Мария и ее дочь поглядели на Оскара с осторожной насмешливостью. ««Польский любовник госпожи», — так Они, наверное, меня называют, — решил Оскар, — Или, может быть, «этот поляк»? Или «ебаный поляк»? «Хитрый поляк с его польскими штучками, которыми он окрутил госпожу»? «Польский хуй»?»
«Ебаный поляк» долго и тщательно растирался духами «Экипаж», стоя перед зеркалом голым и разглядывая себя в профиль и фас» поднявшего руки и поднявшего ногу, сжавшего мышцы ягодиц и отпустившего их. Телом своим новорожденный остался доволен. У него было тело ПАЛАЧА — каменно-мышечное, безжалостное, бескомпромиссное тело. Не слишком большие, не ватные мышцы бади-билдера, но плотно сидела на Оскаре железная броня твердых и компактных мышц.
На броню мышц Оскар натянул тонкую белую рубашку, черный костюм, затянул на шее черный узкий галстук. Облачаться в токсидо было еще рано, Оскару предстоял ланч со Стивом Бароном в «Реджин». Деньрожденческий ланч.
Когда свежий, красивый, чувствующий каждый сантиметр своего тела Оскар вышел в салон, весь он был наполнен солнцем и светом. Пройдясь по лакированному желтому паркету, — ярко начищенные ботинки его при этом сотни раз поймали солнце и сверкнули солнцем под всеми возможными углами, — Оскар подошел к большему из окон и открыл его.
За окном был Нью-Йорк. Мягкий желтый свет новой весны заливал его здания. Здесь, на границе Сохо и Ист-Вилледжа, Нью-Йорк не выглядел столь могущественно, как в мидлтауне или в деловом районе вблизи Баттери-парк. Но Оскар проникал взором далеко за коробки апартамент-билдингов, принадлежащих Нью-йоркскому университету. Ему было открыто и невидимое сейчас, но энергично существующее — Весь Великий Город. Взор Оскара без препятствий победоносно устремился к Эмпайр Стейтс Билдингу, к небоскребам Пятой авеню, ко всем бесчисленным коробкам Великого Города, пронизал их, вошел в офисы, в отели, квартиры и рестораны и везде нащупал маленькие теплые комочки женщин. Покорные комочки.
«Каждая женщина этого города принадлежит мне, — гордо сказал себе Оскар. — Потому что я знаю, как протянуть к ней руку, как ее взять. По-особому горячи мои пальцы». Бесчисленные маленькие комочки женщин были разысканы в этот момент Оскаром-ПАЛАЧОМ, вынуты даже из супружеских постелей, ласково поглажены или, напротив, награждены моментальной и легкой болью и опять брошены… «Мой город! Мой. Стал моим. Я покорил его и освоил так, как никогда не мог и мечтать покорить Варшаву. Да никогда и не хотел…» — признался себе Оскар.
Ветер Нью-Йорка, крепкий и свежий, влетев в окно, дружески лизнул Оскаровы губы, широкой волной прогладил его лицо и пошел по лофту, по-хозяйски трогая стены и цветы.
3
Оскар явился с ланча в половине шестого. В шесть явился Жозеф, и почти тотчас прибыла команда барменов и официанток. У каждого из них была, очевидно, своя определенная обязанность, однако на мгновение Оскар ужаснулся, как много чужих людей в его лофте. «Ты не привык, Оскар, — одернул он себя. — Не привык ты, ебаный поляк, чтобы тебя обслуживали. К хорошей жизни не привык. А как же себя должна чувствовать Габриэл, даже в Блуминг-дэйлс отправляющаяся в сопровождении вооруженных телохранителя и шофера?.. Привыкну…» — утешил себя Оскар и удалился в спальню, чтобы переодеться в токсидо. Гости были приглашены к восьми, но к семи должна была приехать Габриэл, чтобы распить бутылку шампанского и провести с Оскаром тихий час наедине до прихода гостей.
Оделся он слишком рано. Когда он вышел из спальни, красиво затянутый в черное, с бабочкой под горлом, в лаковых туфлях, с вкрадчивым лицом графа Дракулы перед балом — как он решил, в последний раз взглянув на себя в огромное зеркало в спальне, — было еще только шесть тридцать.
В салоне под наблюдением Жозефа завершалась перестановка мебели. В момент, когда туда вошел Оскар, салон представлял из себя уже большое, пустынное поле, вымощенное желтым паркетом, в противоположных концах которого были очень искусно установлены два бара — каждый с полным набором всевозможных напитков, начиная от воды «Перье» (или «Саратога-Спрингс» для патриотов) до водки и греческой ретзины. Бары были декорированы цветами. Два строгих и солидных бармена с такими же, как у Оскара, бабочками под горлом по-хозяйски оглядывали свои владения.
— Как все движется, Жозеф? — спросил Оскар у проходящего мимо Жозефа, высокомерно что-то внушающего официантке, которая скорее была похожа на стриптиз-герл перед началом представления, до того она была хорошенькая.
— Все в полном порядке, — строго ответил Жозеф. Затем, сжалившись над любовником своей госпожи, прибавил: — Не волнуйтесь, сэр, я занимаюсь этим бизнесом всю жизнь. Парта получится великолепным.
Оскар не волновался. Он полностью полагался на профессионализм Жозефа. Если же случатся по ходу парти мелкие неполадки, если, скажем, у кого-нибудь из гостей не окажется в руке бокала с шампанским в нужный момент, Оскар не умрет от стыда. Нет, просто Оскар не знал, куда ему себя девать в налаженной трудовой атмосфере, царящей вокруг него в салоне.
Посему, устыдившись своей бездеятельности, Оскар проследовал по направлению к кухне, решив поглядеть, что происходит там. В единственном в его лофте коридоре, разделяющем кухню и кабинет, Оскар, круто повернув из салона в коридор, почти столкнулся с Анжеликой, несущей картонный ящик, полный бокалов для шампанского.
— Ох, сорри, — увернулся Оскар, схватив ящик.
Анжелика посмотрела на него молча и облизала губы. И не ушла. Некоторое время они стояли, держась за ящик с бокалами с разных сторон. Анжелика еще раз облизала губы.
«У меня сегодня день рождения», — вспомнил Оскар и посмотрел на часы. 6:35, Двадцать пять минут оставалось до прихода Габриэл. Габриэл всегда была исключительно точна и прибывала минута в минуту. Когда Оскар, отпустив ящик, положил руку на талию девочки и подтолкнул ее к двери кабинета, губы девчонки сложились в улыбку…
4
Выпроваживая Анжелику и ее ящик — сто долларов лежали теперь в ранее пустом кармашке белого фартука девчонки, — Оскар подумал, что быть новорожденным не так плохо. Вспоминая, как он поднял подол платья девчонки и обнаружил там совершенно голый полный зад девочки-подростка и полные коротковатые ноги, склеившиеся ляжками вместе уже от уровня колен, Оскар ухмыльнулся. Девчонка приготовилась к работе. Может быть, Мария что-то сказала Анжелике о молодом любовнике госпожи, или ее дочь сообщила какие-нибудь интересные слухи и сведения молоденькой бестии, или это была ее личная инициатива, но бестия оказалась без штанов. Туфельки на низеньком каблучке, невинно обрывающиеся у щиколотки беленькие носочки — вот и все убранство молоденького барашка ниже талии. Платье и крестик прикрывали верхнюю часть. Оскару вначале показалось, что он немедленно кончит от одного долгого взгляда на невинные нейлоновые белые носочки, купленные наверняка в Вулвортс за доллар 29 центов, но приятный процесс, к счастью, занял у него больше времени.
Девчонка, виляя задом, прошаркала с ящиком туда, куда она направлялась, в салон, а Оскар вернулся в кабинет — кабинет и спальню разделяла ванная комната, — из кабинета прошел в ванную и тщательно вымыл член, стараясь при этом не намочить брюки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
«Ебаный поляк» долго и тщательно растирался духами «Экипаж», стоя перед зеркалом голым и разглядывая себя в профиль и фас» поднявшего руки и поднявшего ногу, сжавшего мышцы ягодиц и отпустившего их. Телом своим новорожденный остался доволен. У него было тело ПАЛАЧА — каменно-мышечное, безжалостное, бескомпромиссное тело. Не слишком большие, не ватные мышцы бади-билдера, но плотно сидела на Оскаре железная броня твердых и компактных мышц.
На броню мышц Оскар натянул тонкую белую рубашку, черный костюм, затянул на шее черный узкий галстук. Облачаться в токсидо было еще рано, Оскару предстоял ланч со Стивом Бароном в «Реджин». Деньрожденческий ланч.
Когда свежий, красивый, чувствующий каждый сантиметр своего тела Оскар вышел в салон, весь он был наполнен солнцем и светом. Пройдясь по лакированному желтому паркету, — ярко начищенные ботинки его при этом сотни раз поймали солнце и сверкнули солнцем под всеми возможными углами, — Оскар подошел к большему из окон и открыл его.
За окном был Нью-Йорк. Мягкий желтый свет новой весны заливал его здания. Здесь, на границе Сохо и Ист-Вилледжа, Нью-Йорк не выглядел столь могущественно, как в мидлтауне или в деловом районе вблизи Баттери-парк. Но Оскар проникал взором далеко за коробки апартамент-билдингов, принадлежащих Нью-йоркскому университету. Ему было открыто и невидимое сейчас, но энергично существующее — Весь Великий Город. Взор Оскара без препятствий победоносно устремился к Эмпайр Стейтс Билдингу, к небоскребам Пятой авеню, ко всем бесчисленным коробкам Великого Города, пронизал их, вошел в офисы, в отели, квартиры и рестораны и везде нащупал маленькие теплые комочки женщин. Покорные комочки.
«Каждая женщина этого города принадлежит мне, — гордо сказал себе Оскар. — Потому что я знаю, как протянуть к ней руку, как ее взять. По-особому горячи мои пальцы». Бесчисленные маленькие комочки женщин были разысканы в этот момент Оскаром-ПАЛАЧОМ, вынуты даже из супружеских постелей, ласково поглажены или, напротив, награждены моментальной и легкой болью и опять брошены… «Мой город! Мой. Стал моим. Я покорил его и освоил так, как никогда не мог и мечтать покорить Варшаву. Да никогда и не хотел…» — признался себе Оскар.
Ветер Нью-Йорка, крепкий и свежий, влетев в окно, дружески лизнул Оскаровы губы, широкой волной прогладил его лицо и пошел по лофту, по-хозяйски трогая стены и цветы.
3
Оскар явился с ланча в половине шестого. В шесть явился Жозеф, и почти тотчас прибыла команда барменов и официанток. У каждого из них была, очевидно, своя определенная обязанность, однако на мгновение Оскар ужаснулся, как много чужих людей в его лофте. «Ты не привык, Оскар, — одернул он себя. — Не привык ты, ебаный поляк, чтобы тебя обслуживали. К хорошей жизни не привык. А как же себя должна чувствовать Габриэл, даже в Блуминг-дэйлс отправляющаяся в сопровождении вооруженных телохранителя и шофера?.. Привыкну…» — утешил себя Оскар и удалился в спальню, чтобы переодеться в токсидо. Гости были приглашены к восьми, но к семи должна была приехать Габриэл, чтобы распить бутылку шампанского и провести с Оскаром тихий час наедине до прихода гостей.
Оделся он слишком рано. Когда он вышел из спальни, красиво затянутый в черное, с бабочкой под горлом, в лаковых туфлях, с вкрадчивым лицом графа Дракулы перед балом — как он решил, в последний раз взглянув на себя в огромное зеркало в спальне, — было еще только шесть тридцать.
В салоне под наблюдением Жозефа завершалась перестановка мебели. В момент, когда туда вошел Оскар, салон представлял из себя уже большое, пустынное поле, вымощенное желтым паркетом, в противоположных концах которого были очень искусно установлены два бара — каждый с полным набором всевозможных напитков, начиная от воды «Перье» (или «Саратога-Спрингс» для патриотов) до водки и греческой ретзины. Бары были декорированы цветами. Два строгих и солидных бармена с такими же, как у Оскара, бабочками под горлом по-хозяйски оглядывали свои владения.
— Как все движется, Жозеф? — спросил Оскар у проходящего мимо Жозефа, высокомерно что-то внушающего официантке, которая скорее была похожа на стриптиз-герл перед началом представления, до того она была хорошенькая.
— Все в полном порядке, — строго ответил Жозеф. Затем, сжалившись над любовником своей госпожи, прибавил: — Не волнуйтесь, сэр, я занимаюсь этим бизнесом всю жизнь. Парта получится великолепным.
Оскар не волновался. Он полностью полагался на профессионализм Жозефа. Если же случатся по ходу парти мелкие неполадки, если, скажем, у кого-нибудь из гостей не окажется в руке бокала с шампанским в нужный момент, Оскар не умрет от стыда. Нет, просто Оскар не знал, куда ему себя девать в налаженной трудовой атмосфере, царящей вокруг него в салоне.
Посему, устыдившись своей бездеятельности, Оскар проследовал по направлению к кухне, решив поглядеть, что происходит там. В единственном в его лофте коридоре, разделяющем кухню и кабинет, Оскар, круто повернув из салона в коридор, почти столкнулся с Анжеликой, несущей картонный ящик, полный бокалов для шампанского.
— Ох, сорри, — увернулся Оскар, схватив ящик.
Анжелика посмотрела на него молча и облизала губы. И не ушла. Некоторое время они стояли, держась за ящик с бокалами с разных сторон. Анжелика еще раз облизала губы.
«У меня сегодня день рождения», — вспомнил Оскар и посмотрел на часы. 6:35, Двадцать пять минут оставалось до прихода Габриэл. Габриэл всегда была исключительно точна и прибывала минута в минуту. Когда Оскар, отпустив ящик, положил руку на талию девочки и подтолкнул ее к двери кабинета, губы девчонки сложились в улыбку…
4
Выпроваживая Анжелику и ее ящик — сто долларов лежали теперь в ранее пустом кармашке белого фартука девчонки, — Оскар подумал, что быть новорожденным не так плохо. Вспоминая, как он поднял подол платья девчонки и обнаружил там совершенно голый полный зад девочки-подростка и полные коротковатые ноги, склеившиеся ляжками вместе уже от уровня колен, Оскар ухмыльнулся. Девчонка приготовилась к работе. Может быть, Мария что-то сказала Анжелике о молодом любовнике госпожи, или ее дочь сообщила какие-нибудь интересные слухи и сведения молоденькой бестии, или это была ее личная инициатива, но бестия оказалась без штанов. Туфельки на низеньком каблучке, невинно обрывающиеся у щиколотки беленькие носочки — вот и все убранство молоденького барашка ниже талии. Платье и крестик прикрывали верхнюю часть. Оскару вначале показалось, что он немедленно кончит от одного долгого взгляда на невинные нейлоновые белые носочки, купленные наверняка в Вулвортс за доллар 29 центов, но приятный процесс, к счастью, занял у него больше времени.
Девчонка, виляя задом, прошаркала с ящиком туда, куда она направлялась, в салон, а Оскар вернулся в кабинет — кабинет и спальню разделяла ванная комната, — из кабинета прошел в ванную и тщательно вымыл член, стараясь при этом не намочить брюки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75