В этом смысле, сказал я себе, она совсем не похожа на Эстер, я даже представить себе не мог, чтобы Эстер подписалась под столь нереалистическими догматами; а ещё мне пришло в голову, что здесь я немного меньше думаю о ней — впрочем, к счастью, потому что она по-прежнему не отвечала на мои сообщения, на её автоответчике их скопилось, наверное, с десяток, и все без толку, но я страдал не слишком сильно, я как будто находился в каком-то ином пространстве, ещё человеческом, но абсолютно непохожем на всё, что знал до сих пор; даже некоторые журналисты — как я убедился впоследствии, читая их репортажи, — почувствовали эту особую атмосферу, это ощущение надвигающегося апокалипсиса.
В день воскресения члены секты с раннего утра собрались у подножия горы, хотя Венсан должен был появиться лишь на закате. Часа через два в воздухе зажужжали вертолёты новостных каналов: Учёный в конце концов дал разрешение на облёт, но не допустил на территорию ни одного журналиста. Пока операторам снимать было особенно нечего — так, пару кадров: горстка молчаливых, практически неподвижных людей, мирно ожидающих чуда. Когда вертолёты подлетали ближе, атмосфера слегка накалялась — адепты ненавидели прессу, что, в общем, вполне естественно, учитывая, как СМИ до сих пор о них отзывались; но никаких враждебных реакций, никаких угрожающих жестов или выкриков не последовало. Около пяти часов пополудни по толпе прокатился какой-то шепоток; кое-где раздались приглушённые песнопения, потом вновь установилась тишина. Венсан, уже в тунике, сидел в главном гроте и казался не только сосредоточенным, но и словно выключенным из времени. Около семи в дверном проёме возник Мицкевич. «Ты готов?» — спросил он. Венсан молча кивнул и легко поднялся; длинный белый балахон болтался на его исхудалом теле.
Мицкевич вышел первым и приблизился к краю террасы, высившейся над толпой; все разом вскочили. Тишину нарушал лишь рокот зависших над головой вертолётов.
— Врата открыты, — произнёс он. Его голос звучал глубоко, без искажений и эха, я не сомневался, что журналисты, имея хороший направленный микрофон, сделают вполне приличную запись. — Врата открыты в обоих направлениях, — продолжал он. — Границ смерти более не существует. Предсказанное свершилось. Пророк победил смерть. Он снова с нами. — С этими словами он отступил немного назад и почтительно склонил голову.
Последовала минутная пауза, показавшаяся мне нескончаемой; никто не произнёс ни слова, не пошевелился, все глаза были устремлены к выходу из грота, обращённому точно на запад. В тот миг, когда луч заходящего солнца, пробившись сквозь тучи, осветил выход, оттуда появился Венсан и подошёл к краю площадки; именно эти кадры, заснятые оператором Би-би-си, затем крутили по всем телеканалам мира. На всех лицах читалось восторженное преклонение, некоторые воздели к небу руки; но не раздалось ни единого вскрика, ни единого шёпота. Венсан раскрыл объятия и несколько секунд лишь дышал в микрофон, чутко ловивший малейшее движение воздуха; наконец он заговорил.
— Я дышу, как каждый из вас… — тихо произнёс он. — Но я уже принадлежу к иному виду. Я возвещаю новое человечество, — продолжал он. — С самого начала Вселенная ожидает рождения вечного существа, чьё бытие соразмерно её собственному, дабы отразиться в нём, словно в чистом зеркале, не запятнанном брызгами времени. И существо это родилось сегодня, около девятнадцати часов. Я — Параклет, и я — свершённое обетование. Пока я один, но одиночество моё не продлится долго, ибо скоро все вы присоединитесь ко мне. Вы — первые мои спутники, и число вам — триста двенадцать; вы — первое поколение нового вида, которому суждено занять место человека; вы — первые неолюди. Я — точка отсчёта, вы же — первая волна. Сегодня мы вступаем в новую эру, и ход времён обретает новый смысл. Сегодня мы вступаем в вечную жизнь. Память об этом миге сохранится навсегда.
Даниель25,6
Помимо Даниеля1, непосредственными свидетелями тех решающих дней стали лишь три человека; рассказы о жизни Злотана1 (которого Даниель1 именует Учёным) и Жерома1 (которому он дал прозвище Коп) в основном совпадают с его собственным: незамедлительное согласие адептов, их безоговорочная вера в воскресение пророка… Судя по всему, план сработал сразу — насколько здесь вообще можно говорить о некоем «плане»; как явствует из рассказа о жизни Злотана1, у него ни разу не возникло чувства, что он совершает подлог: он не сомневался, что в ближайшие годы добьётся реальных результатов, с его точки зрения, речь шла всего лишь о некотором опережении событий.
Рассказ о жизни Венсана1 выдержан в совершенно ином стиле, его краткость и эллиптичность приводила в замешательство всех комментаторов, однако и он в точности подтверждает ход событий, вплоть до патетического эпизода самоубийства Жерара — того самого, которого Даниель1 окрестил Юмористом: его обнаружили повесившимся в своей келье; в течение нескольких недель он влачил весьма жалкое существование, и Злотан1 и Жером1 уже всерьёз подумывали о том, чтобы его убрать. Пристрастившись к алкоголю, Жерар предавался слёзным воспоминаниям об их с пророком юных годах и о тех «номерах», которые они «откалывали» вместе. Судя по всему, ни тот ни другой никогда в жизни не верили в существование Элохим. «Это была просто шутка… — твердил он, — славная такая шуточка двух обкурившихся юнцов. Мы взяли дозу грибов, а потом прошвырнулись к вулканам и выдумали там эту бредовую штуку. У меня и в мыслях не было, что все так далеко зайдёт…» Его болтовня начинала мешать, ибо официально культ Элохим по-прежнему оставался в силе, хотя довольно быстро пришёл в упадок. По сути, ни Венсан1, ни Злотан1 не придавали особого значения гипотезе о расе творцов-инопланетян, зато разделяли убеждение, что человек скоро исчезнет как вид и что нужно подготовить пришествие его преемника. Согласно представлениям Венсана1, даже если человека и сотворили Элохим, последние события в любом случае доказывают, что он вступил в стадию элохимизации, иными словами, что отныне он сам, в свой черёд, стал повелителем и творцом жизни. В подобной перспективе посольство становилось своего рода мемориалом человечеству, свидетельствующим о его устремлениях и ценностях перед лицом грядущей расы, — что, впрочем, отлично вписывалось в классические традиции искусства. Что же касается Жерома1, то проблема Элохим была ему глубоко безразлична, постольку поскольку он мог отдаться своему истинному призванию — созданию и организации властных структур.
Это разнообразие точек зрения внутри триумвирата основоположников, как уже не раз подчёркивалось, сыграло немаловажную роль в чётком распределении функций, которое им удалось осуществить, и немало способствовало тому оглушительному успеху, какого добился элохимизм за несколько лет, последовавших за «воскресением» Венсана. Кроме того, на фоне разногласий между этими троими ещё убедительнее выглядит совпадение их свидетельств.
Даниель1,18
Усложнение мира неоправданно.
Ив Руасси, интервью Марселю Фретрезу
Предельное напряжение, предшествовавшее воскресению пророка в облике Венсана и достигшее апогея в момент его явления массмедиа у входа в грот, в лучах закатного солнца, спало;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
В день воскресения члены секты с раннего утра собрались у подножия горы, хотя Венсан должен был появиться лишь на закате. Часа через два в воздухе зажужжали вертолёты новостных каналов: Учёный в конце концов дал разрешение на облёт, но не допустил на территорию ни одного журналиста. Пока операторам снимать было особенно нечего — так, пару кадров: горстка молчаливых, практически неподвижных людей, мирно ожидающих чуда. Когда вертолёты подлетали ближе, атмосфера слегка накалялась — адепты ненавидели прессу, что, в общем, вполне естественно, учитывая, как СМИ до сих пор о них отзывались; но никаких враждебных реакций, никаких угрожающих жестов или выкриков не последовало. Около пяти часов пополудни по толпе прокатился какой-то шепоток; кое-где раздались приглушённые песнопения, потом вновь установилась тишина. Венсан, уже в тунике, сидел в главном гроте и казался не только сосредоточенным, но и словно выключенным из времени. Около семи в дверном проёме возник Мицкевич. «Ты готов?» — спросил он. Венсан молча кивнул и легко поднялся; длинный белый балахон болтался на его исхудалом теле.
Мицкевич вышел первым и приблизился к краю террасы, высившейся над толпой; все разом вскочили. Тишину нарушал лишь рокот зависших над головой вертолётов.
— Врата открыты, — произнёс он. Его голос звучал глубоко, без искажений и эха, я не сомневался, что журналисты, имея хороший направленный микрофон, сделают вполне приличную запись. — Врата открыты в обоих направлениях, — продолжал он. — Границ смерти более не существует. Предсказанное свершилось. Пророк победил смерть. Он снова с нами. — С этими словами он отступил немного назад и почтительно склонил голову.
Последовала минутная пауза, показавшаяся мне нескончаемой; никто не произнёс ни слова, не пошевелился, все глаза были устремлены к выходу из грота, обращённому точно на запад. В тот миг, когда луч заходящего солнца, пробившись сквозь тучи, осветил выход, оттуда появился Венсан и подошёл к краю площадки; именно эти кадры, заснятые оператором Би-би-си, затем крутили по всем телеканалам мира. На всех лицах читалось восторженное преклонение, некоторые воздели к небу руки; но не раздалось ни единого вскрика, ни единого шёпота. Венсан раскрыл объятия и несколько секунд лишь дышал в микрофон, чутко ловивший малейшее движение воздуха; наконец он заговорил.
— Я дышу, как каждый из вас… — тихо произнёс он. — Но я уже принадлежу к иному виду. Я возвещаю новое человечество, — продолжал он. — С самого начала Вселенная ожидает рождения вечного существа, чьё бытие соразмерно её собственному, дабы отразиться в нём, словно в чистом зеркале, не запятнанном брызгами времени. И существо это родилось сегодня, около девятнадцати часов. Я — Параклет, и я — свершённое обетование. Пока я один, но одиночество моё не продлится долго, ибо скоро все вы присоединитесь ко мне. Вы — первые мои спутники, и число вам — триста двенадцать; вы — первое поколение нового вида, которому суждено занять место человека; вы — первые неолюди. Я — точка отсчёта, вы же — первая волна. Сегодня мы вступаем в новую эру, и ход времён обретает новый смысл. Сегодня мы вступаем в вечную жизнь. Память об этом миге сохранится навсегда.
Даниель25,6
Помимо Даниеля1, непосредственными свидетелями тех решающих дней стали лишь три человека; рассказы о жизни Злотана1 (которого Даниель1 именует Учёным) и Жерома1 (которому он дал прозвище Коп) в основном совпадают с его собственным: незамедлительное согласие адептов, их безоговорочная вера в воскресение пророка… Судя по всему, план сработал сразу — насколько здесь вообще можно говорить о некоем «плане»; как явствует из рассказа о жизни Злотана1, у него ни разу не возникло чувства, что он совершает подлог: он не сомневался, что в ближайшие годы добьётся реальных результатов, с его точки зрения, речь шла всего лишь о некотором опережении событий.
Рассказ о жизни Венсана1 выдержан в совершенно ином стиле, его краткость и эллиптичность приводила в замешательство всех комментаторов, однако и он в точности подтверждает ход событий, вплоть до патетического эпизода самоубийства Жерара — того самого, которого Даниель1 окрестил Юмористом: его обнаружили повесившимся в своей келье; в течение нескольких недель он влачил весьма жалкое существование, и Злотан1 и Жером1 уже всерьёз подумывали о том, чтобы его убрать. Пристрастившись к алкоголю, Жерар предавался слёзным воспоминаниям об их с пророком юных годах и о тех «номерах», которые они «откалывали» вместе. Судя по всему, ни тот ни другой никогда в жизни не верили в существование Элохим. «Это была просто шутка… — твердил он, — славная такая шуточка двух обкурившихся юнцов. Мы взяли дозу грибов, а потом прошвырнулись к вулканам и выдумали там эту бредовую штуку. У меня и в мыслях не было, что все так далеко зайдёт…» Его болтовня начинала мешать, ибо официально культ Элохим по-прежнему оставался в силе, хотя довольно быстро пришёл в упадок. По сути, ни Венсан1, ни Злотан1 не придавали особого значения гипотезе о расе творцов-инопланетян, зато разделяли убеждение, что человек скоро исчезнет как вид и что нужно подготовить пришествие его преемника. Согласно представлениям Венсана1, даже если человека и сотворили Элохим, последние события в любом случае доказывают, что он вступил в стадию элохимизации, иными словами, что отныне он сам, в свой черёд, стал повелителем и творцом жизни. В подобной перспективе посольство становилось своего рода мемориалом человечеству, свидетельствующим о его устремлениях и ценностях перед лицом грядущей расы, — что, впрочем, отлично вписывалось в классические традиции искусства. Что же касается Жерома1, то проблема Элохим была ему глубоко безразлична, постольку поскольку он мог отдаться своему истинному призванию — созданию и организации властных структур.
Это разнообразие точек зрения внутри триумвирата основоположников, как уже не раз подчёркивалось, сыграло немаловажную роль в чётком распределении функций, которое им удалось осуществить, и немало способствовало тому оглушительному успеху, какого добился элохимизм за несколько лет, последовавших за «воскресением» Венсана. Кроме того, на фоне разногласий между этими троими ещё убедительнее выглядит совпадение их свидетельств.
Даниель1,18
Усложнение мира неоправданно.
Ив Руасси, интервью Марселю Фретрезу
Предельное напряжение, предшествовавшее воскресению пророка в облике Венсана и достигшее апогея в момент его явления массмедиа у входа в грот, в лучах закатного солнца, спало;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90