улепетывайте. Мне хочется, чтоб они подались немного назад и потом двинулись толпой погуще, а не в одиночку.
Мы подняли наши винтовки и исполнили распоряжение Орма. Толпа была так густа, что, промахнувшись по кому-нибудь одному, мы непременно попадали в другого, и мы убили и ранили несколько человек. Результат гибели нескольких вожаков, не говоря уже о рядовых, был именно такой, какого желал Орм. Фэнги, вместо того, чтобы двигаться вперед поодиночке, подались вправо и влево и образовали густую толпу у противоположной стены – настоящее человеческое море, в которое мы выпускали пули, как мальчики бросают камешки в воду.
Наконец напор задних рядов заставил податься вперед передних, и вся орава, крича и шумя, двинулась через площадь; огромное количество воинов шло уничтожить троих белых, вооруженных неведомым и смертоносным оружием. Это было престранное зрелище, какого я никогда еще не видел.
– Пора! – сказал Орм. – Перестаньте стрелять и исполняйте то, о чем я просил вас. Поставьте верблюдов на колени в пятидесяти ярдах от стены, не ближе, и ждите, пока вам не станут ясны результаты происшедшего. Если нам не придется увидеться снова – прощайте!
Мы отправились, и Квик в буквальном смысле слова плакал от стыда и гнева.
– Господи! – восклицал он. – Подумать только, что Сэмюэля Квика, проделавшего четыре кампании, имеющего пять медалей, отослали в обоз, как какого-нибудь пузатого музыкантишку, и что ему пришлось оставить своего капитана сражающимся с тремя тысячами негров. Доктор, если он не выйдет отсюда, делайте сами что хотите, а я вернусь обратно и умру подле него. Ну вот, пятьдесят шагов, ложитесь, вы, уроды! – И он жестоко толкнул верблюда в голову прикладом своей винтовки.
С того места, где мы находились, мы могли видеть сквозь арку кусок площади. Она напоминала теперь большой воскресный митинг в Гайд-парке, настолько она была полна людьми, первые ряды которых уже успели зайти за похожее на жертвенник возвышение посредине ее.
– Отчего он не взрывает свой азимут? – пробормотал Квик. – Ага! Понимаю. Посмотрите-ка. – И он указал на фигуру Орма, который прижался к прикрытой двери с нашей стороны ее и выглядывал из-за нее на площадь, держа в правой руке батарею. – Он хочет подпустить их ближе, чтобы…
Больше я ничего не слышал, потому что вдруг произошло что-то напоминавшее землетрясение и все небо залило одно огромное пламя. Я видел, как часть стены подскочила вверх, а потом упала. Я видел, как половинка украшенной бронзовыми щитами двери сорвалась и поскакала в нашу сторону, а на фоне ее была фигура человека. Потом сверху начали валиться всяческие предметы, например, камни, из которых по счастью ни один не задел нас, и другие еще более неприятные вещи. Пренеприятное ощущение, когда тебя стукнет по спине кулак, отделенный от тела, которому он принадлежал, а особенно неприятно это, когда в этом кулаке зажато копье. Верблюды пытались было вскочить и убежать, но они префлегматичные животные, и так как они вдобавок были здорово утомлены, нам удалось успокоить их.
Пока мы были заняты этим делом, несколько автоматично, оттого что взрыв ошеломил нас, фигура, промчавшаяся на пляшущей двери, приблизилась к нам, пошатываясь, как пьяная, и сквозь дым и падающие сверху разные вещи мы узнали в ней Оливера Орма. Его лицо почернело, его одежда висела клочьями, кровь из раны на голове струилась по его волосам. Но в правой руке он все еще продолжал держать маленькую электрическую батарею, и я сразу же понял, что все его кости уцелели.
– Превосходная мина, – сказал он тихо. – Бурский мелинит сравнивать нельзя с этим новым составом. Бежим скорее, пока враги не успели опомниться. – И он вскочил на верблюда.
Мгновение спустя мы уже неслись рысью к Белой скале, а позади нас в Хармаке все усиливались вопли ужаса и стоны. Мы добрались до вершины подъема, где я подстрелил всадника, и, как я и ожидал, увидели, что Фэнги оставили в находившейся за подъемом ложбине большой отряд всадников, державшийся на таком расстоянии, на котором наши пули не могли достать его. Их оставили здесь, чтобы помешать нашему бегству. Теперь, смертельно напуганные взрывом, который показался им какой-то сверхъестественной катастрофой, они бежали, и мы увидели их скачущими вправо и влево от дороги со всей скоростью, на какую были способны их лошади.
Некоторое время мы спокойно подвигались вперед, хотя не слишком скоро, потому что Орм чувствовал себя не слишком хорошо. Когда мы покрыли уже добрую половину расстояния до Белой скалы, я оглянулся и увидел, что нас преследует большой конный отряд человек в сто, который, как я думаю, выехал из других городских ворот.
– Хлестните верблюдов, – крикнул я Квику, – не то они все же захватят нас!
Он послушался и понесся вперед крупным галопом. Всадники с каждым мгновением были все ближе. Я уже решил, что все пропало, особенно когда заметил, что из-за Белой скалы появился новый отряд всадников.
– Отрезаны! – воскликнул я.
– Похоже, что так, – ответил Квик, – но только эти, по-моему, другого племени.
Я поглядел на них и увидел, что он прав. Они действительно были другого племени, оттого что впереди них развевалось знамя Абати – я не мог ошибиться, так как хорошо узнал его в то время, когда был гостем этого племени; забавный треугольный флаг зеленого цвета с золотыми еврейскими буквами вокруг изображения Соломона, восседающего на троне. Более того – непосредственно позади знамени, окруженная телохранителями, скакала тонкая женская фигурка, одетая во все белое. Это была сама Дочь Царей.
Спустя еще две минуты мы были среди них. Я остановил моего верблюда и увидел, что кавалерия Фэнгов отступила. После всех событий сегодняшнего утра у нее, по-видимому, не хватало духа сражаться с превосходящим их численно врагом.
Женщина в белом подъехала к нам.
– Привет тебе, друг! – воскликнула она, обращаясь ко мне, сразу узнав меня. – Кто ваш начальник?
Я указал на Орма, который почти без чувств сидел на своем верблюде, полузакрыв глаза.
– Благородный чужестранец, – сказала она, обращаясь к нему, – прошу тебя, скажи мне, что случилось. Я – Македа, правительница Абати, та, кого называют Дочерью Царей. Взгляни на знак на моей голове, и ты увидишь, что я говорю правду.
И, откинув назад покрывало, она открыла золотой обруч, являвшийся символом ее власти.
Глава VII. Барунг
При звуке этого нежного голоса Орм открыл глаза и взглянул на нее.
– Престранный сон, – услыхал я его бормотание. – Вероятно, что-то магометанское. Замечательно красивая женщина, и эта золотая штука очень идет к ее темным волосам.
– Что сказал твой друг-чужестранец? – спросила у меня Македа. Я сначала объяснил ей, что он страдает от полученного им при взрыве сотрясения, а потом слово за словом перевел все, что он сказал. Македа покраснела до самых своих красивых глаз цвета фиалки и быстро опустила на лицо покрывало. В воцарившемся теперь неловком молчании я услыхал, как Квик говорил своему хозяину:
– Нет, нет, сударь, это не гурия. Она настоящая королева по плоти, и притом самая красивая, какую я когда-либо видел, хотя она только неизвестная африканская еврейка. Придите в себя, капитан; вы теперь вырвались из адского пламени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
– Подстрелите-ка их начальников и улепетывайте. Мне хочется, чтоб они подались немного назад и потом двинулись толпой погуще, а не в одиночку.
Мы подняли наши винтовки и исполнили распоряжение Орма. Толпа была так густа, что, промахнувшись по кому-нибудь одному, мы непременно попадали в другого, и мы убили и ранили несколько человек. Результат гибели нескольких вожаков, не говоря уже о рядовых, был именно такой, какого желал Орм. Фэнги, вместо того, чтобы двигаться вперед поодиночке, подались вправо и влево и образовали густую толпу у противоположной стены – настоящее человеческое море, в которое мы выпускали пули, как мальчики бросают камешки в воду.
Наконец напор задних рядов заставил податься вперед передних, и вся орава, крича и шумя, двинулась через площадь; огромное количество воинов шло уничтожить троих белых, вооруженных неведомым и смертоносным оружием. Это было престранное зрелище, какого я никогда еще не видел.
– Пора! – сказал Орм. – Перестаньте стрелять и исполняйте то, о чем я просил вас. Поставьте верблюдов на колени в пятидесяти ярдах от стены, не ближе, и ждите, пока вам не станут ясны результаты происшедшего. Если нам не придется увидеться снова – прощайте!
Мы отправились, и Квик в буквальном смысле слова плакал от стыда и гнева.
– Господи! – восклицал он. – Подумать только, что Сэмюэля Квика, проделавшего четыре кампании, имеющего пять медалей, отослали в обоз, как какого-нибудь пузатого музыкантишку, и что ему пришлось оставить своего капитана сражающимся с тремя тысячами негров. Доктор, если он не выйдет отсюда, делайте сами что хотите, а я вернусь обратно и умру подле него. Ну вот, пятьдесят шагов, ложитесь, вы, уроды! – И он жестоко толкнул верблюда в голову прикладом своей винтовки.
С того места, где мы находились, мы могли видеть сквозь арку кусок площади. Она напоминала теперь большой воскресный митинг в Гайд-парке, настолько она была полна людьми, первые ряды которых уже успели зайти за похожее на жертвенник возвышение посредине ее.
– Отчего он не взрывает свой азимут? – пробормотал Квик. – Ага! Понимаю. Посмотрите-ка. – И он указал на фигуру Орма, который прижался к прикрытой двери с нашей стороны ее и выглядывал из-за нее на площадь, держа в правой руке батарею. – Он хочет подпустить их ближе, чтобы…
Больше я ничего не слышал, потому что вдруг произошло что-то напоминавшее землетрясение и все небо залило одно огромное пламя. Я видел, как часть стены подскочила вверх, а потом упала. Я видел, как половинка украшенной бронзовыми щитами двери сорвалась и поскакала в нашу сторону, а на фоне ее была фигура человека. Потом сверху начали валиться всяческие предметы, например, камни, из которых по счастью ни один не задел нас, и другие еще более неприятные вещи. Пренеприятное ощущение, когда тебя стукнет по спине кулак, отделенный от тела, которому он принадлежал, а особенно неприятно это, когда в этом кулаке зажато копье. Верблюды пытались было вскочить и убежать, но они префлегматичные животные, и так как они вдобавок были здорово утомлены, нам удалось успокоить их.
Пока мы были заняты этим делом, несколько автоматично, оттого что взрыв ошеломил нас, фигура, промчавшаяся на пляшущей двери, приблизилась к нам, пошатываясь, как пьяная, и сквозь дым и падающие сверху разные вещи мы узнали в ней Оливера Орма. Его лицо почернело, его одежда висела клочьями, кровь из раны на голове струилась по его волосам. Но в правой руке он все еще продолжал держать маленькую электрическую батарею, и я сразу же понял, что все его кости уцелели.
– Превосходная мина, – сказал он тихо. – Бурский мелинит сравнивать нельзя с этим новым составом. Бежим скорее, пока враги не успели опомниться. – И он вскочил на верблюда.
Мгновение спустя мы уже неслись рысью к Белой скале, а позади нас в Хармаке все усиливались вопли ужаса и стоны. Мы добрались до вершины подъема, где я подстрелил всадника, и, как я и ожидал, увидели, что Фэнги оставили в находившейся за подъемом ложбине большой отряд всадников, державшийся на таком расстоянии, на котором наши пули не могли достать его. Их оставили здесь, чтобы помешать нашему бегству. Теперь, смертельно напуганные взрывом, который показался им какой-то сверхъестественной катастрофой, они бежали, и мы увидели их скачущими вправо и влево от дороги со всей скоростью, на какую были способны их лошади.
Некоторое время мы спокойно подвигались вперед, хотя не слишком скоро, потому что Орм чувствовал себя не слишком хорошо. Когда мы покрыли уже добрую половину расстояния до Белой скалы, я оглянулся и увидел, что нас преследует большой конный отряд человек в сто, который, как я думаю, выехал из других городских ворот.
– Хлестните верблюдов, – крикнул я Квику, – не то они все же захватят нас!
Он послушался и понесся вперед крупным галопом. Всадники с каждым мгновением были все ближе. Я уже решил, что все пропало, особенно когда заметил, что из-за Белой скалы появился новый отряд всадников.
– Отрезаны! – воскликнул я.
– Похоже, что так, – ответил Квик, – но только эти, по-моему, другого племени.
Я поглядел на них и увидел, что он прав. Они действительно были другого племени, оттого что впереди них развевалось знамя Абати – я не мог ошибиться, так как хорошо узнал его в то время, когда был гостем этого племени; забавный треугольный флаг зеленого цвета с золотыми еврейскими буквами вокруг изображения Соломона, восседающего на троне. Более того – непосредственно позади знамени, окруженная телохранителями, скакала тонкая женская фигурка, одетая во все белое. Это была сама Дочь Царей.
Спустя еще две минуты мы были среди них. Я остановил моего верблюда и увидел, что кавалерия Фэнгов отступила. После всех событий сегодняшнего утра у нее, по-видимому, не хватало духа сражаться с превосходящим их численно врагом.
Женщина в белом подъехала к нам.
– Привет тебе, друг! – воскликнула она, обращаясь ко мне, сразу узнав меня. – Кто ваш начальник?
Я указал на Орма, который почти без чувств сидел на своем верблюде, полузакрыв глаза.
– Благородный чужестранец, – сказала она, обращаясь к нему, – прошу тебя, скажи мне, что случилось. Я – Македа, правительница Абати, та, кого называют Дочерью Царей. Взгляни на знак на моей голове, и ты увидишь, что я говорю правду.
И, откинув назад покрывало, она открыла золотой обруч, являвшийся символом ее власти.
Глава VII. Барунг
При звуке этого нежного голоса Орм открыл глаза и взглянул на нее.
– Престранный сон, – услыхал я его бормотание. – Вероятно, что-то магометанское. Замечательно красивая женщина, и эта золотая штука очень идет к ее темным волосам.
– Что сказал твой друг-чужестранец? – спросила у меня Македа. Я сначала объяснил ей, что он страдает от полученного им при взрыве сотрясения, а потом слово за словом перевел все, что он сказал. Македа покраснела до самых своих красивых глаз цвета фиалки и быстро опустила на лицо покрывало. В воцарившемся теперь неловком молчании я услыхал, как Квик говорил своему хозяину:
– Нет, нет, сударь, это не гурия. Она настоящая королева по плоти, и притом самая красивая, какую я когда-либо видел, хотя она только неизвестная африканская еврейка. Придите в себя, капитан; вы теперь вырвались из адского пламени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55