Как все это кончится? – вот что волновало меня. Рано или поздно тайна будет открыта, оттого что Абати и особенно Джошуа страшно ревновали Македу к чужестранцу, к которому она была так милостива, и неустанно следили за ними. Что будет тогда? По законам Абати за такой проступок полагалась смерть – смерть грозила всякому, кто переступит за дозволенную черту в отношениях к Дочери Царей, и это не удивительно, оттого что она сидела на троне своих предков, будучи прямым потомком Соломона и Македы, Царицы Савской, следовательно, Абати не могли потерпеть, чтобы чья-либо иная кровь смешалась с кровью древнего рода.
Кроме того Оливер принес присягу Македе и тем самым подчинился законам страны. К тому же, зная характер Оливера и Македы, я не мог надеяться на то, что их отношения не пойдут дальше быстро преходящего флирта.
О! Они без сомнения подписали свой смертный приговор там, в Пещере Смерти, а заодно осудили на смерть и нас всех. Таков будет конец нашего приключения и моих поисков, которые я предпринял в надежде найти моего сына.
Глава XI. Неудача
На следующее утро мы завтракали в мрачном настроении. Мы все как бы сговорились и ни словом не вспомнили событий вчерашнего дня и нашего ночного разговора.
Я хранил суровое молчание; Квик, казалось, был погружен в философические размышления, а Оливер был взволнован и возбужден, хотя и писал, как мне представляется, стихи. Во время завтрака появился посланный от Вальды Нагасты, сообщивший нам, что она желает видеть нас через полчаса.
Я побоялся, как бы Оливер не сболтнул какой-нибудь глупости, и коротко ответил, что мы придем. Посланный ушел, а мы стали ждать, удивляясь тому, что такое могло случиться, что ей понадобилось срочно говорить с нами.
В назначенное время нас провели в малую приемную, и в дверях я шепнул Оливеру:
– Ради вашего и ее спасения и ради нас всех, умоляю вас, не будьте опрометчивы! За вашим лицом следят не меньше, чем за вашими словами.
– Ладно, дружище, – ответил он, слегка покраснев. – Можете положиться на меня.
– Если бы это было так, – пробормотал я.
Мы церемонно вошли в комнату и поклонились Македе, сидевшей на кресле и окруженной военачальниками и судьями (среди которых был и Джошуа). Она как раз в это время говорила с двумя воинами довольно грубого вида, одетыми в простое коричневое платье. Она поклонилась нам и после обмена традиционными приветствиями сказала:
– Друзья, вот зачем я вызвала вас. Сегодня утром, когда вот эти два воина (они судебные чиновники) повели предателя Шадраха на казнь, он попросил отсрочки казни. Его спросили, зачем он просит об этом, раз его прошение о пересмотре дела отвергнуто, и он ответил, что если его помилуют, он может указать, каким образом можно спасти вашего спутника, которого они называют Темными Окошками.
– Каким образом? – разом спросили Орм и я.
– Не знаю, – ответила она, – но они поступили разумно, оставив его в живых. Привести его сюда.
Распахнулась дверь, и вошел Шадрах. Руки у него были связаны за спиной, а на ногах были цепи. Вид у него был испуганный, глаза бегали, а зубы стучали от ужаса. Он распростерся ниц перед Вальдой Нагастой, потом обернулся и пытался поцеловать сапог Орма. Стражи снова поставили его на ноги, и Македа заговорила, обращаясь к нему:
– Что ты хочешь сказать нам, предатель, раньше, чем ты умрешь?
– Это тайна, о Бутон Розы. Должен ли я говорить перед всеми?
– Нет, – ответила она и приказала большинству присутствующих удалиться, включая сюда и стражу, и судейских чиновников.
– Этот человек в отчаянии, а ты удалила всю стражу, – сказал Джошуа, нервничая.
– Я буду сторожить его, ваша светлость, – ответил Квик на своем дурном арабском языке и добавил по-английски, подойдя к Шадраху: – Ну, кисанька моя, веди себя прилично, или для тебя же будет хуже.
Когда все удалились, Шадраху снова было отдано приказание говорить и сказать, каким образом можно спасти того чужестранца, которого он сам предал в руки Фэнгов.
– Вот как, о Дочь Царей, – ответил он. – Темные Окошки, как мне известно, содержатся в самом теле великого идола.
– Откуда ты знаешь это?
– О госпожа, я знаю это, и, кроме того, то же говорил и султан Барунг, не правда ли? Я могу указать потайную дорогу к идолу, по которой можно пробраться к нему и спасти чужестранца. Когда я был молод, меня прозвали кошкой за то, что я хорошо умею лазать, и я нашел тогда эту дорогу. Позднее Фэнги взяли меня в плен и бросили меня львам, где я получил эти шрамы на лице, и по этой дороге я бежал от них. Сохрани мне жизнь, и я укажу тебе эту дорогу.
– Указать дорогу мало, – сказала Македа. – Пес, ты должен спасти чужестранца, которого ты предал. Если ты не спасешь его, ты умрешь. Понял?
– Это трудное дело, госпожа, – ответил Шадрах. – Разве я бог, чтобы обещать тебе спасти чужестранца, которого, быть может, уже нет в живых? Все же я сделаю все, что в моих силах, зная, что если мне не удастся спасти его, ты убьешь меня, а если я спасу его, ты пощадишь мою жизнь. Как бы то ни было, я покажу вам дорогу к тому месту, где его содержат (или содержали), но предупреждаю, что дорога эта очень трудна и опасна.
– Там, где ты можешь пройти, пройдем и мы, – сказала Македа. – Скажи нам теперь, что мы должны сделать.
Он сказал ей это. Когда он кончил говорить, вмешался принц Джошуа, заявивший, что не подобает Дочери Царей предпринимать такое опасное путешествие.
Она выслушала все его доводы и поблагодарила его за заботы о ней.
– Все-таки я отправляюсь туда, – сказала она, – не ради чужестранца, которого прозвали Темные Окошки, а оттого, что я должна знать потайную дорогу из Мура и в Мур, раз такая дорога существует. Я готова согласиться с тобой, дядя, что во время такого путешествия мне не следует оставаться без защитника, и поэтому прошу тебя быть готовым выступить с нами в путь ровно в полдень.
Джошуа начал было изворачиваться, но она не желала слушать никаких отговорок.
– Нет, нет, – сказала она, – ты слишком скромен. В этом деле замешана честь всех Абати, оттого что Абати, увы, предал Темные Окошки, и поэтому Абати же, а именно ты сам, должен спасти его. Ты не раз говорил мне, дядя, о том, как хорошо ты умеешь лазать по скалам, и теперь тебе следует показать перед этими чужестранцами твою ловкость и отвагу. Это приказание, поэтому не возражай. – И она встала в знак того, что аудиенция окончена.
Вечером этого же дня Шадрах привел небольшой отряд к краю пропасти, ограничивавшей Мур с запада, привел по одному ему известным горным тропинкам. В полутора тысячах футов ниже нас расстилалась огромная равнина, на которой, на расстоянии многих миль от нас, можно было разглядеть город Хармак. Но идола в долине мы видеть не могли, так как мы находились прямо над ним и скалы скрывали его от наших глаз.
– Что же теперь? – спросила Македа, переодетая в костюм крестьянки, который очень шел к ней. – Вот утес, там равнина, но дороги между ними я не вижу, и мой мудрый дядя, принц Джошуа, утверждает, что он никогда не слыхал о такой дороге.
– Госпожа, – ответил Шадрах, – теперь я веду всех вас, и вы должны следовать за мной. Но раньше нужно посмотреть, все ли готово.
Он обошел отряд и сосчитал количество участников. Всего нас было шестнадцать человек: Македа и Джошуа, трое европейцев, вооруженных винтовками и револьверами, наш проводник Шадрах и несколько горцев, которых выбрали за их сметливость и храбрость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55