- Что ваша светлость хотела бы, чтобы я сделал?
- Давайте поменяемся местами, - предложил граф. - Затем мы их обгоним и, как только представится возможность, развернем лошадей поперек дороги, заставив их остановиться.
- Хорошо, милорд.
Не останавливая лошадей, они поменялись местами.
Джейсон положил пистолет на сиденье перед собой. Граф взял его, осмотрел и затем отложил обратно.
- Я оставлю пистолет вам, Джейсон, - сказал он. - Держите на мушке кучера и не позволяйте ему присоединиться к остальным.
- Я прослежу за ним, милорд.
- Думаю, что смогу справиться с остальными двумя, - сказал граф. - Но если мне это не удастся, то увозите отсюда мисс Офелию.
- Вам удастся, - спокойно сказал Джейсон.
Умело управляя лошадьми, он обогнал экипаж на прямом участке дороги. В окошке ничего не было видно, но граф заметил, что пара лошадей утомлена и, конечно, не может сравниться с его лучшими лошадьми. Дорога перед ними была пуста, и спустя несколько секунд граф приказал:
- Теперь поворачивайте.
Джейсон повиновался. Он остановил лошадей, фаэтон встал поперек дороги, полностью ее блокируя.
Экипаж, подъехавший сзади, тоже вынужден был остановиться. Граф вышел из фаэтона и не торопясь подошел к дверце. Он открыл ее, и человек, про которого он знал, что тот был священником, лишенным сана, нагнулся к нему с заднего сиденья и спросил:
- Что вам...
Больше он не успел ничего сказать. Граф схватил его за горло, вытащил на дорогу и ударил в челюсть. Тот взлетел в воздух, упал на спину и замер без движения.
Другой человек, сидевший в экипаже спиной к лошадям, приготовился к действиям и со свирепым выражением лица выскочил на дорогу, сжав кулаки.
Нэнни была права, описывая его, как человека неприятной внешности.
Он набросился на графа, который уклонился от удара и нанес ему ответный удар в лицо. Он был крепким парнем, и у него хватило сил попытаться ответить на удар, но все его усилия оказать сопротивление были тщетны, и вскоре он неподвижно лежал на спине, как и священник.
Граф подошел к экипажу и заглянул внутрь.
Офелия полусидела-полулежала на заднем сиденье. Рот ей заткнули платком, а щиколотки и руки были связаны веревкой.
Граф взял ее на руки, отнес в свой фаэтон и посадил на сиденье. Затем, склонившись над ней, он взял поводья у Джейсона.
- Кучер ваш, - сказал он ему. - Когда вы с ним разберетесь, отпустите лошадей.
Он заметил блеснувшую радость в глазах Джейсона; тот спрыгнул на землю, подбежал к кучеру и уложил его рядом с двумя другими так же ловко, как перед тем его хозяин.
Затем он отвел экипаж на обочину, распряг лошадей и отпустил их пастись в соседнее поле.
Тем временем граф вынул кляп изо рта Офелии.
- Все хорошо, - сказал он, - вы спасены, и я обещаю вам, что это больше не повторится.
Какое-то время она смотрела на него, словно до ее сознания не доходила реальность происходящего, а затем разразилась рыданиями.
Она уткнулась лицом в его плечо, пока он развязывал веревки на ее запястьях и щиколотках. Освободив Офелию, граф обнял ее и прижал к себе.
- Это было ужасно, но вы же знали, что я приду к вам на помощь.
- Я молилась... и молилась... - говорила Офелия сквозь рыдания, - я так испугалась, когда подумала, что вы меня не слышите.
- Я вас услышал, - сказал ей граф. - И обещаю позаботиться, чтобы в будущем такие ужасы вам никогда не угрожали.
- Это мачеха их послала, - прошептала Офелия. - Она... попытается снова.
Граф собирался что-то сказать, но появился Джейсон, выглядевший очень довольным собой.
- Мы оставим их лежать на дороге, милорд, или столкнуть в канаву?
- Оставьте их, - сказал граф, - не будем больше пачкать руки такой мразью.
Джейсон рассмеялся и прыгнул на запятки фаэтона.
Граф развернул лошадей по направлению к Лондону.
Упряжка продолжала путь с хорошей скоростью, но теперь это была не гонка; он отодвинулся от Офелии и посмотрел на нее.
Она перестала плакать и вытирала глаза маленьким платочком.
- Куда мы направляемся? - спросила она через минуту. Голос ее был все еще тихим и испуганным.
- Я хочу, чтобы вы провели ночь у моей двоюродной бабушки, Аделаиды. Это графиня Довейджер Тьюксбери, устрашающая старая дама, которую все боятся, и совершенно заслуженно. Но я думаю, что вы ей понравитесь, а она вам.
- Нэнни будет беспокоиться, если я не вернусь.
- Я дам знать Нэнни, что вы в безопасности. Но мои лошади уже проделали длинный путь, а Лондон отсюда ближе, чем замок.
- Вы... спасли меня, - сказала Офелия, - но я не понимаю, зачем мачеха послала таких странных и ужасных людей, чтобы меня похитить?
- Вероятно, другие люди и не взялись бы за такую задачу, - с улыбкой сказал граф.
Он вовсе не собирался без необходимости открывать Офелии истинную причину похищения, но оценил ее ум.
- Может быть... я ошибаюсь, но они, наверное, имеют отношение к черной магии, - сказала она через минуту.
- Почему вы так подумали?
- Я чувствовала зло, исходящее от них. Такое же, что я ощущала, видя перед собой лицо мачехи... еще до того, как вы дали мне образ. - Граф не ответил, и, помолчав, она сказала: - Они... принесли бы меня в жертву?
- Что бы они ни собирались с вами сделать, - сказал он твердо, - теперь этого уже не произойдет, вы и сами знаете. Забудьте их, Офелия. Я думаю, даже позволять себе задерживаться мыслями на том, что есть зло, - это ошибка.
- Конечно... не надо так делать, - согласилась Офелия, - потому что постепенно так можно оказаться во власти зла.
Она вздрогнула, и граф сказал:
- Я сказал вам, что вы в безопасности. Никто и ничто, будь то человеческие и сверхъестественные силы, не сможет больше причинить вам вред. Я позабочусь об этом.
- Как вы можете так быть в этом уверены? - поинтересовалась Офелия.
- Я скажу вам попозже, - пообещал граф.
Она подумала, что, вероятно, дело в Джейсоне, который может услышать, о чем они разговаривают.
Она вздохнула, но это был вздох облегчения и счастья, и безотчетно придвинулась ближе к графу. Он посмотрел на нее с улыбкой, и она сказала:
- Это очень... неосторожно так мчаться... Мне хочется... потрогать вас и быть действительно уверенной, что вы реальный... и здесь.
- Я в самом деле здесь, с вами, - сказал граф, - и вы можете сказать за это спасибо Нэнни.
- Нэнни? - переспросила Офелия.
- Она послала мне записку, что я ей нужен, а поскольку я знал, что Нэнни никогда не заставила бы меня приехать без действительной необходимости, то выехал из Лондона немедленно, как только получил ее призыв о помощи. Но, как вы знаете, я немного опоздал.
- Нэнни была сильно встревожена?
- Ну конечно, она же вас любит.
- И я ее люблю, - ответила Офелия. - Я была так счастлива в этом милом маленьком домике, слушая рассказы о вас и вашем детстве. Я бы хотела прожить там остаток жизни.
- Думаю, что очень скоро вы нашли бы этот домик маленьким и тесным, - сказал граф.
- Может быть, он и маленький, - сказала Офелия, - но любовь, которую он вмещает, делает его просторным.
Граф снова улыбнулся. Он подумал, что никто не смог бы лучше выразить то, что много раз он думал об этом домике и о любом месте, где жила Нэнни.
Когда он был ребенком, вся любовь, приходившаяся на его долю, исходила от нее; это она защищала его от матери, постоянно его в чем-то обвинявшей. Детская в замке тоже была местом, наполненным любовью, и хотя он и не сознавал этого и не смог бы выразить так, как сейчас сделала Офелия, но всегда это чувствовал, навещая Нэнни в ее маленьком домике, крытом соломой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34