Открытое письмо, дублирующее официальное обращение, было опубликовано в 69-м номере «Лимонки». Вскоре к нам в редакцию явилась пара вполне корректных молодых людей из ФСБ, из отдела по борьбе с терроризмом, которые были посланы для выяснения обстоятельств дела. Мы им ничем особенным помочь не могли, так как никто на себя ответственность за взрыв в редакции так и не взял. Мы привели наши доводы — вполне убедительные — в пользу того, что иных мотивов, кроме политических, у данного теракта нет. Ни у «Лимонки», ни у НБП, ни у нас лично нет никаких коммерческих связей, диких личных врагов или претендентов на помещение редакции. В свете осеннего нападения на Эдуарда Лимонова этот взрыв представляется явным продолжением цепи актов, направленных на наше запугивание и преследующих чисто политические цели. Именно по причине очевидного политического характера данного теракта мы и обратились в ФСБ. Уже во время первой беседы сотрудники ФСБ выразили особую заинтересованность Аркадием Малером, членом нашей партии и автором знаменитой статьи в «Лимонке» "Красно-коричневый сионизм". Причем более всего интересовал сотрудников из отдела по борьбе с террризмом, которые уточнили, что "ФСБ больше политикой не занимается", инцидент с участием Аркадия Малера и другого члена партии на встрече Григория Явлинского с интеллигенцией во время ретроспективы фильмов Тарковского. Тогда Аркадий Малер в открытой полемике разбил либерала Явлинского по всем статьям, убедительно доказав, что режиссер Тарковский был патриотом и сторонником социальной справедливости (т. е. в сущности тем же "национал-большевиком"), а не апологетом "открытого общества" Поппера, как сам Явлинский, западник и рыночник. Более всего почему-то эфэсбэшников интересовала национальность Малера. Мы сказали, что они могут свободно побеседовать со всеми членами нашей партии и нашей редакции, в частности, с Малером и другим партийцем, участвовавшим в публичном унижении Явлинского. Но вместо нормального пути сотрудники предпочли сложную конспирологическую интригу. Когда Малер (тогда еще студент ВГИКа) с товарищем снимали видеоклип на любительскую видеокамеру рядом с индустриальным технопейзажем ТЭЦ, их схватила охрана ТЭЦ, и они были вызваны в ФСБ. Там, на Лубянке, Аркадий Малер и его коллега были подвергнуты унизительному- в самых отвратительных и грязных гэбэшных традициях — допросу с запугиванием и угрозами. В частности, им инкриминировалось, что они якобы сами "хотели взорвать ТЭЦ", что "НБП устроила взрыв у себя в редакции сама", что вообще "НБП — организация экстремистская и преступная, состоящая из первертов и маргиналов", и что "они еще поплатятся за участие в этой партии". Кроме того, им дали множество примеров того, что биография их известна вплоть до мельчайших подробностей, и что они "под колпаком". Представьте себе, что ребята очень молодые, и подобные истории известны им только по литературе. Через несколько дней Аркадий Малер узнал в своем институте (ВГИК), что он отчислен. Повод- как и всегда — формальный. Но этим эфэсбэшный цинизм не закончился. Вежливый сотрудник принес 30 июля в редакцию официальный документ с отказом от рассмотрения ФСБ нашей петиции. Пиком оскорбительного гротеска является следующая фраза: "Установлено, что по данному факту органами милиции осуществляется расследование в рамках уголовного дела (№ 85539), возбужденного по признакам ст. 213 ч. 1 УК РФ (хулиганство, сопровождающееся уничтожением или повреждением чужого имущества). В результате ознакомления с материалами уголовного дела оснований для его переквалификации не получено. К сожалению, вами также не предоставлены материалы, указывающие на террористический характер происшедшего". Подвергли унизительному допросу двух молодых членов партии, одного из них выгнали из института, отняли у нас драгоценное время и сообщили, что взрыв — простое невинное «хулиганство». Всего лишь. Когда и меньшей мощности взрывное устройство взорвалось около Военной Прокуратуры, кстати, неподалеку от нашей редакции, тут же безо всяких колебаний было громогласно заявлено о "политическом терроре". Взрыв же помещения политической партии, оказывается, — только лишь «хулиганство». Что тут сказать. Во-первых, это чистой воды свинство. Называется, "на свою голову" позвали. Презумпцию того, что во всяком преступлении виноват потерпевший, можно было бы назвать "иронией силовых структур". Но не очень здоровая эта ирония. Во-вторых, вся история доказывает, что ФСБ — безнадежно прогнившая чиновничья организация, что она слепо подчиняется ЛЮБОЙ ВЛАСТИ и будет гнать, сажать и убивать без размышлений. Если у нас еще были остатки иллюзий по поводу ФСБ и ее сотрудников, то этим иллюзиям наступил «капут». Эти люди рассматривают нас как врагов «хозяина». И ведут себя соответствующим образом.
В-третьих, само собой напрашивается резонное предположение, что ФСБ сама устроила по меньшей мере три взрыва: в помещении НБП, у памятника Петру I, возле Военной Прокуратуры (все три в крошечном треугольнике в одном районе Москвы) с провокационной целью обвинить в этом радикальные политические партии и группы (по Москве прокатилась волна обысков и допросов среди членов левых организаций), дабы появился повод закрыть и запретить их. ФСБ на побегушках выполняет желания жирных шунтированных хозяев. Завтра им назначат в начальники Татьяну Дьяченко, и она станет обхаживать их кнутом, изготовленным в деревне Бутка. Этого они и достойны.
Эдуард Лимонов, Александр Дугин
"Лимонка" № 71
* * *
ВСТРЕЧА С ЧУДОВИЩЕМ
Я испытал сильнейшее разочарование 10 июля 1997 года в четверг, в 19 часов 20 минут. Мы с Лизкой пошли на «вернисаж» полотен Елены Щаповой, графини де Карли — моей бывшей жены. В галерее на Малом Кисловском переулке, примыкающем к театру Маяковского. Там были персонажи моего прошлого: поэт Игорь Холин, очень старенький, похожая на каменную бабу Алла Зайцева и персонажи поживее и посвежее: художник Филипповский с семьей, наш друг «Лимонки» Дудинский, выросшая в широколицую женщину девочка из Томилино, где Елена в начале 70-х жила на даче, и другие персонажи. Всего с полсотни. Но главное и самое страшное существо — Елена — оказалась толстой, старой, одетой в старушечью соломенную шляпку, черные чулки, розовые шорты и какой-то мешковатый прозрачный халат поверх. Может быть и очень модный, он смотрелся, как халат уборщицы. Она выглядела как городская сумасшедшая, неопрятное чучело, пугало с огорода! У нее был второй лоснящийся подбородок и белые обожженные волосы пучками пакли. Может быть, это был парик, но все равно ужас…
Вот так, 21 год тому назад, я написал книгу о прекрасной блудливой девочке и даме, чтобы теперь встретить эту старую толстую крейзи. С какой целью она одета под пугало? Она считает, что это эксцентрично? Я был в черном пиджаке (подарок Андреева), в черных джинсах, в черных остроносых туфлях. Лизка была супертоненькая, в черных юбочке короткой, блузке и поверх — расстегивающееся платье-кофта.
Елена стала, как ее старшая сестра: толстая неряха, Мне было за нее стыдно. Она захотела сфотографироваться со мной. Я сфотографировался, признаюсь, с крайним стыдом. Мне было даже слегка противно. Юная Лизка, она на 23 года младше Елены, с удовольствием влезла в фото.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105