Вне всякого сомнения, ланцетник стоит ниже всех ныне существующих позвоночных. У него нет ни головы, ни мозга, ни черепа. Каждый его орган более прост и менее совершенен, чем у других. И тем не менее господин Синтез утверждал, что человек являет собой лишь высший эволюционировавший тип позвоночных, чьи основные черты мы наблюдаем у ланцетника.
Чтобы закрыть этот вопрос, скажем, что, если бы развитие человека и больших млекопитающих остановилось на определенной стадии эмбрионального существования, мы не смогли бы отличить их от ланцетника. Вот почему господин Роже-Адамс позднее заметил в шутку, что человек есть всего лишь ланцетник, которому здорово повезло.
Ввиду крайней важности этого маленького звена в цепочке развития животного мира можно представить себе, как обрадовался Мэтр, обнаружив наличие ланцетника в лаборатории, едва не погибшей под напором стихии.
Но если старик так и сиял от счастья, то Роже-Адамс, как только улеглось первое возбуждение, имел вид человека, несколько опешившего. В уединении он бродил по внутреннему краю лагуны, всматриваясь во все еще неспокойную воду, и тихо бормотал:
— А они-то откуда взялись? Их здесь сотни… тысячи… Они повсюду… Ну что ж, тем лучше! Случай сам распорядился… Да здравствуют ланцетники!
Произнеся эти загадочные слова, небезынтересные для внимательного слушателя, зоолог вернулся к своим товарищам и оповестил их о чрезмерной рождаемости позвоночных.
Его коллега-химик осматривал разрушения, нанесенные приливной волной, прикидывал, как бы побыстрей отремонтировать здание, и от всей души проклинал прилив, задавший ему такую работенку.
— Э-э, дорогуша, а вы кощунствуете! — живо прервал его биолог.
— Что вы хотите этим сказать? — откликнулся озадаченный химик.
— Как?! Разве вы не признали ниспосланный свыше катаклизм, вследствие которого начался новый период творения? Вы должны благословлять это замечательное событие, так далеко вперед продвинувшее Великое Дело. Мы отнюдь не каждый день встречаемся с организмом, который является связующим звеном между двумя отрезками длиннейшей зоологической цепи. Не знаю, что готовит будущее, но надеюсь, нынешнее потрясение пускай и не последнее, но, во всяком случае, самое сильное.
— Я тоже на это надеюсь, потому что хоть и говорят: нет худа без добра, но последствия аварии не устранишь с помощью пословиц. И потом, у нас не осталось запасных стекол для купола.
— Ну, вы что-нибудь придумаете. Хозяин поможет вам советом.
— Выкрутиться будет нелегко.
— А я, с позволения господина Синтеза, воспользуюсь временной приостановкой работ. Выпрошу у него паровой баркас, чтобы совершить подробную геологическую разведку.
— Думаю, Мэтр охотно отпустит вас. Счастливый смертный! Прокатитесь с ветерком в то время, как я буду изощряться, ремонтируя лабораторное оборудование.
Воистину, зоолог вошел в милость, потому что господин Синтез с большой готовностью предоставил в его распоряжение паровой баркас, четырех матросов, двух кочегаров и механика.
Новый капитан, которого бездействие тяготило еще больше, чем зоолога, подзадоренный такой благосклонностью Мэтра, в свою очередь решил просить разрешения присоединиться к научной экспедиции, под предлогом изучения гидрографических особенностей столь трудного для навигации региона . Господин Синтез, видя в этом случае возможность развлечь, и не без пользы, нескольких членов персонала, с легкостью уважил просьбу Ван Шутена, предоставив ему двухнедельный отпуск.
Итак, зоолог с капитаном, отдыхая, бороздили океан, а бедный химик вынужден был все время устранять последствия катастрофы; он укреплял меридиональные опоры, заменял выбитые стекла кусками просмоленного брезента, чинил выхлопные трубы и электропроводку, устанавливал новые печи — словом, повторно производил работы, стоившие ему неисчислимых усилий при строительстве лаборатории. Только на этот раз наш славный Алексис Фармак был безутешен, видя, как его драгоценный купол превращается в безобразный горб. А тут еще, к его превеликой досаде, Мэтр не ободрял его и не критиковал в случае надобности; повинуясь одной из своих таинственных привычек исчезать на целые недели, господин Синтез заперся у себя в апартаментах, откуда время от времени появлялись лишь прислуживавшие ему индусы-бхили.
Химику ничего не оставалось, кроме как в одиночку изыскивать способы ремонта. Хотя, надо сказать, ему помогал довольно разумными советами первый помощник капитана, замещавший Корнелиуса Ван Шутена в его отсутствие.
Итак, силою обстоятельств работы, касающиеся непосредственно эксперимента, были приостановлены, Великое Дело отдыхало. Надо сказать, что после внезапно налетевшего приливного вала природные условия региона стали постепенно меняться. Глухие подводные взрывы следовали через неравные промежутки времени. Волны то внезапно вздымались (не нанося, впрочем, вреда ни кораблям, ни лаборатории), то мгновенно успокаивались. Стоял небывалый палящий зной, царило полное безветрие. Небо было неизменно лазурным, хотя гальванометр указывал на высокое электрическое напряжение. Все эти тревожные симптомы предвещали новые, быть может, разрушительные потрясения, вселявшие в химика страх, в котором ему даже самому себе не хотелось признаваться.
— Нас ждут еще новые испытания, — бормотал он.
Ремонтные работы подходили к концу; уже вновь запустили динамо-машину, вскоре должны были затопить и печи. В лабораторию возвращалась жизнь. И вот наступил день, когда ожидали возвращения баркаса. В это утро господин Синтез наконец подал признаки жизни; поинтересовавшись ходом восстановительных работ, он остался доволен. Все было хорошо. Хорошо-то хорошо, но на душе у Алексиса Фармака становилось час от часу тяжелее. И причиной его тревоги была вовсе не чреда природных феноменов, неустанно теперь дающая о себе знать. Его беспокоила лагуна, и только лагуна.
В течение последних двух недель находясь безотлучно на коралловом кольце, химик неоднократно замечал странное оживление в водах бассейна, обычно гладких, словно скованных льдом. Оживление это проявлялось следующим образом: то мгновенно возникали водовороты, от которых шли концентрические круги, то что-то мощное быстро проносилось близ самой поверхности, оставляя на ней пенный след. А иногда нечто таинственное и сильное с громким всплеском выныривало из воды.
— Надо что-либо предпринять для очистки совести, — решил в одно прекрасное утро сбитый с толку и окончательно потерявший терпение химик.
«Что-либо предпринять» означало просто-напросто спуститься на дно лагуны — операция, собственно говоря, совсем несложная, сплошь и рядом предпринимаемая коллегой-зоологом в поисках новых организмов.
Сказано — сделано, и вот уже мэтр Алексис облачается в костюм ныряльщика и неторопливо спускается по железной лесенке, вмурованной в коралловую стену близ ворот из листового железа, перекрывавших выход из лагуны в открытое море. Он медленно погружается на дно.
Устройство, с помощью которого человек может, не соприкасаясь с океаном, проникнуть в бассейн, очень простое. В центре одной из больших железных створок прорезано квадратное отверстие с подъемной металлической рамой, герметичной благодаря резиновой прокладке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Чтобы закрыть этот вопрос, скажем, что, если бы развитие человека и больших млекопитающих остановилось на определенной стадии эмбрионального существования, мы не смогли бы отличить их от ланцетника. Вот почему господин Роже-Адамс позднее заметил в шутку, что человек есть всего лишь ланцетник, которому здорово повезло.
Ввиду крайней важности этого маленького звена в цепочке развития животного мира можно представить себе, как обрадовался Мэтр, обнаружив наличие ланцетника в лаборатории, едва не погибшей под напором стихии.
Но если старик так и сиял от счастья, то Роже-Адамс, как только улеглось первое возбуждение, имел вид человека, несколько опешившего. В уединении он бродил по внутреннему краю лагуны, всматриваясь во все еще неспокойную воду, и тихо бормотал:
— А они-то откуда взялись? Их здесь сотни… тысячи… Они повсюду… Ну что ж, тем лучше! Случай сам распорядился… Да здравствуют ланцетники!
Произнеся эти загадочные слова, небезынтересные для внимательного слушателя, зоолог вернулся к своим товарищам и оповестил их о чрезмерной рождаемости позвоночных.
Его коллега-химик осматривал разрушения, нанесенные приливной волной, прикидывал, как бы побыстрей отремонтировать здание, и от всей души проклинал прилив, задавший ему такую работенку.
— Э-э, дорогуша, а вы кощунствуете! — живо прервал его биолог.
— Что вы хотите этим сказать? — откликнулся озадаченный химик.
— Как?! Разве вы не признали ниспосланный свыше катаклизм, вследствие которого начался новый период творения? Вы должны благословлять это замечательное событие, так далеко вперед продвинувшее Великое Дело. Мы отнюдь не каждый день встречаемся с организмом, который является связующим звеном между двумя отрезками длиннейшей зоологической цепи. Не знаю, что готовит будущее, но надеюсь, нынешнее потрясение пускай и не последнее, но, во всяком случае, самое сильное.
— Я тоже на это надеюсь, потому что хоть и говорят: нет худа без добра, но последствия аварии не устранишь с помощью пословиц. И потом, у нас не осталось запасных стекол для купола.
— Ну, вы что-нибудь придумаете. Хозяин поможет вам советом.
— Выкрутиться будет нелегко.
— А я, с позволения господина Синтеза, воспользуюсь временной приостановкой работ. Выпрошу у него паровой баркас, чтобы совершить подробную геологическую разведку.
— Думаю, Мэтр охотно отпустит вас. Счастливый смертный! Прокатитесь с ветерком в то время, как я буду изощряться, ремонтируя лабораторное оборудование.
Воистину, зоолог вошел в милость, потому что господин Синтез с большой готовностью предоставил в его распоряжение паровой баркас, четырех матросов, двух кочегаров и механика.
Новый капитан, которого бездействие тяготило еще больше, чем зоолога, подзадоренный такой благосклонностью Мэтра, в свою очередь решил просить разрешения присоединиться к научной экспедиции, под предлогом изучения гидрографических особенностей столь трудного для навигации региона . Господин Синтез, видя в этом случае возможность развлечь, и не без пользы, нескольких членов персонала, с легкостью уважил просьбу Ван Шутена, предоставив ему двухнедельный отпуск.
Итак, зоолог с капитаном, отдыхая, бороздили океан, а бедный химик вынужден был все время устранять последствия катастрофы; он укреплял меридиональные опоры, заменял выбитые стекла кусками просмоленного брезента, чинил выхлопные трубы и электропроводку, устанавливал новые печи — словом, повторно производил работы, стоившие ему неисчислимых усилий при строительстве лаборатории. Только на этот раз наш славный Алексис Фармак был безутешен, видя, как его драгоценный купол превращается в безобразный горб. А тут еще, к его превеликой досаде, Мэтр не ободрял его и не критиковал в случае надобности; повинуясь одной из своих таинственных привычек исчезать на целые недели, господин Синтез заперся у себя в апартаментах, откуда время от времени появлялись лишь прислуживавшие ему индусы-бхили.
Химику ничего не оставалось, кроме как в одиночку изыскивать способы ремонта. Хотя, надо сказать, ему помогал довольно разумными советами первый помощник капитана, замещавший Корнелиуса Ван Шутена в его отсутствие.
Итак, силою обстоятельств работы, касающиеся непосредственно эксперимента, были приостановлены, Великое Дело отдыхало. Надо сказать, что после внезапно налетевшего приливного вала природные условия региона стали постепенно меняться. Глухие подводные взрывы следовали через неравные промежутки времени. Волны то внезапно вздымались (не нанося, впрочем, вреда ни кораблям, ни лаборатории), то мгновенно успокаивались. Стоял небывалый палящий зной, царило полное безветрие. Небо было неизменно лазурным, хотя гальванометр указывал на высокое электрическое напряжение. Все эти тревожные симптомы предвещали новые, быть может, разрушительные потрясения, вселявшие в химика страх, в котором ему даже самому себе не хотелось признаваться.
— Нас ждут еще новые испытания, — бормотал он.
Ремонтные работы подходили к концу; уже вновь запустили динамо-машину, вскоре должны были затопить и печи. В лабораторию возвращалась жизнь. И вот наступил день, когда ожидали возвращения баркаса. В это утро господин Синтез наконец подал признаки жизни; поинтересовавшись ходом восстановительных работ, он остался доволен. Все было хорошо. Хорошо-то хорошо, но на душе у Алексиса Фармака становилось час от часу тяжелее. И причиной его тревоги была вовсе не чреда природных феноменов, неустанно теперь дающая о себе знать. Его беспокоила лагуна, и только лагуна.
В течение последних двух недель находясь безотлучно на коралловом кольце, химик неоднократно замечал странное оживление в водах бассейна, обычно гладких, словно скованных льдом. Оживление это проявлялось следующим образом: то мгновенно возникали водовороты, от которых шли концентрические круги, то что-то мощное быстро проносилось близ самой поверхности, оставляя на ней пенный след. А иногда нечто таинственное и сильное с громким всплеском выныривало из воды.
— Надо что-либо предпринять для очистки совести, — решил в одно прекрасное утро сбитый с толку и окончательно потерявший терпение химик.
«Что-либо предпринять» означало просто-напросто спуститься на дно лагуны — операция, собственно говоря, совсем несложная, сплошь и рядом предпринимаемая коллегой-зоологом в поисках новых организмов.
Сказано — сделано, и вот уже мэтр Алексис облачается в костюм ныряльщика и неторопливо спускается по железной лесенке, вмурованной в коралловую стену близ ворот из листового железа, перекрывавших выход из лагуны в открытое море. Он медленно погружается на дно.
Устройство, с помощью которого человек может, не соприкасаясь с океаном, проникнуть в бассейн, очень простое. В центре одной из больших железных створок прорезано квадратное отверстие с подъемной металлической рамой, герметичной благодаря резиновой прокладке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98