— Знаете главную правду об этих чертовых лошадях?
— Ну и что это за главная правда о чертовых лошадях?
Она ошеломленно посмотрела мне в глаза, потом недоверчиво засмеялась.
— Так вот, главная правда о лошадях заключается в том, что они превращают мужчин в дураков.
Я невольно улыбнулся, меня забавлял контраст между грубостью ее мыслей и языка и изящной внешностью.
— Я собираюсь поплавать, — неожиданно сообщила она. — Возьмите с собой бокал.
Жена Дэйва снова налила себе виски и, не оглядываясь, пересекла зеленый ковер, отодвинула стеклянную дверь и сетку от насекомых и пошла по мощеной террасе к зеленой лужайке. Вздохнув, я встал и последовал за ней. Трава была густой и упругой, совсем непохожей на английский стриженый газон.
Она остановилась у бассейна в форме почки, расстегнула застежку желтого платья, и оно упало к ее ногам. Она осталась в купальнике, показав стройное и хорошо ухоженное, но немолодое тело. Ближе к пятидесяти, решил я.
Жена Дэйва соскользнула в воду и легла на спину, а я наблюдал, как солнце отражается на водной ряби над ее коричневым животом.
— Спускайтесь ко мне, — почти приказала она. — В раздевалке много купальных костюмов.
Я улыбнулся, покачал головой и сел на один из мягких плетеных стульев, окружавших бассейн. Она не спешила, плескалась, плавала и била ладонями по воде. Солнце припекало, но не так, как в городе. Я снял куртку и чувствовал, как горячие лучи поджаривают кожу сквозь тонкую белую рубашку. Мир и покой обволакивали меня. Мне не хотелось, чтобы она торопилась присоединиться ко мне, но она вскоре вышла из воды, капли блестели на ее теле, натертом маслом для загара.
— Вы едва попробовали виски. — Она обвиняюще смотрела на меня. — Уверена, что вы не из тех хиляков, которые пьянеют от глотка виски. — Она подняла свой бокал и доказала, что она уж, во всяком случае, к таковым не принадлежит.
— Крисэйлис... — начал я.
— Вы ездите верхом? — немедленно перебила она.
— Умею, но не езжу.
— Почему?
— Нет коня и нет царства, чтобы отдать за него половину.
— Пейте виски, — улыбнулась она.
— Понемногу допью.
— Тогда раздевайтесь и лезьте в бассейн.
Я покачал головой.
— Почему?
— Мне нравится сидеть здесь. — «И у меня много синяков, оставшихся после плавания под створом», — подумал я.
— Черт возьми, так и будете сидеть, как истукан? — Она начала раздражаться.
— Сколько человек знали, в котором часу Крисэйлиса вывезут из аэропорта Кеннеди?
— Господи, ну вы и зануда!
— Вы не хотите, чтобы лошадь нашли?
— Не хочу, — счастливым тоном ответила она. — Насколько я понимаю, нам гораздо лучше будет получить страховку.
— Ради двухсот тысяч долларов стоит играть, — согласился я. — Вы полагаете, что второго Мота из Крисэйлиса не получится?
— Дэйва не остановить, если он что-то вбил себе в голову. — Она села на край шезлонга и стала мазать лицо кремом из темно-красного тюбика. — Он собирался продать часть своей доли, если жеребца найдут. Бог знает, что теперь будет, когда он лежит в гипсе. Проклятие!
— Недели через четыре он вернется домой.
— Ну-ну. И он так сказал. — Она легла в шезлонг и закрыла глаза. — Я посоветовала ему, пусть отдохнет. Это чертовски дорого — болеть вне дома.
Прошло минут пять. Над нами пролетел самолет, оставив в небе серебристую полоску. Звук достиг нас, когда самолет уже скрылся из виду. Ни ветерка. Блестящее от масла загорелое тело женщины в желтом бикини вбирало в себя ультрафиолетовые лучи, кубики льда искрились в бокалах.
— Ради бога, разденьтесь, — пробормотала она, не открывая глаз. — Или вы такой же бело-розовый слизняк, как все англичане, которые приезжают сюда? Вы стесняетесь?
— Я лучше пойду.
— Делайте что хотите, — фыркнула она, сделав жест, который с одинаковым успехом можно было понять и как просьбу остаться, и как «до свидания».
Я встал и направился к раздевалке, красивому домику из сосновых досок, с крышей, нависавшей над входом так, что получалась затененная площадка. Внутри были две комнаты для переодевания и ванная. В прихожей на полках и в шкафу лежали яркие полотенца и разнообразные купальники и плавки. Я надел голубые плавки под цвет синяков на ногах, но остался в рубашке, взял полотенце в качестве подушки, вернулся к ней и лег на соседний шезлонг.
Она, не открывая глаз, одобрительно хмыкнула и минуты через две сказала:
— Если хотите узнать насчет Крисэйлиса, вам лучше поговорить с Сэмом Хенгельменом в Лексингтоне. Он посылал фургон. Он управляющий частной транспортной фирмы. Дэйв позвонил мне и сказал, когда прилетит самолет с лошадью. А я позвонила Сэму Хенгельмену. И он забрал ее в аэропорту.
— Кому вы еще говорили о дате прилета?
— Черт возьми, это вовсе не секрет. Я позвонила шести или семи членам синдиката, как просил Дэйв, и сообщила им, что Крисэйлис прилетает. По-моему, пол-Кентукки знало об этом.
Она вдруг села и открыла глаза.
— Какого черта, разве имеет значение, сколько человек знали о времени прибытия Крисэйлиса? Ради бога, почему вы об этом спрашиваете? Ведь грабители охотились не на него. Они просто ошиблись и захватили не тот фургон.
— А если предположить, что они получили именно то, что хотели?
— Вы что, вчера родились? Чистокровность — вот за что платят заводчики. Если Крисэйлиса нельзя использовать как производителя, он не стоит и цента. Никто не пошлет приличную кобылу к первому попавшемуся жеребцу, если его имя не внесено в племенную книгу, если у него нет родословной и соответствующих бумаг. И тем более никто не будет платить за это пятнадцать тысяч долларов.
— "Жизненная поддержка" искала доказательства мошенничества, подстроенного для получения страховки.
— Могут искать до посинения. — Она взяла бокал, сделала глоток и скривилась. — Виски такое же теплое, как и бассейн, и такое же отвратительное. Сделайте мне еще бокал, хорошо?
Она протянула мне бокал, я поднялся с шезлонга, взял и свой бокал и пошел в дом. Там я налил ей ту же порцию, что и раньше, приготовил себе другое питье и вернулся к бассейну. Лед приятно позвякивал при каждом шаге.
— Спасибо. — Она одним глотком отпила половину. — Теперь лучше.
Я стоял возле бассейна и пробовал ногой воду. Она была чертовски теплая, почти горячая.
— Что у вас с ногами? — спросила она.
— То же, что у вашего мужа, только мои не сломаны.
— А что под рубашкой?
— Солнце слишком припекает, а мне не нужны солнечные ожоги.
— Ага, бело-розовый слизняк. — Она снова легла.
Улыбаясь, я сел спиной к ней на край бассейна и болтал в воде ногами. «Надо бы уехать и сделать что-то более полезное, — подумал я, — порасспрашивать, к примеру, Сэма Хенгельмена». Но Уолт, несомненно, уже учел это и встретился с ним, потому что его мигрень кончилась, как только машина, взятая напрокат для поездки сюда, скрылась из виду. Уолт и жена Дэйва не способны найти общий язык.
— Мистер Хоукинс? — вдруг проговорила она.
— Угу.
— Чем вы зарабатываете на жизнь?
— Я государственный служащий.
— Вот этим?
Раздался резкий металлический щелчок, и от одного этого звука волосы встали дыбом у меня на затылке, будто я никогда не покидал джунгли.
— Вы умеете обращаться с этой штуковиной? — спросил я светским тоном.
— Да.
— Тогда поставьте ее на предохранитель.
Она не ответила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
— Ну и что это за главная правда о чертовых лошадях?
Она ошеломленно посмотрела мне в глаза, потом недоверчиво засмеялась.
— Так вот, главная правда о лошадях заключается в том, что они превращают мужчин в дураков.
Я невольно улыбнулся, меня забавлял контраст между грубостью ее мыслей и языка и изящной внешностью.
— Я собираюсь поплавать, — неожиданно сообщила она. — Возьмите с собой бокал.
Жена Дэйва снова налила себе виски и, не оглядываясь, пересекла зеленый ковер, отодвинула стеклянную дверь и сетку от насекомых и пошла по мощеной террасе к зеленой лужайке. Вздохнув, я встал и последовал за ней. Трава была густой и упругой, совсем непохожей на английский стриженый газон.
Она остановилась у бассейна в форме почки, расстегнула застежку желтого платья, и оно упало к ее ногам. Она осталась в купальнике, показав стройное и хорошо ухоженное, но немолодое тело. Ближе к пятидесяти, решил я.
Жена Дэйва соскользнула в воду и легла на спину, а я наблюдал, как солнце отражается на водной ряби над ее коричневым животом.
— Спускайтесь ко мне, — почти приказала она. — В раздевалке много купальных костюмов.
Я улыбнулся, покачал головой и сел на один из мягких плетеных стульев, окружавших бассейн. Она не спешила, плескалась, плавала и била ладонями по воде. Солнце припекало, но не так, как в городе. Я снял куртку и чувствовал, как горячие лучи поджаривают кожу сквозь тонкую белую рубашку. Мир и покой обволакивали меня. Мне не хотелось, чтобы она торопилась присоединиться ко мне, но она вскоре вышла из воды, капли блестели на ее теле, натертом маслом для загара.
— Вы едва попробовали виски. — Она обвиняюще смотрела на меня. — Уверена, что вы не из тех хиляков, которые пьянеют от глотка виски. — Она подняла свой бокал и доказала, что она уж, во всяком случае, к таковым не принадлежит.
— Крисэйлис... — начал я.
— Вы ездите верхом? — немедленно перебила она.
— Умею, но не езжу.
— Почему?
— Нет коня и нет царства, чтобы отдать за него половину.
— Пейте виски, — улыбнулась она.
— Понемногу допью.
— Тогда раздевайтесь и лезьте в бассейн.
Я покачал головой.
— Почему?
— Мне нравится сидеть здесь. — «И у меня много синяков, оставшихся после плавания под створом», — подумал я.
— Черт возьми, так и будете сидеть, как истукан? — Она начала раздражаться.
— Сколько человек знали, в котором часу Крисэйлиса вывезут из аэропорта Кеннеди?
— Господи, ну вы и зануда!
— Вы не хотите, чтобы лошадь нашли?
— Не хочу, — счастливым тоном ответила она. — Насколько я понимаю, нам гораздо лучше будет получить страховку.
— Ради двухсот тысяч долларов стоит играть, — согласился я. — Вы полагаете, что второго Мота из Крисэйлиса не получится?
— Дэйва не остановить, если он что-то вбил себе в голову. — Она села на край шезлонга и стала мазать лицо кремом из темно-красного тюбика. — Он собирался продать часть своей доли, если жеребца найдут. Бог знает, что теперь будет, когда он лежит в гипсе. Проклятие!
— Недели через четыре он вернется домой.
— Ну-ну. И он так сказал. — Она легла в шезлонг и закрыла глаза. — Я посоветовала ему, пусть отдохнет. Это чертовски дорого — болеть вне дома.
Прошло минут пять. Над нами пролетел самолет, оставив в небе серебристую полоску. Звук достиг нас, когда самолет уже скрылся из виду. Ни ветерка. Блестящее от масла загорелое тело женщины в желтом бикини вбирало в себя ультрафиолетовые лучи, кубики льда искрились в бокалах.
— Ради бога, разденьтесь, — пробормотала она, не открывая глаз. — Или вы такой же бело-розовый слизняк, как все англичане, которые приезжают сюда? Вы стесняетесь?
— Я лучше пойду.
— Делайте что хотите, — фыркнула она, сделав жест, который с одинаковым успехом можно было понять и как просьбу остаться, и как «до свидания».
Я встал и направился к раздевалке, красивому домику из сосновых досок, с крышей, нависавшей над входом так, что получалась затененная площадка. Внутри были две комнаты для переодевания и ванная. В прихожей на полках и в шкафу лежали яркие полотенца и разнообразные купальники и плавки. Я надел голубые плавки под цвет синяков на ногах, но остался в рубашке, взял полотенце в качестве подушки, вернулся к ней и лег на соседний шезлонг.
Она, не открывая глаз, одобрительно хмыкнула и минуты через две сказала:
— Если хотите узнать насчет Крисэйлиса, вам лучше поговорить с Сэмом Хенгельменом в Лексингтоне. Он посылал фургон. Он управляющий частной транспортной фирмы. Дэйв позвонил мне и сказал, когда прилетит самолет с лошадью. А я позвонила Сэму Хенгельмену. И он забрал ее в аэропорту.
— Кому вы еще говорили о дате прилета?
— Черт возьми, это вовсе не секрет. Я позвонила шести или семи членам синдиката, как просил Дэйв, и сообщила им, что Крисэйлис прилетает. По-моему, пол-Кентукки знало об этом.
Она вдруг села и открыла глаза.
— Какого черта, разве имеет значение, сколько человек знали о времени прибытия Крисэйлиса? Ради бога, почему вы об этом спрашиваете? Ведь грабители охотились не на него. Они просто ошиблись и захватили не тот фургон.
— А если предположить, что они получили именно то, что хотели?
— Вы что, вчера родились? Чистокровность — вот за что платят заводчики. Если Крисэйлиса нельзя использовать как производителя, он не стоит и цента. Никто не пошлет приличную кобылу к первому попавшемуся жеребцу, если его имя не внесено в племенную книгу, если у него нет родословной и соответствующих бумаг. И тем более никто не будет платить за это пятнадцать тысяч долларов.
— "Жизненная поддержка" искала доказательства мошенничества, подстроенного для получения страховки.
— Могут искать до посинения. — Она взяла бокал, сделала глоток и скривилась. — Виски такое же теплое, как и бассейн, и такое же отвратительное. Сделайте мне еще бокал, хорошо?
Она протянула мне бокал, я поднялся с шезлонга, взял и свой бокал и пошел в дом. Там я налил ей ту же порцию, что и раньше, приготовил себе другое питье и вернулся к бассейну. Лед приятно позвякивал при каждом шаге.
— Спасибо. — Она одним глотком отпила половину. — Теперь лучше.
Я стоял возле бассейна и пробовал ногой воду. Она была чертовски теплая, почти горячая.
— Что у вас с ногами? — спросила она.
— То же, что у вашего мужа, только мои не сломаны.
— А что под рубашкой?
— Солнце слишком припекает, а мне не нужны солнечные ожоги.
— Ага, бело-розовый слизняк. — Она снова легла.
Улыбаясь, я сел спиной к ней на край бассейна и болтал в воде ногами. «Надо бы уехать и сделать что-то более полезное, — подумал я, — порасспрашивать, к примеру, Сэма Хенгельмена». Но Уолт, несомненно, уже учел это и встретился с ним, потому что его мигрень кончилась, как только машина, взятая напрокат для поездки сюда, скрылась из виду. Уолт и жена Дэйва не способны найти общий язык.
— Мистер Хоукинс? — вдруг проговорила она.
— Угу.
— Чем вы зарабатываете на жизнь?
— Я государственный служащий.
— Вот этим?
Раздался резкий металлический щелчок, и от одного этого звука волосы встали дыбом у меня на затылке, будто я никогда не покидал джунгли.
— Вы умеете обращаться с этой штуковиной? — спросил я светским тоном.
— Да.
— Тогда поставьте ее на предохранитель.
Она не ответила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61