— Ну, это как сказать! Если бы я была спокойна за судьбу наших товарищей по несчастью, если бы не произошло катастрофы с «Индом», то жалела бы я только об одном.
— О чем же?
— О том, что у меня нету прекрасного слона и эскорта — очень хотелось бы со всеми удобствами пересечь Малайзийский полуостров.
— Боже, ну что вы такое говорите! — не мог не рассмеяться Кристиан в ответ на подобное неожиданное заявление.
— Но за неимением слона я удовлетворюсь захудалой пирогой , в которой вы в одном лице и капитан и команда.
— А как вы поступите, когда река перестанет быть судоходной и придется идти пешком?
— Возьму вас под руку, и мы пойдем, там-сям собирая ягоды, как школьники на каникулах. И будем так брести, пока не достигнем цели нашего путешествия.
— Чтоб дойти до Перака, нужно пересечь весь полуостров Малакка.
— А ведь он довольно широк, не так ли?
— Приблизительно двести шестьдесят километров.
— Мы идем уже пять дней.
— Если считать по пятнадцать километров в день, мы прошли шестьдесят.
— Значит, осталось двести?
— Чтоб их преодолеть, нам понадобится, если не случится ничего неожиданного, не менее двух недель.
— Ну что ж! Две недели так две недели!
Не то по неведению, не то благодаря силе характера, но девушка не боялась трудностей пути и твердо верила в возможность спасения. По правде говоря, по сравнению с предшествовавшими трагическими событиями положение наших героев, несмотря на опасности, грозившие им каждую минуту в этой дикой местности, можно было назвать завидным.
Напомним душераздирающий эпизод гибели «Годавери». Под натиском сжатого в трюмах воздуха пароход взорвался. От него ничего не осталось. Все обломки унесло течением. Капитан Кристиан вместе с девушкой плыл к берегу. Обессилев от бесплодной борьбы с разъяренными волнами, он почувствовал, что тонет, и инстинктивно приподнял бедное дитя над водой. О счастье! Под ногами, на глубине менее двух морских саженей , была земля.
К Кристиану тотчас же вернулись силы; оттолкнувшись ногами ото дна, он, полузадохнувшийся, всплыл и услышал вблизи хорошо знакомый звук прибоя. Молодой человек ринулся вперед, выбрал промежуток между двумя гребнями, его снова накрыло волной, но он все же успел схватиться рукой за корень какого-то дерева.
Стоя по плечи в воде, не зная, будет ли еще подниматься ее уровень, Кристиан поспешил с помощью ремня привязать девушку к этому корню. Затем с минуту постоял, не столько готовя себя к новой неудаче, сколько для того, чтобы проверить состояние прилива. Уровень не изменился. Опасность миновала. Минут через семь-восемь начнется отлив. Боясь провалиться в какую-нибудь яму, капитан решил дожидаться рассвета.
Водя вокруг себя руками, молодой человек нащупал и другие, очень широко разросшиеся корни, образующие снизу ствола нечто вроде пьедестала. В дереве он узнал черную ризофору . Опасаясь довольно сильного течения, образующегося при отливе, вне себя от беспокойства за девушку, все еще не пришедшую в сознание, Кристиан уцепился за корни. Вода убывала. Умирая от жажды, он поднес к губам пригоршню воды и вскрикнул от радости. Вода была почти совсем пресная.
По счастливой случайности потерпевшие кораблекрушение очутились в дельте реки. Жадными глотками офицер пил эту теплую, взбаламученную воду, и она казалась ему вкусной! Сколь бы неудобной ни была занимаемая им позиция, он стремился оказать помощь бедной девушке. Но тут с ее губ сорвался тихий стон.
— Наконец-то! Она жива! — вскричал молодой человек потеряв голову от радости.
Забрезжил рассвет. Можно было различить широкое речное устье, заросшее деревьями с серо-зелеными кронами, илистое дно, где барахтались маленькие голубые крабы.
Желая как можно скорее выбраться из своего ужасного положения, капитан взобрался по корням черной ризофоры, сослужившей ему добрую службу, обломил ветку, поспешно вернулся к продолжавшей стонать Анне, подхватил ее и за четверть часа сверхчеловеческих усилий, прощупывая дно палкой, донес свою спутницу до суши. Ноги у него подкашивались, он боялся, что в любую секунду может рухнуть на землю.
— Пить! — прошептала девушка.
— Что же мне делать! — в отчаянии пробормотал моряк, думая, что ему снова придется преодолеть покрытую илом отмель. — В чем донести воду? — Машинально его горестный взгляд остановился на дереве арум с серо-белыми полураспустившимися цветами, напоминавшими чаши, внутри которых переливалась и сверкала прозрачная роса.
— Вода! Вот вода! — закричал Кристиан, вмиг переходя от отчаяния к пылкой радости.
Эти несколько капель возвратили его спутницу к жизни.
— Спасена! Спасена вами! — нежно прошептала она. — А все остальные?
— Здесь нас только двое. Однако я надеюсь, что им удалось доплыть до берега. Быть может, их положение менее шатко, чем наше…
— У нас не осталось никаких средств к существованию?
— Абсолютно никаких.
— И мы промокли до нитки. К счастью, скоро взойдет солнце.
— Необходимо прикрыть голову листьями, чтобы не получить солнечный удар.
— Эти первые лучи мне на пользу — ведь я так замерзла… А сейчас…
— Что — сейчас?
— Сказать откровенно? Я умираю от голода…
— Я попробую что-нибудь раздобыть.
— Это нелегко, не правда ли? Будет трудно, мне в особенности, приноровиться к нашему новому положению — положению людей, потерпевших кораблекрушение.
— Я сделаю все от меня зависящее, чтобы облегчить для вас эту ситуацию.
— Не сомневаюсь, друг мой. И этим вы мне окажете огромную услугу. Вы и представить себе не можете, как я нерасторопна, как неопытна. Дедушка очень добр, но не разумнее ли было бы, вместо того чтобы потакать капризам избалованного ребенка, подготовить меня к разным жизненным обстоятельствам. Подумать только, я ведь и бифштекса толком не сумею поджарить.
— О, мадемуазель, поджарить бифштекс — это весьма сложная операция, тем более в сложившейся ситуации.
— Прежде всего, дорогой мой спаситель, прошу вас оставить это церемонное обращение «мадемуазель». Смотрите на меня как на сестру и любите меня по-братски. Вы это заслужили, правда? Теперь вы — мой брат.
— Да, мадемуазель!
— Вы опять за свое! Итак, давайте, брат, проведем смотр наших ресурсов. У меня есть носовой платок, бусы… бусы… Вот и все. А у вас?
— У меня есть нож. Прекрасный нож со многими лезвиями, настоящее сокровище.
— Действительно это драгоценность, — засмеялась девушка.
— Еще часы… Правда, полные морской воды. Затем револьвер с целой обоймой.
— Чтобы защищать нас от хищников?
— Но обойма, должно быть, промокла так же, как и часы. Затем четыре дуката в жилетном кармане.
— Золото! Лучше бы там был бисквит…
— Но я надеюсь, мы все-таки будем завтракать…
— Надеюсь. В романах жертвы кораблекрушения после чудесного спасения всегда садятся завтракать.
— Позвольте, я отлучусь минут на десять.
— Позволяю. Но не могу ли я пойти с вами?
— Нет, это невозможно! — ответил капитан и смело ринулся на илистую отмель.
Вскоре он вернулся, сияющий, торжествующий, неся на плече вязанку тонких корней черной ризофоры с лепившимися на них неправильной формы устрицами. Такие устрицы, живущие в солоноватой воде, безвкусны и требуют приправ — соли, перца или лимонного сока. Без специй есть их трудно. Но голод лучший повар!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98