По опыту Оскар знал, что воображение молодых людей, наполняющих бары Ист-Вилледжа, обычно не простирается дальше более или менее простого сексуального акта, разнообразящегося только позой или длительностью. Однако на то Оскар тут и находился, чтобы наблюдать и, наблюдая, учить и дирижировать.
Следя за тем, как «де Ниро» нерешительно расстегивает зиппер на брюках, расстегнув предварительно плащ, Габриэл-Лия все еще лежала, выпятив живот и безволосое отверстие вперед и отверстием и животом слабо подрагивая. Оскар понял, что сейчас «де Ниро» ляжет на жилистый кусок мяса, и Оскару ничего не будет видно. Кроме плаща и выбивающихся из-под плаща, может быть, ступней Габриэл-Лии. Оскару же хотелось видеть если не пизду мадам, то хотя бы подробности того, как «де Ниро» справится с задачей. Профессионально Оскару нужно было реагировать на сцену, ведь после «де Ниро» ему предстояло каким-то образом возбудиться и ебать мадам Крониадис. Посему Оскар встал, подошел к Габриэл-Лие, взял ее рукою за цепь так, что шипастый ошейник воткнулся миссис Крониадис в темную шею, и рывком поднял миссис, приказав: «На колени, щель!» Вдова послушно села на корточки, потом стала на колени, упершись вытянутыми руками прямо перед собой.
— Можешь продолжать! — приказал Оскар удивленному «де Ниро», застывшему с членом в руках, и вернулся к креслу. Переставив кресло таким образом, чтобы ему было видно копошащихся «де Ниро» и Габриэл-Лию сзади со стороны, Оскар глубоко затянулся джойнтом. Он все больше и больше полагался на этот легкомысленный драг американских подростков, дабы возбудить свое воображение. «Де Ниро» ласкал в этот момент выпяченную назад попку миссис Крониадис, и из-под плаща в профиль Оскар увидел добрых несколько инчей его синеватого члена. «Уже готов?» — удивился Оскар. Обычно молодые люди стеснялись присутствия Оскара, и иногда ему даже приходилось покидать на некоторое время рабочий зал, дабы гость мог расслабиться, а его член — собраться.
Безусловно, в тех же барах в Ист-Вилледж он мог найти юношей, которым никакого труда не стоило расслабиться, но и он, и Габриэл несколько побаивались таких юношей. Игры с ними могли иметь неприятные последствия…
Через несколько минут «де Ниро» уже надвигал вдову на член и сдвигал ее с члена, а Оскар, расстегнув зиппер и вынув свой член, мечтательно массировал его, думая о клейкой маленькой пизде Наташки…
7
Только за пару недель до своего дня рождения Оскар неожиданно решил его отпраздновать. Решение это — Оскар понимал — было связано с его желанием одновременно показать Габриэл, что он — свободная личность, и… показать им всем, Нью-Йорку, в котором он пробродил столько лет неузнанным и непризнанным, чего он достиг. В последний раз Оскар праздновал свой день рождения в Варшаве.
Ухмыляясь, Оскар первыми занес в список приглашенных мадам Мендельсон и Роджера. Затем последовали Женевьев, Сюзен Вудъярд, Кати Стюарт, еще несколько дюжин клиенток, с которыми ему пришлось иметь дело за последние полтора года. Нескольких из них Оскар все же принимал, несмотря на старания миссис Крониадис сделаться его единственной клиенткой. Принимал даже не ради денег — Габриэл, щедрая и преданно-навязчивая, обеспечивала все его нужды, но из хулиганства мальчишки, хулиганящего для того только порой, чтобы разозлить любящую мамашу. За клиентками последовали Стив Барон, Соня Бетти, с полдюжины писателей, столько же примерно художников, несколько десятков представителей нью-йоркского «джэт сэт», бездельников, просто милых людей, с дюжину девочек-моделей из различных агентств, чтобы на парти там и тут встречались красивые лица. Вышло более ста человек.
Подумав, поразглядывав список, вновь перечитав его, добавив несколько фамилий из записной книжки, Оскар встал и прошелся по озаряемой восторженно-ярким февральским солнцем огромной ливинг-рум, постоял у банзай-дерева, самого большого, его любимого, задумчиво поковырял ногтем кору… Затем, вернувшись к столу, Оскар решительно вписал в список последним имя Наташки. И, дабы Наташка не чувствовала себя одиноко в обществе, где она никого не знает, приписал к Наташке — «…и Анн».
В сущности, это давно следовало сделать. Собрать воедино всех его новых знакомых и представить их друг другу. Большинство их знакомы, но Оскару захотелось, чтобы они неожиданно ощутили свою принадлежность к его, Оскарову, клану, к партии пришельца-Палача.
День рождения, таким образом, подумал Оскар, будет его парадом, радостной годовщиной подведения итогов. Полтора года назад Оскар был никто, теперь его знает весь Нью-Йорк… Ну, если не весь, — постарался быть честным Оскар, — то добрая половина.
Оскар подошел к зеркальной стене салона — зеркальная стена тремя большими заново пробитыми окнами смотрелась на Хьюстон-стрит — и с удовольствием оглядел свой отчетливый черный силуэт. Теперь Оскар всегда одевается в черное, ему кажется, его образ требует именно таинственного черного цвета. На Оскаре узкие, как ножи, черные башмаки, узкие черные брюки и куртка с громадными накладными плечами. Оскар в зеркале себе нравится.
«Следует попросить Жюльет Мендельсон привести Энди Уорхола», — неожиданно приходит в голову Оскару. Зачем ему Энди Уорхол? Оскар не обольщается, как бывший философ он отдает себе отчет в том, что тщеславие руководит мистером Худзикски, но он и не стесняется своего тщеславия. Оскар Худзински как никто заслуживает присутствия сверхсовременного Энди на своем празднике. Оскар Худзински, думает Оскар о себе в третьем лице, создал новую форму существования в капиталистическом обществе, даже, если хотите, новый вид искусства, мистер Уорхол, так почему бы и не почтить его своим присутствием? Оскар не раз видел Энди в различных нью-йоркских домах и здоровается с альбиносом, но альбинос, пришедший к Оскару на день рождения, — это уже социальный статус.
Оскар поворачивает голову и разглядывает свой профиль. Зачем ему социальный статус? Всегда в таких случаях за помощью Оскар обращается к недавнему прошлому, к годам, которые делись неизвестно куда, прошли неизвестно как и сейчас вспоминаются только как длительное затемнение. Отомстить за затемнение — вот зачем ему социальный статус. За унижения, которые он испытывал всякий раз, когда его знакомили с кем-либо. «Мистер Оскар Худзински». Скорчившись в равнодушной улыбке, личность на мгновение задерживалась на Оскаре взглядом, оценивая. Найдя на Оскаре одежды еще одного заурядного соискателя успеха в салонах Нью-Йорка, личность настораживалась и в тот же момент практично обращалась за помощью к компьютеру памяти. Определив, что в разделе знаменитых, богатых и удачливых Оскар Худзински не числится, личность отплывала в сторону, не подав Оскару никакого сигнала.
Теперь же — Оскар поправляет волосок на виске — мистер Худзински постоянно находится рядом с миссис Крониадис на фотографиях в светской хронике и упоминается как «философ Оскар Худзински» среди гостей, присутствовавших на благотворительном балу, на показе знаменитого дизайнера или на бракосочетании денег и титула, титула и красоты.
Даже выражение лица Оскара изменилось. Мужественная уверенность отражается в зеркале, в то время как даже на фотографиях полуторагодичной давности Оскар еще смотрится растерянным и рассеянным, голова обычно поставлена неровно-неуклюже, клок волос вдруг ответвляется в сторону, нарушая симметрию лица, — соискатель успеха в самом начале пути, то есть еще неудачник, и шансы его — нуль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Следя за тем, как «де Ниро» нерешительно расстегивает зиппер на брюках, расстегнув предварительно плащ, Габриэл-Лия все еще лежала, выпятив живот и безволосое отверстие вперед и отверстием и животом слабо подрагивая. Оскар понял, что сейчас «де Ниро» ляжет на жилистый кусок мяса, и Оскару ничего не будет видно. Кроме плаща и выбивающихся из-под плаща, может быть, ступней Габриэл-Лии. Оскару же хотелось видеть если не пизду мадам, то хотя бы подробности того, как «де Ниро» справится с задачей. Профессионально Оскару нужно было реагировать на сцену, ведь после «де Ниро» ему предстояло каким-то образом возбудиться и ебать мадам Крониадис. Посему Оскар встал, подошел к Габриэл-Лие, взял ее рукою за цепь так, что шипастый ошейник воткнулся миссис Крониадис в темную шею, и рывком поднял миссис, приказав: «На колени, щель!» Вдова послушно села на корточки, потом стала на колени, упершись вытянутыми руками прямо перед собой.
— Можешь продолжать! — приказал Оскар удивленному «де Ниро», застывшему с членом в руках, и вернулся к креслу. Переставив кресло таким образом, чтобы ему было видно копошащихся «де Ниро» и Габриэл-Лию сзади со стороны, Оскар глубоко затянулся джойнтом. Он все больше и больше полагался на этот легкомысленный драг американских подростков, дабы возбудить свое воображение. «Де Ниро» ласкал в этот момент выпяченную назад попку миссис Крониадис, и из-под плаща в профиль Оскар увидел добрых несколько инчей его синеватого члена. «Уже готов?» — удивился Оскар. Обычно молодые люди стеснялись присутствия Оскара, и иногда ему даже приходилось покидать на некоторое время рабочий зал, дабы гость мог расслабиться, а его член — собраться.
Безусловно, в тех же барах в Ист-Вилледж он мог найти юношей, которым никакого труда не стоило расслабиться, но и он, и Габриэл несколько побаивались таких юношей. Игры с ними могли иметь неприятные последствия…
Через несколько минут «де Ниро» уже надвигал вдову на член и сдвигал ее с члена, а Оскар, расстегнув зиппер и вынув свой член, мечтательно массировал его, думая о клейкой маленькой пизде Наташки…
7
Только за пару недель до своего дня рождения Оскар неожиданно решил его отпраздновать. Решение это — Оскар понимал — было связано с его желанием одновременно показать Габриэл, что он — свободная личность, и… показать им всем, Нью-Йорку, в котором он пробродил столько лет неузнанным и непризнанным, чего он достиг. В последний раз Оскар праздновал свой день рождения в Варшаве.
Ухмыляясь, Оскар первыми занес в список приглашенных мадам Мендельсон и Роджера. Затем последовали Женевьев, Сюзен Вудъярд, Кати Стюарт, еще несколько дюжин клиенток, с которыми ему пришлось иметь дело за последние полтора года. Нескольких из них Оскар все же принимал, несмотря на старания миссис Крониадис сделаться его единственной клиенткой. Принимал даже не ради денег — Габриэл, щедрая и преданно-навязчивая, обеспечивала все его нужды, но из хулиганства мальчишки, хулиганящего для того только порой, чтобы разозлить любящую мамашу. За клиентками последовали Стив Барон, Соня Бетти, с полдюжины писателей, столько же примерно художников, несколько десятков представителей нью-йоркского «джэт сэт», бездельников, просто милых людей, с дюжину девочек-моделей из различных агентств, чтобы на парти там и тут встречались красивые лица. Вышло более ста человек.
Подумав, поразглядывав список, вновь перечитав его, добавив несколько фамилий из записной книжки, Оскар встал и прошелся по озаряемой восторженно-ярким февральским солнцем огромной ливинг-рум, постоял у банзай-дерева, самого большого, его любимого, задумчиво поковырял ногтем кору… Затем, вернувшись к столу, Оскар решительно вписал в список последним имя Наташки. И, дабы Наташка не чувствовала себя одиноко в обществе, где она никого не знает, приписал к Наташке — «…и Анн».
В сущности, это давно следовало сделать. Собрать воедино всех его новых знакомых и представить их друг другу. Большинство их знакомы, но Оскару захотелось, чтобы они неожиданно ощутили свою принадлежность к его, Оскарову, клану, к партии пришельца-Палача.
День рождения, таким образом, подумал Оскар, будет его парадом, радостной годовщиной подведения итогов. Полтора года назад Оскар был никто, теперь его знает весь Нью-Йорк… Ну, если не весь, — постарался быть честным Оскар, — то добрая половина.
Оскар подошел к зеркальной стене салона — зеркальная стена тремя большими заново пробитыми окнами смотрелась на Хьюстон-стрит — и с удовольствием оглядел свой отчетливый черный силуэт. Теперь Оскар всегда одевается в черное, ему кажется, его образ требует именно таинственного черного цвета. На Оскаре узкие, как ножи, черные башмаки, узкие черные брюки и куртка с громадными накладными плечами. Оскар в зеркале себе нравится.
«Следует попросить Жюльет Мендельсон привести Энди Уорхола», — неожиданно приходит в голову Оскару. Зачем ему Энди Уорхол? Оскар не обольщается, как бывший философ он отдает себе отчет в том, что тщеславие руководит мистером Худзикски, но он и не стесняется своего тщеславия. Оскар Худзински как никто заслуживает присутствия сверхсовременного Энди на своем празднике. Оскар Худзински, думает Оскар о себе в третьем лице, создал новую форму существования в капиталистическом обществе, даже, если хотите, новый вид искусства, мистер Уорхол, так почему бы и не почтить его своим присутствием? Оскар не раз видел Энди в различных нью-йоркских домах и здоровается с альбиносом, но альбинос, пришедший к Оскару на день рождения, — это уже социальный статус.
Оскар поворачивает голову и разглядывает свой профиль. Зачем ему социальный статус? Всегда в таких случаях за помощью Оскар обращается к недавнему прошлому, к годам, которые делись неизвестно куда, прошли неизвестно как и сейчас вспоминаются только как длительное затемнение. Отомстить за затемнение — вот зачем ему социальный статус. За унижения, которые он испытывал всякий раз, когда его знакомили с кем-либо. «Мистер Оскар Худзински». Скорчившись в равнодушной улыбке, личность на мгновение задерживалась на Оскаре взглядом, оценивая. Найдя на Оскаре одежды еще одного заурядного соискателя успеха в салонах Нью-Йорка, личность настораживалась и в тот же момент практично обращалась за помощью к компьютеру памяти. Определив, что в разделе знаменитых, богатых и удачливых Оскар Худзински не числится, личность отплывала в сторону, не подав Оскару никакого сигнала.
Теперь же — Оскар поправляет волосок на виске — мистер Худзински постоянно находится рядом с миссис Крониадис на фотографиях в светской хронике и упоминается как «философ Оскар Худзински» среди гостей, присутствовавших на благотворительном балу, на показе знаменитого дизайнера или на бракосочетании денег и титула, титула и красоты.
Даже выражение лица Оскара изменилось. Мужественная уверенность отражается в зеркале, в то время как даже на фотографиях полуторагодичной давности Оскар еще смотрится растерянным и рассеянным, голова обычно поставлена неровно-неуклюже, клок волос вдруг ответвляется в сторону, нарушая симметрию лица, — соискатель успеха в самом начале пути, то есть еще неудачник, и шансы его — нуль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75