Я спрятал листок обратно в конверт, который оставил открытым.
Наступило молчание, показавшееся мне слишком долгим. Надо было как можно скорее что-то придумать.
Наконец я сказал миссис Ньютон:
— По-моему, вам необходимо уехать на уик-энд куда-нибудь на побережье. Затем я обратился к матери:
— А еще лучше, если ты поедешь вместе с миссис Ньютон. Тебе полезно будет провести несколько дней вдали от дома.
— Я никуда не хочу ехать, — сказала мать, изумленная тем, что я предложил ей.
— Ма, я так редко прошу тебя о чем бы то ни было, — настаивал я. — И сейчас ни о чем бы не просил, если бы это не было так важно. А вам, миссис Ньютон, — обратился я к хозяйке дома, — я обеспечу проживание в отеле высшего класса, если вы согласитесь сразу же собраться в дорогу, захватив с собой все, что понадобится вам на несколько ближайших дней.
— Но это так неожиданно, — заколебалась она.
— Согласен. Но часто лучше всего бывает то, что делаешь экспромтом, под влиянием минуты, ведь так?
Миссис Ньютон покачала головой, но послушалась меня и ушла собираться в путь.
— Из-за чего такая спешка? И что вообще происходит? — спросила меня мать, когда уже хозяйка дома не могла нас услышать.
— Не волнуйся. Я хочу, чтобы ты была в безопасности, — прямо сказал я. — Только сделай то, о чем я прошу, ма.
— А как быть с одеждой? У меня с собой ничего же нет!
— Купишь там что-нибудь.
— Ты и правда эксцентричный, Александр.
— Не больше, чем надо.
Я прибегнул к помощи своего мобильного телефона и набрал номер пейджера Криса и передал ему сообщение: «Это Ал. Срочно позвони мне».
Не прошло, наверное, и полминуты, как мой аппарат заверещал. — Это Крис.
— Где ты?
— Возле дома Сэртиса.
— А он где?
— Я видел его пять минут назад. Он тут осматривал своих лошадей.
— Мне нужен шофер и приличный автомобиль, комфортабельный. Это по силам «Юнгу и Аттли»?
— Нет проблем.
— Повторяю: машина должна быть комфортабельной. В ней поедут три женщины.
— Понял. Когда и где?
— Вчера. Черт с ним, с Сэртисом. Шофер должен приехать в Ламборн, туда, где находится конюшня, принадлежащая Эмили Кокс. Я встречу его там.
— Срочно?
— Ультрасрочно.
— Приступаю.
Моя мать от волнения стиснула ладони:
— Что ультрасрочно?
— У тебя нет случайно булавки?
Мать так взглянула на меня, словно усомнилась втом, здоров ли я.
— Так есть или нет? Ты всегда держала ее в несессере.
Мать достала из сумочки дорожный несессер размером с кредитую карточку. Она возила с собой этот несессер на всякий случай в силу многолетней привычки. Сейчас мать, ни слова не говоря, извлекла из несессера булавку и протянула ее мне.
Я, как обычно, был одет в джинсы и свитер. Взяв у матери булавку, я положил конверт в карман джинсов и приколол булавкой, чтобы он случайно не выпал, а потом натянул свитер так, чтобы он прикрывал карманы. — А бумага? — спросил я у матери. — У тебя найдется какой-нибудь листок, на котором можно рисовать?
Она нашла у себя письмо от каких-то знакомых. Я взял конверт от этого письма, полностью раскрыл его и на чистой внутренней стороне шариковой авторучкой матери нарисовал девять маленьких портретов: среди них Десмонда Финча, Пэтси, Сэртиса и даже Тобиаса Толлрайта. Я успел закончить эту работу до появления миссис Ньютон. Когда она быстро сошла вниз по лестнице, неся в руках дорожную сумку, ее настроение показалось мне праздничным.
Я показал ей листок с нарисованными на нем лицами.
— Кто в тот день приехал за вашим братом? Может быть, кто-то из тех, кто нарисован здесь? — спросил я.
Мой вопрос ничуть не удивил ее. Она пристально всмотрелась в нарисованные мной портреты.
— Вот кто, — твердо сказала она, уверенно показав пальцем на одно из лиц.
— Вы уверены?
— Вполне.
— А теперь — в путь.
Миссис Ньютон заперла свой дом, и мы поехали в Ламборн.
— Зачем мы едем в Ламборн? — спросила меня мать.
— Мне необходимо поговорить с Эмили, — сказал я.
— А по телефону разве нельзя?
— Нельзя. Насекомые мешают. Жучки.
Была пятница, время ленча. Если Эмили уехала на скачки, дело могло бы немного усложниться. Но нет: Эмили оказалась дома, у себя в офисе и читала какие-то документы, обсуждая их со своим секретарем.
Сильнее удивить ее, чем в этот раз, я уже не смогу, сказала она. Впрочем, она легко согласилась, чтобы я приготовил ленч и налил вина ее нежданным гостям, однако наотрез отказалась присоединиться к «бегству Святого семейства из Египта», резонно заметив, что она не Моисей.
Я вывел Эмили в гостиную и там объяснил ей взрывоопасность нынешней ситуации.
— Ты преувеличиваешь, — сказала Эмили.
— Надеюсь, что так.
— Я, во всяком случае, не испугалась.
— А я — наоборот, — сказал я. Эмили удивленно уставилась на меня.
— Эм, если бы кто-то стоял сейчас у тебя за спиной и грозил, что перережет тебе горло, если я не застрелюсь, и я поверил бы ему, то тогда...
— Что тогда?
— Тогда (только без излишней патетики, — сдерживал я себя), тогда я застрелился бы.
— До этого не дойдет, — после долгого молчания сказала Эмили.
— И слава Богу. Но Эм, послушайся меня, так надо.
— А как быть с моими лошадьми?
— У твоего главного жокея есть домашний телефон. Позвони ему.
— Откуда?
— Пока не знаю, — сказал я. — Но откуда бы ты ни звонила, пользуйся только мобильным телефоном.
— По-моему, все это ужасно глупо.
. — Знаешь, Эм, как бы я хотел сейчас быть в Шотландии и писать свои картины, — сказал я, — но я здесь. И прыгаю через пропасть, которой никто, кроме меня, кажется, не видит. Ей Богу, клянусь тебе, меня очень заботит твоя безопасность.
— Ал... — Из груди Эмили вырвался долгий, покорный вздох. — Зачем тебе это?
Зачем!
Вечный вопрос.
Вопрос, на который нет ответа.
Почему мне не безразлично, что — хорошо, а что — плохо?
Отчего одни люди преступают Закон, а другие стоят на страже Закона? Что заставляет этих других рисковать собственной жизнью?
Эмили быстро вышла из гостиной и оставила меня разглядывать картину, которую я подарил ей, ту самую, где я пытался изобразить не просто игру любителей гольфа в непогоду, но стойкость человеческого духа.
Впрочем, разглядывал я ее недолго. Отколов конверт Кворна от кармана своих джинсов, я снял картину с гвоздя, на котором она висела, повернул тыльной стороной к себе и втиснул конверт между холстом и рамой в левый нижний угол, так что конверт там засел надежно и никто бы не увидел его.
Снова повесив картину на гвоздь, я вышел из гостиной на кухню проверить, как обстоят дела с ленчем.
Моя мать и миссис Ньютон не походили на двух подружек, но были подчеркнуто вежливы друг с другом и вели беседу о том, как сажать герань. Я слушал их рассеянно, почти не воспринимая того, что слышу. Их слова доходили до моего сознания как бы сквозь пелену умопомрачения. В любую минуту в домик в Блоксхэме мог вломиться или уже вломился кто-то с пивоваренного завода... «Косо срезанные стебельки надо погрузить в удобрение, — говорила в эту минуту миссис Ньютон, — а потом посадить в торфяные горшочки, полные компоста». На подъездную дорожку въехал большой автомобиль, остановившийся напротив окна кухни. Шофер, одетый в темно-синий морской китель, плоское кепи с глянцевым козырьком и черные кожаные перчатки, вылез из машины. Он разглядывал дом Эмили, словно желая убедиться, что не ошибся и приехал куда надо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Наступило молчание, показавшееся мне слишком долгим. Надо было как можно скорее что-то придумать.
Наконец я сказал миссис Ньютон:
— По-моему, вам необходимо уехать на уик-энд куда-нибудь на побережье. Затем я обратился к матери:
— А еще лучше, если ты поедешь вместе с миссис Ньютон. Тебе полезно будет провести несколько дней вдали от дома.
— Я никуда не хочу ехать, — сказала мать, изумленная тем, что я предложил ей.
— Ма, я так редко прошу тебя о чем бы то ни было, — настаивал я. — И сейчас ни о чем бы не просил, если бы это не было так важно. А вам, миссис Ньютон, — обратился я к хозяйке дома, — я обеспечу проживание в отеле высшего класса, если вы согласитесь сразу же собраться в дорогу, захватив с собой все, что понадобится вам на несколько ближайших дней.
— Но это так неожиданно, — заколебалась она.
— Согласен. Но часто лучше всего бывает то, что делаешь экспромтом, под влиянием минуты, ведь так?
Миссис Ньютон покачала головой, но послушалась меня и ушла собираться в путь.
— Из-за чего такая спешка? И что вообще происходит? — спросила меня мать, когда уже хозяйка дома не могла нас услышать.
— Не волнуйся. Я хочу, чтобы ты была в безопасности, — прямо сказал я. — Только сделай то, о чем я прошу, ма.
— А как быть с одеждой? У меня с собой ничего же нет!
— Купишь там что-нибудь.
— Ты и правда эксцентричный, Александр.
— Не больше, чем надо.
Я прибегнул к помощи своего мобильного телефона и набрал номер пейджера Криса и передал ему сообщение: «Это Ал. Срочно позвони мне».
Не прошло, наверное, и полминуты, как мой аппарат заверещал. — Это Крис.
— Где ты?
— Возле дома Сэртиса.
— А он где?
— Я видел его пять минут назад. Он тут осматривал своих лошадей.
— Мне нужен шофер и приличный автомобиль, комфортабельный. Это по силам «Юнгу и Аттли»?
— Нет проблем.
— Повторяю: машина должна быть комфортабельной. В ней поедут три женщины.
— Понял. Когда и где?
— Вчера. Черт с ним, с Сэртисом. Шофер должен приехать в Ламборн, туда, где находится конюшня, принадлежащая Эмили Кокс. Я встречу его там.
— Срочно?
— Ультрасрочно.
— Приступаю.
Моя мать от волнения стиснула ладони:
— Что ультрасрочно?
— У тебя нет случайно булавки?
Мать так взглянула на меня, словно усомнилась втом, здоров ли я.
— Так есть или нет? Ты всегда держала ее в несессере.
Мать достала из сумочки дорожный несессер размером с кредитую карточку. Она возила с собой этот несессер на всякий случай в силу многолетней привычки. Сейчас мать, ни слова не говоря, извлекла из несессера булавку и протянула ее мне.
Я, как обычно, был одет в джинсы и свитер. Взяв у матери булавку, я положил конверт в карман джинсов и приколол булавкой, чтобы он случайно не выпал, а потом натянул свитер так, чтобы он прикрывал карманы. — А бумага? — спросил я у матери. — У тебя найдется какой-нибудь листок, на котором можно рисовать?
Она нашла у себя письмо от каких-то знакомых. Я взял конверт от этого письма, полностью раскрыл его и на чистой внутренней стороне шариковой авторучкой матери нарисовал девять маленьких портретов: среди них Десмонда Финча, Пэтси, Сэртиса и даже Тобиаса Толлрайта. Я успел закончить эту работу до появления миссис Ньютон. Когда она быстро сошла вниз по лестнице, неся в руках дорожную сумку, ее настроение показалось мне праздничным.
Я показал ей листок с нарисованными на нем лицами.
— Кто в тот день приехал за вашим братом? Может быть, кто-то из тех, кто нарисован здесь? — спросил я.
Мой вопрос ничуть не удивил ее. Она пристально всмотрелась в нарисованные мной портреты.
— Вот кто, — твердо сказала она, уверенно показав пальцем на одно из лиц.
— Вы уверены?
— Вполне.
— А теперь — в путь.
Миссис Ньютон заперла свой дом, и мы поехали в Ламборн.
— Зачем мы едем в Ламборн? — спросила меня мать.
— Мне необходимо поговорить с Эмили, — сказал я.
— А по телефону разве нельзя?
— Нельзя. Насекомые мешают. Жучки.
Была пятница, время ленча. Если Эмили уехала на скачки, дело могло бы немного усложниться. Но нет: Эмили оказалась дома, у себя в офисе и читала какие-то документы, обсуждая их со своим секретарем.
Сильнее удивить ее, чем в этот раз, я уже не смогу, сказала она. Впрочем, она легко согласилась, чтобы я приготовил ленч и налил вина ее нежданным гостям, однако наотрез отказалась присоединиться к «бегству Святого семейства из Египта», резонно заметив, что она не Моисей.
Я вывел Эмили в гостиную и там объяснил ей взрывоопасность нынешней ситуации.
— Ты преувеличиваешь, — сказала Эмили.
— Надеюсь, что так.
— Я, во всяком случае, не испугалась.
— А я — наоборот, — сказал я. Эмили удивленно уставилась на меня.
— Эм, если бы кто-то стоял сейчас у тебя за спиной и грозил, что перережет тебе горло, если я не застрелюсь, и я поверил бы ему, то тогда...
— Что тогда?
— Тогда (только без излишней патетики, — сдерживал я себя), тогда я застрелился бы.
— До этого не дойдет, — после долгого молчания сказала Эмили.
— И слава Богу. Но Эм, послушайся меня, так надо.
— А как быть с моими лошадьми?
— У твоего главного жокея есть домашний телефон. Позвони ему.
— Откуда?
— Пока не знаю, — сказал я. — Но откуда бы ты ни звонила, пользуйся только мобильным телефоном.
— По-моему, все это ужасно глупо.
. — Знаешь, Эм, как бы я хотел сейчас быть в Шотландии и писать свои картины, — сказал я, — но я здесь. И прыгаю через пропасть, которой никто, кроме меня, кажется, не видит. Ей Богу, клянусь тебе, меня очень заботит твоя безопасность.
— Ал... — Из груди Эмили вырвался долгий, покорный вздох. — Зачем тебе это?
Зачем!
Вечный вопрос.
Вопрос, на который нет ответа.
Почему мне не безразлично, что — хорошо, а что — плохо?
Отчего одни люди преступают Закон, а другие стоят на страже Закона? Что заставляет этих других рисковать собственной жизнью?
Эмили быстро вышла из гостиной и оставила меня разглядывать картину, которую я подарил ей, ту самую, где я пытался изобразить не просто игру любителей гольфа в непогоду, но стойкость человеческого духа.
Впрочем, разглядывал я ее недолго. Отколов конверт Кворна от кармана своих джинсов, я снял картину с гвоздя, на котором она висела, повернул тыльной стороной к себе и втиснул конверт между холстом и рамой в левый нижний угол, так что конверт там засел надежно и никто бы не увидел его.
Снова повесив картину на гвоздь, я вышел из гостиной на кухню проверить, как обстоят дела с ленчем.
Моя мать и миссис Ньютон не походили на двух подружек, но были подчеркнуто вежливы друг с другом и вели беседу о том, как сажать герань. Я слушал их рассеянно, почти не воспринимая того, что слышу. Их слова доходили до моего сознания как бы сквозь пелену умопомрачения. В любую минуту в домик в Блоксхэме мог вломиться или уже вломился кто-то с пивоваренного завода... «Косо срезанные стебельки надо погрузить в удобрение, — говорила в эту минуту миссис Ньютон, — а потом посадить в торфяные горшочки, полные компоста». На подъездную дорожку въехал большой автомобиль, остановившийся напротив окна кухни. Шофер, одетый в темно-синий морской китель, плоское кепи с глянцевым козырьком и черные кожаные перчатки, вылез из машины. Он разглядывал дом Эмили, словно желая убедиться, что не ошибся и приехал куда надо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77