Поэтому на Архангеле будет скакать Томми Хойлэйк, а мы — сожмем кулаки на счастье.
Алессандро встревоженно покачал головой.
— Я знаю его, — повторил он. — Я его знаю...
— На следующей неделе в Бате, — сказал я, — состоятся скачки учеников. Можете стартовать на Пуллитцере. И на Резвом Копыте в Честере.
На лице Алессандро не появилось выражения уверенности, что мы доживем до следующей недели.
— У вас есть братья и сестры? — резко спросил я. — Он даже вздрогнул от неожиданности.
— Нет... После меня у матери было двое детей, но оба мертворожденные.
Глава 15
Суббота, полдень, 2 мая. День скачек на приз в две тысячи гиней.
Солнце совершало над Пустошью свое очередное блистательное путешествие. Однако я с трудом выбрался из постели, и мое настроение оставляло желать лучшего. Мысль о том, что Энсо себя еще обязательно покажет, я гнал прочь. Сейчас слишком поздно было жалеть о том, что уже произошло.
Я вздохнул. Стоили восемьдесят пять чистокровных лошадей, дело жизни моего отца, будущее конюшен и, возможно, свобода Алессандро одной сломанной ключицы?
Да, конечно. Но двух сломанных ключиц? Боже упаси.
Под жужжание электрической бритвы я обдумывал все «за» и «против» своего быстрого отъезда в далекие края. Например, в Хэмпстед. Это очень легко устроить. Беда в том, что рано или поздно придется вернуться, а во время моего отсутствия конюшни будут в опасности.
Возможно, стоило пригласить в дом гостей и постараться все время быть на людях... но гости разъедутся через день-другой, и долгожданная месть покажется Энсо только слаще.
После короткой борьбы со свитером я одержав верх и вышел в манеж. Может, Энсо не станет мстить, когда поймет, что лишается самого дорогого на свете. Ведь если он еще что-нибудь со мной сделает, то потеряет сына.
Мы уже давно договорились с Томми Хойлэйком, который остался ночевать в Ньюмаркете, что он воспользуется этим обстоятельством и утром следующего дня проездит галопом Счастливчика Линдсея. Ровно в семь часов утра его «Ягуар» подкатил к конторе и остановился у окна.
— Привет, — сказал он, выходя из машины.
— Привет. — Я внимательно посмотрел на Томми. — Вы плохо выглядите. Он скорчил гримасу.
— Всю ночь болел живот. Вырвало после обеда. Со мной так бывает, когда нервничаю. Но все будет в порядке, можете не сомневаться.
— Вы в этом уверены? — взволнованно спросил я.
— Конечно. — Томми ухмыльнулся. — Я же говорю: со мной так бывает. Ничего страшного. Только вы не обидитесь, если я откажусь проезжать лошадь галопом?
— Нет, — сказал я. — Что вы, совсем наоборот. Нам вовсе не хочется, чтобы вы заболели перед самыми скачками.
— Знаете что? Я могу немного потренировать Архангела. Устроить ему разминку. Хотите?
— А вы уверены, что это вам не повредит? — с сомнением спросил я.
— Все будет нормально. Со мной все в порядке. Я правду вам говорю.
— Ну, хорошо, — согласился я, и Томми сел на Архангела, после чего они вместе с Резвым Копытом, сопровождаемые взглядами множества болельщиков, которые сегодня днем будут громко выкрикивать его имя на трибунах ипподрома, проскакали кентером четыре фарлонга.
— Кого же нам посадить на Счастливчика Линдсея? — спросила Этти, которая собиралась отправиться в Уотерхолл, чтобы, следуя программе тренировок, проездить лошадей галопом на дистанцию в три четверти мили.
Еще одна проблема: у нас действительно было мало хороших наездников.
— Поменяйте наездников местами, — предложил я. — Энди — на Счастливчика Линдсея, Фэдди — на...
— Не надо, — перебила меня Этти, глядя куда-то поверх моей головы. — Ведь Алекс нам подойдет, верно?
Я оглянулся. Одетый в рабочую одежду, по манежу шел Алессандро. Давным-давно исчезли его модная куртка, брюки и лайковые белые перчатки, теперь он являлся в конюшни в простом коричневом свитере, из-под которого торчал воротничок голубой рубашки: точная копия одежды Томми Хойлэйка. Объяснил он это тем, что раз один из лучших жокеев страны одевается подобным образом, то он, Алессандро Ривера, не может ни в чем ему уступать.
У подъезда не было его «Мерседеса». Наблюдательный Карло не пялился в манеж. Алессандро увидел, что я ищу взглядом его машину и телохранителя, и произнес, запинаясь:
— Я удрал. Они сказали, чтобы я не приходил, но Карло куда-то исчез, и я решился. Можно... Я хочу сказать, вы позволите мне участвовать в тренировке?
— А почему мы вдруг должны вам не позволить? — спросила Этти, не посвященная во все тонкости наших отношений.
— Конечно, — согласно кивнул я. — Можете проездить галопом Счастливчика Линдсея. Алессандро ужасно удивился:
— Но все газеты писали, что сегодня утром его будет проезжать Томми Хойлэйк.
— У него болит живот, — ответил я и, увидев безумную надежду, засветившуюся в его глазах, добавил:
— Не надо так волноваться. Ему уже лучше, и к скачкам он будет в полной форме.
— Ясно.
Алессандро постарался скрыть свое разочарование и отправился за Счастливчиком Линдсеем. Этти села на Кукушонка-Подкидыша, а я договорился с Джоржем, что он отвезет меня в «Лендровере» понаблюдать за проездкой лошадей галопом. Лошади покружили по дорожке в паддоке, выехали через ворота и поскакали в Уотерхолл.
Вместе с ними отправился Ланкет, но, так как два дня назад он участвовал в скачках, я просил прогулять его до перекрестка дорог и обратно.
Я смотрел вослед лошадям: грациозные, изящные творения природы, так гармонирующие с прекрасным майским утром. Удивительно... несмотря на знакомство с Энсо и его сыном, я был счастлив, что поработал тренером. Жаль будет уходить. Очень жаль. «Как странно», — подумал я.
Вернувшись в манеж, я задержался на минутку поболтать с охранником, который воспользовался отсутствием Архангела и собрался пойти в столовую пообедать. Потом я вернулся в дом, сварил себе кофе и отправился в контору. У Маргарет по субботам был выходной. Я сел за ее стол, выпил кофе и стал разбирать утреннюю почту, неловко зажимая конверты между колен и держа в здоровой руке нож для разрезания бумаг.
Через некоторое время я услышал шум подъехавшей машины и хлопок закрывшейся дверцы, но не успел разглядеть гостя из окна, совсем позабыл, что не могу быстро ворочать головой. В день скачек на приз в две тысячи гиней конюшни мог посетить кто угодно. Например, один из владельцев, оставшихся ночевать в Ньюмаркете. Да мало ли кто еще?
Но в дверь вошел Энсо. В руке у него был все тот же пистолет с глушителем. «В такую рань... — легкомысленно подумал я. — Пистолет вместо завтрака. Как глупо».
И еще я подумал: «Это конец. Глупый, дурацкий, бессмысленный конец».
Если Энсо раньше хоть как-то сдерживал свою ярость, то сейчас она хлестала из него фонтаном. Приземистое жирное тело надвигалось на меня, как танк, и я поневоле вспомнил слова Алессандро, который утверждал, что я не знаю его отца. Поле с забором, сломанная ключица — все это было цветочками, а до ягодок оставалось рукой подать.
Он нанес мне сильнейший удар, угодив точно в повязку, так тщательно наложенную престарелым врачом, и у меня сразу перехватило дыхание и исчезло всякое желание сопротивляться. Я, правда, попытался угрожать ему ножом для разрезания бумаг, но он отмахнулся от него, как от назойливой мухи, при этом чуть не размозжив мою кисть о бюро, где хранилась наша картотека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Алессандро встревоженно покачал головой.
— Я знаю его, — повторил он. — Я его знаю...
— На следующей неделе в Бате, — сказал я, — состоятся скачки учеников. Можете стартовать на Пуллитцере. И на Резвом Копыте в Честере.
На лице Алессандро не появилось выражения уверенности, что мы доживем до следующей недели.
— У вас есть братья и сестры? — резко спросил я. — Он даже вздрогнул от неожиданности.
— Нет... После меня у матери было двое детей, но оба мертворожденные.
Глава 15
Суббота, полдень, 2 мая. День скачек на приз в две тысячи гиней.
Солнце совершало над Пустошью свое очередное блистательное путешествие. Однако я с трудом выбрался из постели, и мое настроение оставляло желать лучшего. Мысль о том, что Энсо себя еще обязательно покажет, я гнал прочь. Сейчас слишком поздно было жалеть о том, что уже произошло.
Я вздохнул. Стоили восемьдесят пять чистокровных лошадей, дело жизни моего отца, будущее конюшен и, возможно, свобода Алессандро одной сломанной ключицы?
Да, конечно. Но двух сломанных ключиц? Боже упаси.
Под жужжание электрической бритвы я обдумывал все «за» и «против» своего быстрого отъезда в далекие края. Например, в Хэмпстед. Это очень легко устроить. Беда в том, что рано или поздно придется вернуться, а во время моего отсутствия конюшни будут в опасности.
Возможно, стоило пригласить в дом гостей и постараться все время быть на людях... но гости разъедутся через день-другой, и долгожданная месть покажется Энсо только слаще.
После короткой борьбы со свитером я одержав верх и вышел в манеж. Может, Энсо не станет мстить, когда поймет, что лишается самого дорогого на свете. Ведь если он еще что-нибудь со мной сделает, то потеряет сына.
Мы уже давно договорились с Томми Хойлэйком, который остался ночевать в Ньюмаркете, что он воспользуется этим обстоятельством и утром следующего дня проездит галопом Счастливчика Линдсея. Ровно в семь часов утра его «Ягуар» подкатил к конторе и остановился у окна.
— Привет, — сказал он, выходя из машины.
— Привет. — Я внимательно посмотрел на Томми. — Вы плохо выглядите. Он скорчил гримасу.
— Всю ночь болел живот. Вырвало после обеда. Со мной так бывает, когда нервничаю. Но все будет в порядке, можете не сомневаться.
— Вы в этом уверены? — взволнованно спросил я.
— Конечно. — Томми ухмыльнулся. — Я же говорю: со мной так бывает. Ничего страшного. Только вы не обидитесь, если я откажусь проезжать лошадь галопом?
— Нет, — сказал я. — Что вы, совсем наоборот. Нам вовсе не хочется, чтобы вы заболели перед самыми скачками.
— Знаете что? Я могу немного потренировать Архангела. Устроить ему разминку. Хотите?
— А вы уверены, что это вам не повредит? — с сомнением спросил я.
— Все будет нормально. Со мной все в порядке. Я правду вам говорю.
— Ну, хорошо, — согласился я, и Томми сел на Архангела, после чего они вместе с Резвым Копытом, сопровождаемые взглядами множества болельщиков, которые сегодня днем будут громко выкрикивать его имя на трибунах ипподрома, проскакали кентером четыре фарлонга.
— Кого же нам посадить на Счастливчика Линдсея? — спросила Этти, которая собиралась отправиться в Уотерхолл, чтобы, следуя программе тренировок, проездить лошадей галопом на дистанцию в три четверти мили.
Еще одна проблема: у нас действительно было мало хороших наездников.
— Поменяйте наездников местами, — предложил я. — Энди — на Счастливчика Линдсея, Фэдди — на...
— Не надо, — перебила меня Этти, глядя куда-то поверх моей головы. — Ведь Алекс нам подойдет, верно?
Я оглянулся. Одетый в рабочую одежду, по манежу шел Алессандро. Давным-давно исчезли его модная куртка, брюки и лайковые белые перчатки, теперь он являлся в конюшни в простом коричневом свитере, из-под которого торчал воротничок голубой рубашки: точная копия одежды Томми Хойлэйка. Объяснил он это тем, что раз один из лучших жокеев страны одевается подобным образом, то он, Алессандро Ривера, не может ни в чем ему уступать.
У подъезда не было его «Мерседеса». Наблюдательный Карло не пялился в манеж. Алессандро увидел, что я ищу взглядом его машину и телохранителя, и произнес, запинаясь:
— Я удрал. Они сказали, чтобы я не приходил, но Карло куда-то исчез, и я решился. Можно... Я хочу сказать, вы позволите мне участвовать в тренировке?
— А почему мы вдруг должны вам не позволить? — спросила Этти, не посвященная во все тонкости наших отношений.
— Конечно, — согласно кивнул я. — Можете проездить галопом Счастливчика Линдсея. Алессандро ужасно удивился:
— Но все газеты писали, что сегодня утром его будет проезжать Томми Хойлэйк.
— У него болит живот, — ответил я и, увидев безумную надежду, засветившуюся в его глазах, добавил:
— Не надо так волноваться. Ему уже лучше, и к скачкам он будет в полной форме.
— Ясно.
Алессандро постарался скрыть свое разочарование и отправился за Счастливчиком Линдсеем. Этти села на Кукушонка-Подкидыша, а я договорился с Джоржем, что он отвезет меня в «Лендровере» понаблюдать за проездкой лошадей галопом. Лошади покружили по дорожке в паддоке, выехали через ворота и поскакали в Уотерхолл.
Вместе с ними отправился Ланкет, но, так как два дня назад он участвовал в скачках, я просил прогулять его до перекрестка дорог и обратно.
Я смотрел вослед лошадям: грациозные, изящные творения природы, так гармонирующие с прекрасным майским утром. Удивительно... несмотря на знакомство с Энсо и его сыном, я был счастлив, что поработал тренером. Жаль будет уходить. Очень жаль. «Как странно», — подумал я.
Вернувшись в манеж, я задержался на минутку поболтать с охранником, который воспользовался отсутствием Архангела и собрался пойти в столовую пообедать. Потом я вернулся в дом, сварил себе кофе и отправился в контору. У Маргарет по субботам был выходной. Я сел за ее стол, выпил кофе и стал разбирать утреннюю почту, неловко зажимая конверты между колен и держа в здоровой руке нож для разрезания бумаг.
Через некоторое время я услышал шум подъехавшей машины и хлопок закрывшейся дверцы, но не успел разглядеть гостя из окна, совсем позабыл, что не могу быстро ворочать головой. В день скачек на приз в две тысячи гиней конюшни мог посетить кто угодно. Например, один из владельцев, оставшихся ночевать в Ньюмаркете. Да мало ли кто еще?
Но в дверь вошел Энсо. В руке у него был все тот же пистолет с глушителем. «В такую рань... — легкомысленно подумал я. — Пистолет вместо завтрака. Как глупо».
И еще я подумал: «Это конец. Глупый, дурацкий, бессмысленный конец».
Если Энсо раньше хоть как-то сдерживал свою ярость, то сейчас она хлестала из него фонтаном. Приземистое жирное тело надвигалось на меня, как танк, и я поневоле вспомнил слова Алессандро, который утверждал, что я не знаю его отца. Поле с забором, сломанная ключица — все это было цветочками, а до ягодок оставалось рукой подать.
Он нанес мне сильнейший удар, угодив точно в повязку, так тщательно наложенную престарелым врачом, и у меня сразу перехватило дыхание и исчезло всякое желание сопротивляться. Я, правда, попытался угрожать ему ножом для разрезания бумаг, но он отмахнулся от него, как от назойливой мухи, при этом чуть не размозжив мою кисть о бюро, где хранилась наша картотека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45