Оскар подумал, что да, Маленький Мук прав, только что уже теперь возможно сделать? Америка существует, и ее не закроешь.
— Почему же вы у нас живете, если вам не нравится здесь? — спросила Эстелла и, смутившись, наклонила пробор к тарелке. Сзади черные волосы Эстеллы были заплетены в тугую косу.
Яцек улыбнулся:
— А где еще я могу жить? Здесь я хотя бы имею право на работу.
Оскар понял внезапно, что у Яцека сиплый, почти шепотливый голос: всякий раз, когда он что-либо говорит, возникает впечатление, что Яцек поверяет тебе важнейшую тайну.
— Ты, наверное, заметил, Яцек, что ты пользовался на моем парти огромным успехом у женщин. Все красивые женщины успели побеседовать с тобой… — Оскар решил польстить долгоносику, потому что долгоносик по непонятной ему причине вызывает симпатию у Габриэл.
— Верно, — поддержала Оскара миссис Крониадис, — большие и красивые самцы с завистью поглядывали на вас, Яцек, всегда окруженного стайкой лучших женщин…
— Вы преувеличиваете. — Смущенный, но довольный долгоносик взялся за свой стакан с шабли и задвигал им по столу. — Женщины лишь чувствуют, что я разговариваю, с ними как с равными, не думая о том, чтобы затащить их в постель… Потому им со мной интересно… Они могут побыть со мною не женщинами, но человеческими существами…
Так они беседовали с Яцеком, как с больным, стараясь его не раздражать. Беседовали так, как если бы и Оскар, и Габриэл зависели в чем-то от Яцека Гутора…
12
— Он очень забавный человек, Оскар. Оригинальный. Что в наше время необыкновенная редкость.
Габриэл, что с ней случалось редко, курила. Они ехали в Манхэттен.
— Но он беспомощно плохо образован. Его взгляды — причудливая смесь устарелых идей, почерпнутых из старых книг. Отовсюду — из буддизма, китайской философии, европейского экзистенциализма и даже из христианства. То есть взглядов в нормальном смысле этого слова у Яцека нет. У него есть сиплый голос-шепот человека, поверяющего вам страшные тайны, и отвращение к живой жизни во всех ее проявлениях — от секса до чистой постели. Он сам как таракан, которого он предлагает поцеловать.
— Мне он кажется очень забавным, Оскар. Общение с ним освежает.
Оскар пожал плечами. Он хотел было рассказать Габриэл о «голосе» и пешеходном путешествии Яцека в Итаку и пребывании его в карлайльской психбольнице, но почему-то воздержался. Может быть, пожалел соотечественника. Интересно, какой у него диагноз? Анджеевский не сказал Оскару какой. Может быть, шизофрения? Это не значит, что Яцек каждый день безумен, но время от времени…
— Мне хочется ему помочь, Оскар. — Габриэл потушила сигарету.
— Ради бога, как тебе угодно. — Оскар повернул ручку бара, находящегося прямо перед ним, вытащил на себя столик, достал из бара бокал и бутылку «Чивас-Ригал» и налил себе на три пальца крепко-желтого напитка. — Хочешь? — предложил он Габриэл.
— Нет, спасибо. Как ты думаешь, Оскар, я могу помочь ему наилучшим образом?
Оскар отхлебнул большой глоток виски, и ему сделалось внезапно безразличной и судьба Яцека, и то, что ему говорит сейчас Габриэл, и Эстелла Крониадис, прилипшая носом к стеклу лимузина… Какое ему, собственно, дело до всего этого… Оскару вдруг захотелось увидеть Наташку и, может быть, просто сидеть с Наташкой в одном кресле, прижавшись к ней, и молчать…
— Найди ему хорошую работу, — сказал Оскар, возвращаясь в лимузин от теплой Наташки. — Чтобы он мог зарабатывать приличные деньги и не ходить на работу каждый день. Яцек не любит рано вставать.
— Да, но какую, Оскар? Если бы Яцек лучше знал английский язык…
— О, не знаю!.. Устрой его в Колумбийский университет или в Нью-Йорк Юниверсити… Преподавать польский язык и литературу. Его приятель Людвик Сречински скачет из университета в университет, чем Яцек хуже… Еще он знает русский, может преподавать и русский. Он учился в Московском университете.
— Эстелла хотела бы изучать русский язык. Может быть, Яцек захочет учить ее русскому языку? Я бы ему хорошо платила.
Оскар усмехнулся:
— Спроси у Эстеллы. Я не уверен, что ока захочет иметь такого учителя.
— Я хотела бы, — сказала Эстелла. — Он хороший. Странный немного, но он ОК.
— Прекрасно! — Габриэл выглядела довольной. — Все так легко решилось. Надеюсь, он не откажется… Как ты думаешь, Оскар?
— Позвони ему… — отозвался Оскар, допивая скотч.
Возня Габриэл с Яцеком Гутором показалась ему неуместной неуклюжей глупостью. Зачем он только пожалел Маленького Мука и пригласил его на парти?.. Теперь человек из прошлого будет постоянно мелькать в настоящей жизни Оскара, напоминая ему о жизни прошлой. Ну и черт с ним, подумал Оскар, он постарается встречаться с Гутором как можно реже. Габриэл извлекла телефон и набрала номер:
— Яцек? Это Габриэл Крониадис… У меня к вам есть деловое предложение, Яцек… Оскар сказал мне, что вы хорошо знаете русский язык. Моя девочка решила изучать русский, не могли бы вы учить ее русскому, скажем, два или три раза в неделю?.. Да-да… Разумеется, я буду вам хорошо платить. Нет-нет, обязательно платить. Узнайте, какая полагается цена за такого рода услуги, и я буду платить вам вдвое.
Последовала пауза, во время которой Габриэл водила носком туфли по деревянным деталям обшивки лимузина…
— …разумеется, вы сможете заниматься у нас в доме. Мы с Эстеллой уточним, в какие дни… Карлос сможет вас привозить и отвозить, когда у него будет время… Да-да… До скорого… Да, на следующей неделе… Гуд бай.
Вдова Крониадис положила трубку и удовлетворенно констатировала:
— Он согласен. Я думаю, это хорошо для него…
Оскар подумал, что «это хорошо для него», но это же нехорошо для Оскара, и Карлос, судя по его физиономии, пойманной Оскаром в зеркале, тоже не был счастлив от новой прихоти своей госпожи.
глава девятая

1
— Все верно, но ты забываешь, что мы не живем вечно… А если через пару лет ты внезапно откроешь, что жила не так? Что, может быть, тебе следовало жить с одним мужчиной, ну, пусть со мной, например…
Наташка захохотала:
— Вот-вот, О! Все, что ты говоришь, в конце концов сводится к ужасно глупой Наташке, преступно не живущей с самым лучшим мужчиной в мире, с Оскаром.
Они лежат в постели Оскара голые и разговаривают. Окно приоткрыто, и апрельский Нью-Йорк нежно ворочается там, как большой зверь. Хрюкает, шипит, сипит полицейскими сиренами.
— Слушай, Наташа… — Оскар откатился от лежащей на животе Наташки и, взяв из ниши, в которую кровать упирается изголовьем, бокал с вином, отхлебнул.
— Что?
— Слушай, скажи мне честно, тебе в самом деле была интересна христианско-буддийская окрошка, которой кормил всех на парти мой соотечественник Яцек, или ты делала вид, что тебе интересно?..
— Я никогда не притворяюсь! — фыркнула Наташка. — Ты, Оскарчик, за столько лет мог бы меня изучить. Зачем мне притворяться?
— Ну, я не знаю… из снобизма.
— Глупости говоришь… Но я тебя прощаю… И даже постараюсь объяснить тебе, в чем дело.
— Ну-ну, просвети меня…
Оскар уселся в кровати. Наташка последовала его примеру и тоже уселась рядом, упершись спиной в стену и откинув голову назад, положив ее в нишу. Полежав с закрытыми глазами с минуту, Наташка вздохнула, подняла голову из ниши, взяла из рук Оскара бокал с вином, сделала большой глоток.
— Видишь ли, О, — начала она важно, — мы живем в мире, где столько ненависти, что такой вот небольшого росточка Яцек, вдруг подходящий к тебе на парти, где собрались отборные монстры, поражает своей настоящей невинностью…
— Не думаю, чтобы он бы так уж невинен, — вставил Оскар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75