Граф улыбнулся:
- Знаю, что вы имеете в виду, говоря «немного подкормлю», Нэнни. Тогда придется покупать платья на несколько размеров больше.
- Это, кстати, именно то, о чем я собиралась с вами поговорить, милорд.
- Я уже подумал об этом, и пошлю вам из Лондона все, что понадобится мисс Офелии, - пообещал граф.
- Я приготовила для вас ее платье, милорд, - сказала Нэнни. - Я его отмыла от пятен крови и дам вашей светлости, чтобы вы имели представление о размере.
Разговаривая, они зашли в маленькую гостиную. Граф едва не упирался головой в потолок, поэтому присел на диванчик, набитый конским волосом:
- Я хочу вам предложить, Нэнни, чтобы вы взяли в помощь Эмили Буллит, дочь того человека, которого я поселил в одном из этих домиков. Она скоро приедет из Лондона и могла бы помочь ухаживать за мисс Офелией.
- Я уже видела Джема Буллита, милорд, - ответила она. - Я его помню со старых времен. Его тоже нужно подкормить.
- Уверен, что вы и с этим справитесь, - сказал граф с улыбкой. - Это напомнило мне о том, что я вас послушался и заказал говяжий бульон и холодец из телятины; шеф-повар сейчас все это готовит. Мистер Воган, новый управляющий, проследит за тем, чтобы у вас было достаточно яиц и цыплят.
Нэнни улыбнулась, напомнив ему старые дни, когда он был послушным маленьким мальчиком и она его очень любила. Затем она сказала:
- А теперь, милорд, я думаю, что вам стоит поговорить с мисс Офелией, прежде чем вы вернетесь в Лондон. Что-то ее заботит, но мне она не говорит.
- Конечно, - согласился граф.
Он поднялся по узкой лестнице, по которой час назад внес Офелию, открыл дверь спальни, раньше принадлежавшей матери Нэнни, и увидел, что Офелия лежит на горе подушек ослепительной белизны; ее лицо было почти таким же белым, но на губах играла неожиданная улыбка.
Он пересек комнату, дышащую чистотой и свежестью, ощущая запах лаванды, исходящий от постельного белья. В открытое маленькое окошко под соломенной крышей доносилось пение птиц.
Граф сел на стул у кровати и спросил:
- Как вы себя чувствуете?
- Я так благодарна вам за то, что вы привезли меня сюда, - сказала Офелия, - но я не хочу никому быть в тягость.
- Вы и не будете. Могу вас уверить, что старушка Нэнни в восторге оттого, что у нее появились какие-то дела. Думаю, что она тяготилась простоем с тех пор, как ушла из замка. - Офелия ничего не ответила, и он продолжал: - Но если вы беспокоитесь, что для нее это слишком трудно, я попросил Джема Буллита, чтобы он посылал Эмили для помощи каждый день, пока вы здесь находитесь.
Глаза Офелии засветились от радости.
- Как замечательно, если здесь будет Эмили! Ваша Нэнни говорит, что я должна лежать в постели, а это значит, что уйму всего придется носить вверх и вниз по лестнице.
- Я предлагаю перестать заботиться об остальных людях и подумать немного о себе, - сказал граф.
- А что вы сделали с Пиратом?
- Я его отнес ветеринару, которого зовут Хендерсон. Нэнни вам расскажет. Он живет в замке уже много лет, и его жена станет заботиться о Пирате, как о собственном ребенке. - Он улыбнулся и добавил: - У нее их восемь, и она говорит, что всегда хватит места еще для одного.
Офелия улыбнулась, чего он и добивался, и затем сказала:
- Кто бы еще мог быть таким добрым, как вы. Однако я совсем не хочу, чтобы у вас начались какие-то неприятности по моей вине.
Граф понял, что именно это ее заботит.
- Неприятности? - спросил он.
- Я знаю, что скажут люди, если станет известно, что вы меня сюда привезли.
- Люди ничего не скажут, - твердо ответил граф, - потому что никто не будет иметь ни малейшего представления о том, где вы. Это очень тихая деревня, и я думаю, что вы можете положиться на Нэнни, что сплетен в этих домиках, принадлежащих мне, не будет.
В глазах Офелии еще оставалось выражение тревоги.
Граф наклонился вперед и положил свою руку на ее руку, лежащую на белой простыне.
- Я хочу, чтобы вы сейчас думали единственно о том, чтобы поправиться, - сказал он. - А потом мы обсудим ваше будущее и найдем какое-нибудь решение для всех ваших проблем.
- Вы... такой добрый, - сказала Офелия тихим голосом, и опять слезы навернулись на ее глаза.
Граф встал со стула.
- Я собираюсь назад в Лондон, - сказал он, - и не смогу вернуться еще несколько, дней, чтобы повидать вас. Если вы захотите меня увидеть или у вас случится что-нибудь неожиданное, Нэнни будет знать, как меня найти.
- Могу только сказать вам спасибо, но этого слова недостаточно... чтобы все выразить, - прошептала Офелия. - Вы же знаете, как Пират и я, как мы вам благодарны.
- Как только Пирату станет лучше, он появится здесь и расскажет вам о том, что он чувствует, - сказал граф с улыбкой и, пригнувшись, чтобы не удариться о притолоку, вышел из комнаты.
Офелия откинулась на подушки, прислушиваясь к звуку его шагов вниз по лестнице и голосам - низкому голосу графа и высокому - Нэнни. Она не слышала, о чем они говорят, но у нее появилось чувство комфорта, надежности и безопасности.
Она не могла и подумать сегодня утром, когда с трудом выбралась из постели, что граф возьмет на себя заботу о ее жизни и что страх, нависший над ней, как чудовищная туча, рассеется. Сейчас она уже больше не боялась.
Внизу граф дал Нэнни множество поручений, затем взял платье Офелии, упакованное в аккуратный пакет из коричневой бумаги, и сел в экипаж.
Лошади проехали немного по дороге и остановились рядом с домом Джема Буллита. Когда он увидел маленького человека, работавшего в саду, то знал, что есть кто-то еще, кого он сделал счастливым.
Появившись в Лондоне и убедившись, что никто не заметил его однодневного отсутствия, граф вернулся к обычной жизни, прерванной вопросом Офелии о Джеме Буллите.
Он сопровождал принца Уэльского на скачки в Эпсом, ездил на мельницу в Хэмпстед-Хит и хотя и сомневался, стоит ли так поступать, но тем не менее провел несколько вечеров с леди Харриет.
К своему удивлению, он обнаружил, что, когда они не заняты собственно любовью, ее разговоры ему докучают. Он думал раньше, что от большинства других женщин, с которыми ему доводилось иметь дело, Харриет отличается готовностью слушать его рассуждения не только о ней. Теперь, однако, он увидел, что чаще всего ее слова звучат банально и лишены фантазии; только когда она с большим удовольствием завела речь о Цирцее Лангстоун, он понял, что эта тема его интересует.
- Мой брат совершенно потерял голову, а его жена жалуется на его неприятное поведение дома и говорит, что с трудом узнает мужчину, за которого вышла замуж.
- А что сейчас делает эта Змея Сатаны? - спросил граф.
Леди Харриет засмеялась:
- Змея Сатаны! Какое подходящее для нее имя! Как мне это не пришло в голову.
- Оно не особенно оригинально, - сказал граф, - но выглядит она именно так.
- Теперь, когда вы это сказали, я, конечно, вижу сходство, - сказала леди Харриет. - О Рейк, мне не терпится оповестить всех друзей о новом прозвище, какое вы для нее придумали. - Она помолчала и сказала: - Сколько народу ее ненавидит. Мне бы очень хотелось, чтобы кто-нибудь из ехидных карикатуристов изобразил ее в виде змеи, жалящей безобидных людей, таких, как мой дорогой брат.
Графу показалась занятной эта мысль, и после этого несколько человек, один за другим, подходили к нему в клубе Уайта и спрашивали, слышал ли он новое прозвище Цирцеи Лангстоун.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34