Раифа сегодня оделась по-европейски и выглядела по-прежнему прекрасно.
- Зачем ты велела мне сюда прийти?
- Какой вы стали важный, господин инспектор! Мне больше нравилось, когда вы одевались поскромнее. Ну ничего, привыкну.
- Я одеваюсь так по долгу службы!
- Ты всем ради нее готов пожертвовать. И мной?
- Раифа! - Говарду захотелось обнять ее, прижать к себе… Увы, при посторонних это было совершенно невозможно. - Зачем ты меня мучаешь?
- Ты это заслужил! Брат уехал, ты стал важным человеком, мы свободны, но совершенно не видимся! Ты слишком влюблен в свою работу. А я люблю тебя и хочу выйти за тебя замуж!
Картер не удивился. Он и надеялся, и боялся этого.
- Ты египтянка, а я - англичанин, - пробормотал он.
- Решение есть: прими ислам! Взгляни на мечеть - вот где покой и чистота.
- Конечно, но…
- Ты должен будешь уверовать в единого Бога, молиться, давать милостыню, поститься и совершить паломничество в Мекку. - В глазах девушки читалась отчаянная мольба.
- Надо подумать, - ответил Говард.
- Понимаю. Всевышний велик и совершенен. Он просветит тебя!
- Надеюсь.
* * *
Масперо стукнул кулаком по столу:
- Какой скандал, месье Картер! А ну-ка признавайтесь, что у вас там творится?!
- В чем дело, господин директор? Я написал плохой отчет?
- Вы пишете отличные отчеты, причем они с каждым разом становятся все лучше! Вы скоро превзойдете всех моих инспекторов.
- Постараюсь оправдать ваше доверие.
- Вы его оправдаете, если прекратите свои шашни!
- Я отдаю все время службе.
- Хотелось бы надеяться. Вы человек молодой, горячий… Конечно, вам нельзя быть одному! В Луксоре столько милых европейских дам. Они могли бы скрасить ваше одиночество.
- Увы, работа мне не позволяет заводить приятные знакомства.
Масперо побагровел:
- Зато она вам позволяет посещать некую Раифу!
Картер смутился:
- Кто вам сказал?
- Да все только об этом и твердят! В нашей колонии в Луксоре вы давно уже стали посмешищем. А ваша новая затея просто гибельна!
- На что вы намекаете?
- Не отпирайтесь! Ваша «невеста» уже всем растрезвонила, что вы намерены принять ислам!
Приосанившись и глядя прямо перед собой, Картер твердо произнес:
- Иначе мы не сможем пожениться.
- Этому браку не бывать! - Масперо снова стукнул кулаком по столу. - Переход в чужую веру станет с вашей стороны ужасной глупостью. Мусульмане вас не примут, а европейцы отвернутся. Эту женщину все равно вынудят вас оставить, вы потеряете работу, да что там - призвание! Послушайте, Говард, с религией не шутят. Меня исключили из «Эколь Нормаль», потому что я выступил в защиту Сент-Бева и свободомыслия. Потом меня восстановили, но я всю жизнь борюсь с мешающим науке игом суеверий! Вы можете сглупить по молодости и загубить свою карьеру!
- Раифа хочет узаконить наши отношения. Она научила меня понимать эту страну, ее язык, обычаи. Я многим ей обязан!
- Как вы сентиментальны! Человек обязан только самому себе и должен обернуть обстоятельства в свою пользу. Я вас теперь неплохо знаю, мальчик мой. Если вы преуспеете, то у вас поубавится друзей, уж поверьте мне. Цельность вашего характера и несносное правдолюбие заставят окружающих завидовать и ревновать к вашим успехам. Считайте, что ваше приключение окончено.
- Я так не думаю, месье Масперо. Предательство по отношению к любящей женщине - низость. Я не смогу с этим жить!
Масперо холодно взглянул на Говарда:
- Ученый должен уметь вовремя склониться перед истиной. Вы, видимо, еще не знаете о том, что брат Раифы недавно вернулся в Луксор. А сама она прислала мне письмо, где просит вмешаться в ваши отношения, причем самым определенным образом. Она хочет, чтобы вы оставили ее в покое, иначе ее брат пожалуется властям!
- Где письмо?!
Масперо протянул листок.
- Ее заставили! - воскликнул Говард, едва взглянув на почерк Раифы.
- Мне все равно. Главное, что с вашей сомнительной связью покончено! А теперь отправляйтесь на объект, инспектор Картер. Вы нужны памятникам, которые гораздо важнее этой египтянки!
22
- Я требую правды! - заявил граф.
Доктор замялся:
- Вы живы, ваше сиятельство. Разве не это главное?
- Нет, Кстати, мне, кажется, удается держать себя в руках. Советую и вам делать то же.
Через некоторое время после аварии граф очнулся на постоялом дворе. Рядом находились жена, водитель и врач. Видел он нечетко, но вскоре на глаза опустилась непроницаемая пелена.
- Я ослеп?
- Думаю, это временно.
- Ранения?
- Тяжело травмированы ноги, перелом челюстной кости и ребер, множественные ушибы…
- Степень тяжести?
- Серьезная.
- Когда я смогу встать?
- Месяца через три-четыре. Ходить будете с тростью.
- А бегать?
- Бегать вы больше не сможете.
- У меня очень болят руки.
- Это от сильного ушиба. Боль пройдет, однако…
- Продолжайте.
- Вам придется перенести несколько хирургических операций. Мужайтесь, ваше сиятельство!
* * *
Бледное весеннее солнце вставало над Хайклером. Граф пытался играть в гольф и гулять, стараясь, чтобы с каждым днем прогулки становились продолжительнее. Теперь, когда он вновь обрел зрение, стало легче бороться с постигшим его несчастьем. Почувствовав усталость, он повернул к замку.
На пороге стояла Альмина:
- Не сдавайтесь, дорогой. Надо жить. Для меня, для сына, для нашей новорожденной дочери.
- Я устал.
- Реабилитация займет некоторое время. Доктор…
- Врет, как и все врачи. Реабилитация никогда не кончится. Я буду мучиться до самой смерти!
Альмина с нежностью взглянула на мужа, затем прижала его руку к губам:
- Я вас люблю!
- Вы любите инвалида?
- Вы не инвалид.
- Увы, ваша привязанность ко мне не может изменить реальность! Я плохо хожу, малейшие усилия меня изматывают, жизнь превратилась в цепь случайных и бессмысленных событий, а будущего у меня вообще нет. Грустный итог, не правда ли?
- Итог неверный, - нежно улыбнулась Альмина. - Ваш опыт незаменим, семья вас обожает, а ваши фотографические опыты говорят об истинном таланте!
- Неужели снимки получились? - спросил граф.
- Идите и взгляните сами.
Стараясь идти как можно быстрее, что в его состоянии было непросто, граф устремился в темную комнату, которую по его приказу оборудовали всем необходимым. Новым увлечением Карнарвона стала фотография, но занятия ею требовали терпения, которого, казалось, он был лишен. Первые опыты не удались, и граф уже собирался все бросить, однако последняя серия оказалась неплохой. На четких, композиционно продуманных снимках был запечатлен Хайклер.
- Значит, будем фотографировать, - прошептал он.
* * *
Графу приходили письма со всего света. Организации, печатные издания и обычные кружки фотолюбителей поздравляли его с удачными работами. Его известность в Англии росла день ото дня.
- Прикажете принять, ваше сиятельство?
Граф молчал. Наверное, не следовало отвечать на письмо этого человека. Вздохнув, Карнарвон велел проводить посетителя в библиотеку. Гость был в черном.
- Неужели в столице еще помнят о неудачливом автомобилисте?
- Вы быстро поправляетесь, ваше сиятельство! Несчастья теперь в прошлом. Правительство ждет вашего выхода на политическую арену!
Граф встал с кресла и принялся декламировать «Макбета». Собеседник невозмутимо слушал, а потом сказал:
- Мне тоже нравится Шекспир.
- Вы слушали внимательно?
- Надеюсь.
- Значит, должны были заметить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80