- Надо бы в конце-концов узнать через какую границу он
переехал, не сидит же он в Западном Берлине...
- Это можно, - вмешался Сташек Бельский.
- И вы действительно думаете, что я поеду гоняться по Европе за
каким-то гангстером?! - со страхом крикнула Тереза. - Вы все
чокнулись?!!..
- Придется, - убедительно произнесла я. - Ничего не поделаешь. Ты же
не упустишь столько добра. Ни родимая Отчизна, ни твоя семья в достатке не
тонут. Это большая потеря, а может в конце-концов наша настойчивость будет
награждена...
Тереза взбесилась. Михал Ольшевский, увидев перед собой блеск
надежды, принял в переговорах самое энергичное участие. Вся семья
образовала на редкость монолитный фронт, направленный против Терезы.
Необходимо ехать за Капустой, то бишь облизанным Никсоном и вытащить из
него признание - что он сделал с наследством предков. После получения
информации можно пообещать ему относительное спокойствие. Тереза в
истерике спрашивала, не думаем ли мы, что она будет подпаливать ему пятки,
тем не менее она начала ломаться. Семейное давление оказалось выше ее сил.
- Ну, подождите, я буду висеть на вашей совести! - грустно пригрозила
она.
Семейная совесть оказалась твердой, как гранитная скала. Прежде чем
ошеломленная, оглушенная и смертельно испуганная Тереза успела оглянуться,
мы уже все обговорили. Быстро, но неизвестными путями, мы получили
информацию, что Джон Капуста гражданин США, во-первых - постоянно
проживает во Франции, где обладает сразу двумя резиденциями, одной в
Париже, неподалеку от дворца Республики, а второй - в Руане. Во-вторых,
несомненно оставил территорию Западного Берлина, поскольку на следующий
день после бегства из Польши приземлился в аэропорту Ле Бурже. Францию он
пока не покидал, разве что под чужим именем.
Я лично отправилась с Терезой во французское посольство за визой. У
Михала Ольшевского французская виза была, потому что в августе он
выбирался во Францию в отпуск. Общими силами мы уладили все формальности и
купили билеты на самолет. Естественно, за деньги Терезы, которая после
диких взрывов протеста впала в безнадежное отчаяние и превратилась в
безвольную жертву, отправляемую на бойню. Ей остались только рефлексы.
Среди потока добрых советов, сыплющихся отовсюду, в вечер перед
отъездом я дала ей еще один:
- А когда будете в Париже, в свободную минуту сходите в Венсенский
лес, - таинственно сказала я.
- Зачем? - с издевкой, но неуверенно спросила Тереза.
- За конями. В Венсенском лесу рысистые бега.
Тереза машинально постучала себя по голове, но Михал проявил интерес:
- И что? Там можно играть? Как там играют?
- Так же как на гармошке, - любезно подсказала Люцина.
Тут меня посетила свежая мысль:
- Вы хоть раз в жизни были на бегах? - спросила я Михала. - Когда
нибудь играли?
- Нет, никогда. Я вообще не знаю, как это делается.
- А вы случайно родились не в апреле?
- Нет, в ноябре.
- Очень хорошо. С апрельскими не получается, а со всеми остальными -
да. Сходите туда обязательно и поставьте на что попало. Если кто-то на
бегах впервые, он обязательно выигрывает. А второй раз наоборот...
- Прекрасно! - обрадовался Михал. - А как делать ставки.
- О, боже... - со страхом сказала Люцина.
Не слушая протестов всей семьи, я дала ему подробные инструкции как
по игре, так и по оценке коней. Некоторые трудности доставила привычка
пользоваться датскими сокращениями и датской ипподромной терминологией,
которую мне не приходилось переводить на польский язык, поскольку в Польше
рысистых бегов нет. Михал слушал с большим вниманием, записывая почти все,
что я говорила и пытаясь представить себе, как это будет по-французски.
- Жаль, что мы едем не в Копенгаген, - пожалел он. - Ну ничего. Может
этот Капуста переедет в Данию, а тогда и мы за ним.
- А может в Аргентину, - сказала Тереза каким-то странным голосом. -
А может на северный полюс. А тогда и мы за ним!..
Люцина с беспокойством посмотрела на сестру.
- Пусть они быстрее едут, - сказала она мне вполголоса. - Пока ее
страх не усилился...
- Самолет у них завтра, - ответила я. - Дайте ей валерьянки и
присмотрите, чтобы ночью...
Осмотревшись в комнате, снятой за 10 франков, Тереза несколько
оттаяла. Владелица большого дома вела что-то вроде небольшого пансиона, и
сдавала комнаты исключительно избранным особам, к числу которых
принадлежал и Михал. Париж оказывался дешевле Канады, в нем можно было и
пожить.
Полученный в Польше адрес был настоящим. Консьержка, сидящая у входа
в элегантный особняк, подтвердила факт проживания на третьем этаже месье
Капусты, но одновременно вежливо сообщила, что месье Капуста уехал в Руан.
Тереза и Михал не раздумывая отправились в Руан, боясь не застать его там.
Они обнаружили довольно красивую виллу в предместье. Вилла стояла на
виду, несомненно заселенная и используемая, о чем свидетельствовали
открытые окна и раскормленный кот, однако на звонки никто не ответил. Кот,
растянувшийся на солнышке, проявил полное безразличие. Они долго изучали
через забор ухоженный газон.
- По-моему, придется прийти сюда попозже, - неуверенно сказал Михал.
- А пока мы можем посмотреть собор. Вы видели местный собор? Это готика.
- Может, и готика, но я бы перекусила, - уныло ответила Тереза. -
Пообедала или просто поела. Я есть хочу. Где здесь можно поесть?
- Везде. Пообедаем, потом посмотрим собор, а потом вернемся.
Они поели и отправились изучать памятники старины. Восхищенный
излюбленным зрелищем, Михал почти забыл о цели приезда. Проводником он
оказался прекрасным, но утомительным, едва поспевающая за ним Тереза
наверняка задохнулась бы, не повстречайся им витрина антиквара. Михал
внезапно замедлил шаг и врос в землю. Тереза перевела дыхание:
- Что вы там увидели? - спросила она с легким раздражением. - Мне уже
надоела эта экскурсия. Я ног не чувствую.
- Это наше, - хрипло произнес Михал, уставившись на красивую,
большую, серебряную сахарницу.
- Что наше?
- Эта сахарница. Наша.
- Как наша? Наша личная? Из колодца?
- Нет, ворованная. Станислав Август заказал себе небольшой сервиз,
видите буквы? Черт возьми, уже в первую мировую об этом почти никто не
знал. Я подозревал, что она здесь, но не думал, что ее выставят на
продажу. Наше, и разговоров нет!
Тереза испуганно посмотрела на сахарницу:
- Мы это заберем?..
- Нет, нельзя. Просроченное дело. Но могли бы купить.
При мысли, что ей не надо вламываться в магазин и воевать с
владельцем, Тереза испытала такое облегчение, что даже согласилась войти и
спросить цену. Внутри Михал потерял контроль над собой:
- Вот этот канделябр в стиле барокко из Виланова, видите? - громко
шипел он, со все силы сжимая ее локоть. - Его похитили двести лет назад. А
здесь остаток сервиза, видите?.. Людовика шестнадцатого трогать не будем,
этот фарфор слева, видите? И все это должно быть у нас, видите сколько лет
мы только теряем?!..
Тереза попыталась вытащить локоть:
- Отпустите меня, черт, я же не сбегу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
переехал, не сидит же он в Западном Берлине...
- Это можно, - вмешался Сташек Бельский.
- И вы действительно думаете, что я поеду гоняться по Европе за
каким-то гангстером?! - со страхом крикнула Тереза. - Вы все
чокнулись?!!..
- Придется, - убедительно произнесла я. - Ничего не поделаешь. Ты же
не упустишь столько добра. Ни родимая Отчизна, ни твоя семья в достатке не
тонут. Это большая потеря, а может в конце-концов наша настойчивость будет
награждена...
Тереза взбесилась. Михал Ольшевский, увидев перед собой блеск
надежды, принял в переговорах самое энергичное участие. Вся семья
образовала на редкость монолитный фронт, направленный против Терезы.
Необходимо ехать за Капустой, то бишь облизанным Никсоном и вытащить из
него признание - что он сделал с наследством предков. После получения
информации можно пообещать ему относительное спокойствие. Тереза в
истерике спрашивала, не думаем ли мы, что она будет подпаливать ему пятки,
тем не менее она начала ломаться. Семейное давление оказалось выше ее сил.
- Ну, подождите, я буду висеть на вашей совести! - грустно пригрозила
она.
Семейная совесть оказалась твердой, как гранитная скала. Прежде чем
ошеломленная, оглушенная и смертельно испуганная Тереза успела оглянуться,
мы уже все обговорили. Быстро, но неизвестными путями, мы получили
информацию, что Джон Капуста гражданин США, во-первых - постоянно
проживает во Франции, где обладает сразу двумя резиденциями, одной в
Париже, неподалеку от дворца Республики, а второй - в Руане. Во-вторых,
несомненно оставил территорию Западного Берлина, поскольку на следующий
день после бегства из Польши приземлился в аэропорту Ле Бурже. Францию он
пока не покидал, разве что под чужим именем.
Я лично отправилась с Терезой во французское посольство за визой. У
Михала Ольшевского французская виза была, потому что в августе он
выбирался во Францию в отпуск. Общими силами мы уладили все формальности и
купили билеты на самолет. Естественно, за деньги Терезы, которая после
диких взрывов протеста впала в безнадежное отчаяние и превратилась в
безвольную жертву, отправляемую на бойню. Ей остались только рефлексы.
Среди потока добрых советов, сыплющихся отовсюду, в вечер перед
отъездом я дала ей еще один:
- А когда будете в Париже, в свободную минуту сходите в Венсенский
лес, - таинственно сказала я.
- Зачем? - с издевкой, но неуверенно спросила Тереза.
- За конями. В Венсенском лесу рысистые бега.
Тереза машинально постучала себя по голове, но Михал проявил интерес:
- И что? Там можно играть? Как там играют?
- Так же как на гармошке, - любезно подсказала Люцина.
Тут меня посетила свежая мысль:
- Вы хоть раз в жизни были на бегах? - спросила я Михала. - Когда
нибудь играли?
- Нет, никогда. Я вообще не знаю, как это делается.
- А вы случайно родились не в апреле?
- Нет, в ноябре.
- Очень хорошо. С апрельскими не получается, а со всеми остальными -
да. Сходите туда обязательно и поставьте на что попало. Если кто-то на
бегах впервые, он обязательно выигрывает. А второй раз наоборот...
- Прекрасно! - обрадовался Михал. - А как делать ставки.
- О, боже... - со страхом сказала Люцина.
Не слушая протестов всей семьи, я дала ему подробные инструкции как
по игре, так и по оценке коней. Некоторые трудности доставила привычка
пользоваться датскими сокращениями и датской ипподромной терминологией,
которую мне не приходилось переводить на польский язык, поскольку в Польше
рысистых бегов нет. Михал слушал с большим вниманием, записывая почти все,
что я говорила и пытаясь представить себе, как это будет по-французски.
- Жаль, что мы едем не в Копенгаген, - пожалел он. - Ну ничего. Может
этот Капуста переедет в Данию, а тогда и мы за ним.
- А может в Аргентину, - сказала Тереза каким-то странным голосом. -
А может на северный полюс. А тогда и мы за ним!..
Люцина с беспокойством посмотрела на сестру.
- Пусть они быстрее едут, - сказала она мне вполголоса. - Пока ее
страх не усилился...
- Самолет у них завтра, - ответила я. - Дайте ей валерьянки и
присмотрите, чтобы ночью...
Осмотревшись в комнате, снятой за 10 франков, Тереза несколько
оттаяла. Владелица большого дома вела что-то вроде небольшого пансиона, и
сдавала комнаты исключительно избранным особам, к числу которых
принадлежал и Михал. Париж оказывался дешевле Канады, в нем можно было и
пожить.
Полученный в Польше адрес был настоящим. Консьержка, сидящая у входа
в элегантный особняк, подтвердила факт проживания на третьем этаже месье
Капусты, но одновременно вежливо сообщила, что месье Капуста уехал в Руан.
Тереза и Михал не раздумывая отправились в Руан, боясь не застать его там.
Они обнаружили довольно красивую виллу в предместье. Вилла стояла на
виду, несомненно заселенная и используемая, о чем свидетельствовали
открытые окна и раскормленный кот, однако на звонки никто не ответил. Кот,
растянувшийся на солнышке, проявил полное безразличие. Они долго изучали
через забор ухоженный газон.
- По-моему, придется прийти сюда попозже, - неуверенно сказал Михал.
- А пока мы можем посмотреть собор. Вы видели местный собор? Это готика.
- Может, и готика, но я бы перекусила, - уныло ответила Тереза. -
Пообедала или просто поела. Я есть хочу. Где здесь можно поесть?
- Везде. Пообедаем, потом посмотрим собор, а потом вернемся.
Они поели и отправились изучать памятники старины. Восхищенный
излюбленным зрелищем, Михал почти забыл о цели приезда. Проводником он
оказался прекрасным, но утомительным, едва поспевающая за ним Тереза
наверняка задохнулась бы, не повстречайся им витрина антиквара. Михал
внезапно замедлил шаг и врос в землю. Тереза перевела дыхание:
- Что вы там увидели? - спросила она с легким раздражением. - Мне уже
надоела эта экскурсия. Я ног не чувствую.
- Это наше, - хрипло произнес Михал, уставившись на красивую,
большую, серебряную сахарницу.
- Что наше?
- Эта сахарница. Наша.
- Как наша? Наша личная? Из колодца?
- Нет, ворованная. Станислав Август заказал себе небольшой сервиз,
видите буквы? Черт возьми, уже в первую мировую об этом почти никто не
знал. Я подозревал, что она здесь, но не думал, что ее выставят на
продажу. Наше, и разговоров нет!
Тереза испуганно посмотрела на сахарницу:
- Мы это заберем?..
- Нет, нельзя. Просроченное дело. Но могли бы купить.
При мысли, что ей не надо вламываться в магазин и воевать с
владельцем, Тереза испытала такое облегчение, что даже согласилась войти и
спросить цену. Внутри Михал потерял контроль над собой:
- Вот этот канделябр в стиле барокко из Виланова, видите? - громко
шипел он, со все силы сжимая ее локоть. - Его похитили двести лет назад. А
здесь остаток сервиза, видите?.. Людовика шестнадцатого трогать не будем,
этот фарфор слева, видите? И все это должно быть у нас, видите сколько лет
мы только теряем?!..
Тереза попыталась вытащить локоть:
- Отпустите меня, черт, я же не сбегу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62