Самый близкий мне человек. Однажды я видел, как ты свернул с дороги в кювет, чтобы не сбить бродячего пса. И как же так получилось, что ты хладнокровно вонзаешь нож с сердце спящего человека… ну, ладно, пусть не человека… Но все равно, как же ты можешь его убивать, глядя ему в глаза?!
Но он ничего не сказал. Ни единого слова. Потому что вокруг изверглась тишина.
Дух подошел к кровати и встал за спиной у Стива. Он не видел, как к ним приблизился Зиллах. А вот Стив, наверное, видел, потому что он отступил на шаг.
А потом был только стремительный промельк движения из темноты. Блестнула бритва, и весь свет, который был в комнате, казалось, собрался на ее смертоносном лезвии. Духу в лицо брызнуло что-то мокрое – едкое и горячее. Вкус во рту, в горле. Кровь. Кровь Стива.
Зиллах полоснул Стива бритвой по груди, и Стив упал. Он успел схватить Зиллаха за руку, но не за ту руку, в которой была бритва. И бритва уже опускалась к горлу Стива.
Нож Аркадия по-прежнему торчал из груди Кристиана, драгоценные камни на рукояти тускло поблескивали в бледном свете. Дух протянул руку и вырвал нож. Сердце Кристиана едва слышно хлюпнуло. Кровь тонкой струйкой потекла из раны.
У Духа было такое чувство, как будто все происходит в замедленной съемке. Бритва все еще опускалась. Он сделал два шага вперед. На удивление легко он обхватил Зиллаха за шею левой рукой и запрокинул ему голову.
А потом он воткнул нож Аркадия прямо Зиллаху в висок, и это было самое трудное из того, что он делал в жизни.
Никто все это видел. Он по-прежнему лежал на кровати, приподнявшись на локтях. Под испачканной блевотиной простыней он был совершенно голый. Он видел, как Стив вонзил нож Кристиану в грудь, и все это случилось так быстро, что он не успел даже никак среагировать, а потом Зиллах вылетел из своего угла, подобно взбесившейся летучей мыши, и полоснул бритвой по поднятым рукам Стива.
А потом случилось самое невероятное: Дух вырвал нож из груди Кристиана, шагнул вперед и приподнял Зиллаха над полом, обхватив его шею одной рукой. На самом деле. Никто видел, что ноги Зиллаха приподнялись над полом на целый дюйм. Дух развернул Зиллаха лицом к кровати.
И Зиллах встретился взглядом с Никто, когда нож Духа вонзился ему в висок.
В глазах Зиллаха не было ни любви, ни печали. Только боль, и упрек, и слепая ярость. Зиллах даже не думал, что так может быть. Он часто рисковал и часто – по-глупому, но ему ни разу не приходило в голову, что он может умереть. Это ты виноват, – говорил взгляд Зиллаха Никто. – Это все из-за тебя. И это должно было случиться с тобой. Не со мной.
Глаза Зиллаха блеснули зеленым огнем и погасли. Теперь они были мертвы, как перегоревшие лампочки. Но последний взгляд этих глаз отпечатался в сознании Никто, буквально вплавился ему в мозг и закалил его так, как его не закаляло ничто другое – мгновенно и верно.
Ноги Зиллаха дернулись в дюйме от пола. Сначала кровь потекла по рукояти ножа, потом – из ноздрей и из уголков глаз Зиллаха. Его рот непроизвольно открылся, и кровь хлынула на подбородок, стекая на руку Духа. Дух вздрогнул, словно очнувшись от наваждения. Он отпустил Зиллаха, и тот упал на пол. Дух уставился на свои руки, как будто не веря, что это его руки.
– Стив? – Его голос дрожал и срывался. – Что…
Стив сидел на полу, привалившись спиной к кровати. Он снял рубашку и сжимал ее между располосованными запястьями, стараясь остановить кровь. Он поднял голову и устало взглянул на Духа.
– Теперь я дважды твой должник.
Никто оглядел комнату. Где Молоха с Твигом? Они скорчились на полу у дальней стены. Он слышал, что их обоих рвет; причем еще сильнее, чем раньше. Он не знал, видели ли они – поняли ли они, – что Зиллаха убили. Судя по звукам, доносившимся с их стороны, их сейчас вообще ничего не волновало.
Он посмотрел на Духа. Дух тоже смотрел на него. Его глаза были ясными и очень бледными.
– Знаешь, я мог бы тебя убить. – Никто услышал свой собственный голос как будто со стороны. – Или заставить их встать и убить тебя.
Дух даже не шелохнулся.
– Я знаю.
– Я мог бы заставить их убить вас обоих.
– Но я был бы первым, – сказал Дух.
Никто перевел взгляд на тело Зиллаха, распростертое на полу. Ручейки крови растекались по трещинам между паркетинами в том месте, где лежала голова Зиллаха. Он подумал о том, что эти красивые сильные руки никогда больше его не обнимут, что он никогда больше не поцелует эти сочные губы.
Он подумал о том, что теперь ему больше никто не скажет, что делать.
– Вытащи из него эту штуку, – сказал он Духу.
Пришлось провернуть лезвие и слегка его раскачать, но Никто не отвел взгляд. На виске Зиллаха осталась чистая узкая рана. Из нее потекла не кровь, а какая-то светлая, чуть мутноватая жидкость.
– А теперь уходите, – сказал Никто.
Стив с Духом уставились на него, как будто не понимая.
– Уходите сейчас же. Если они встанут, я им скажу, чтобы они вас убили. Они тоже любили Зиллаха. – Никто не знал, исполнит ли он свою угрозу, если дойдет до дела. Сможет ли он хладнокровно смотреть, как Молоха с Твигом будут убивать Стива и Духа, даже теперь, после всего, что случилось? Он вспомнил последний – холодный – взгляд Зиллаха и подумал, что ему все равно никогда не узнать всей правды. Даже если бы Зиллах остался жив.
И все же… отец по-своему его любил. Любил любовью, замешенной на декадансе и самолюбовании. Но даже такая любовь хоть чего-то, да стоит. Никто сам удивлялся тому, насколько он сейчас спокоен. Он не заметил, что плачет.
Теперь его жизнь принадлежала только ему самому. Когда он уедет отсюда, он будет думать про Стива и Духа. Ему нужно будет знать, что они где-то есть, что они живы. Он не хотел, чтобы все так получилось. Не хотел, чтобы умер ребенок Энн. Его братик или сестренка. Если бы этот ребенок выжил, Никто бы о нем позаботился. Он бы забрал его себе и держал бы на коленях, чтобы маленький мог смотреть в окна фургончика и сосать из бутылочки кровь и вино.
Он знал, что Энн умерла. Иначе бы Стив не ворвался сюда с явным намерением перебить их всех. Никто решил не спрашивать о ребенке. Если не спрашивать, то можно всегда себя уговорить, что ребенок жив. Что он где-то растет, в совершенно чужой семье, как рос сам Никто. Что когда-нибудь, на каком-то глухом проселке, они встретят ребенка Зиллаха – брата или сестру Никто, – который с надеждой поднимет палец, чтобы застопить их фургон, и тогда…
Может быть.
– Уходите, – сказал он Духу уже не так жестко. – Стив ранен. Отведи его в больницу. А потом отвези домой.
Дух помог Стиву подняться на ноги, и они вышли из комнаты, не сказав больше ни слова. Никто не смотрел им вслед. Ему и так было с кем попрощаться.
Ближе к утру, когда небо из темно-бордового стало почти фиолетовым, Молоха с Твигом проснулись, более или менее оклемавшись. Сначала они испугались, увидев тела. Потом они разъярились, но Никто лишь смотрел на них, сложив руки на груди.
– Зиллах должен был их убить, – упрямо твердил Твиг.
– Он пытался. – Никто и сам понимал, как холодно и бездушно прозвучали его слова. Но он понимал и другое: надо дать Молохе с Твигом почувствовать его силу сейчас, в первые минуты, чтобы потом у них уже не возникало вопросов, кто главный.
– Я все сделал так, как хотел, – сказал он, и никто не нашелся, чем ему возразить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Но он ничего не сказал. Ни единого слова. Потому что вокруг изверглась тишина.
Дух подошел к кровати и встал за спиной у Стива. Он не видел, как к ним приблизился Зиллах. А вот Стив, наверное, видел, потому что он отступил на шаг.
А потом был только стремительный промельк движения из темноты. Блестнула бритва, и весь свет, который был в комнате, казалось, собрался на ее смертоносном лезвии. Духу в лицо брызнуло что-то мокрое – едкое и горячее. Вкус во рту, в горле. Кровь. Кровь Стива.
Зиллах полоснул Стива бритвой по груди, и Стив упал. Он успел схватить Зиллаха за руку, но не за ту руку, в которой была бритва. И бритва уже опускалась к горлу Стива.
Нож Аркадия по-прежнему торчал из груди Кристиана, драгоценные камни на рукояти тускло поблескивали в бледном свете. Дух протянул руку и вырвал нож. Сердце Кристиана едва слышно хлюпнуло. Кровь тонкой струйкой потекла из раны.
У Духа было такое чувство, как будто все происходит в замедленной съемке. Бритва все еще опускалась. Он сделал два шага вперед. На удивление легко он обхватил Зиллаха за шею левой рукой и запрокинул ему голову.
А потом он воткнул нож Аркадия прямо Зиллаху в висок, и это было самое трудное из того, что он делал в жизни.
Никто все это видел. Он по-прежнему лежал на кровати, приподнявшись на локтях. Под испачканной блевотиной простыней он был совершенно голый. Он видел, как Стив вонзил нож Кристиану в грудь, и все это случилось так быстро, что он не успел даже никак среагировать, а потом Зиллах вылетел из своего угла, подобно взбесившейся летучей мыши, и полоснул бритвой по поднятым рукам Стива.
А потом случилось самое невероятное: Дух вырвал нож из груди Кристиана, шагнул вперед и приподнял Зиллаха над полом, обхватив его шею одной рукой. На самом деле. Никто видел, что ноги Зиллаха приподнялись над полом на целый дюйм. Дух развернул Зиллаха лицом к кровати.
И Зиллах встретился взглядом с Никто, когда нож Духа вонзился ему в висок.
В глазах Зиллаха не было ни любви, ни печали. Только боль, и упрек, и слепая ярость. Зиллах даже не думал, что так может быть. Он часто рисковал и часто – по-глупому, но ему ни разу не приходило в голову, что он может умереть. Это ты виноват, – говорил взгляд Зиллаха Никто. – Это все из-за тебя. И это должно было случиться с тобой. Не со мной.
Глаза Зиллаха блеснули зеленым огнем и погасли. Теперь они были мертвы, как перегоревшие лампочки. Но последний взгляд этих глаз отпечатался в сознании Никто, буквально вплавился ему в мозг и закалил его так, как его не закаляло ничто другое – мгновенно и верно.
Ноги Зиллаха дернулись в дюйме от пола. Сначала кровь потекла по рукояти ножа, потом – из ноздрей и из уголков глаз Зиллаха. Его рот непроизвольно открылся, и кровь хлынула на подбородок, стекая на руку Духа. Дух вздрогнул, словно очнувшись от наваждения. Он отпустил Зиллаха, и тот упал на пол. Дух уставился на свои руки, как будто не веря, что это его руки.
– Стив? – Его голос дрожал и срывался. – Что…
Стив сидел на полу, привалившись спиной к кровати. Он снял рубашку и сжимал ее между располосованными запястьями, стараясь остановить кровь. Он поднял голову и устало взглянул на Духа.
– Теперь я дважды твой должник.
Никто оглядел комнату. Где Молоха с Твигом? Они скорчились на полу у дальней стены. Он слышал, что их обоих рвет; причем еще сильнее, чем раньше. Он не знал, видели ли они – поняли ли они, – что Зиллаха убили. Судя по звукам, доносившимся с их стороны, их сейчас вообще ничего не волновало.
Он посмотрел на Духа. Дух тоже смотрел на него. Его глаза были ясными и очень бледными.
– Знаешь, я мог бы тебя убить. – Никто услышал свой собственный голос как будто со стороны. – Или заставить их встать и убить тебя.
Дух даже не шелохнулся.
– Я знаю.
– Я мог бы заставить их убить вас обоих.
– Но я был бы первым, – сказал Дух.
Никто перевел взгляд на тело Зиллаха, распростертое на полу. Ручейки крови растекались по трещинам между паркетинами в том месте, где лежала голова Зиллаха. Он подумал о том, что эти красивые сильные руки никогда больше его не обнимут, что он никогда больше не поцелует эти сочные губы.
Он подумал о том, что теперь ему больше никто не скажет, что делать.
– Вытащи из него эту штуку, – сказал он Духу.
Пришлось провернуть лезвие и слегка его раскачать, но Никто не отвел взгляд. На виске Зиллаха осталась чистая узкая рана. Из нее потекла не кровь, а какая-то светлая, чуть мутноватая жидкость.
– А теперь уходите, – сказал Никто.
Стив с Духом уставились на него, как будто не понимая.
– Уходите сейчас же. Если они встанут, я им скажу, чтобы они вас убили. Они тоже любили Зиллаха. – Никто не знал, исполнит ли он свою угрозу, если дойдет до дела. Сможет ли он хладнокровно смотреть, как Молоха с Твигом будут убивать Стива и Духа, даже теперь, после всего, что случилось? Он вспомнил последний – холодный – взгляд Зиллаха и подумал, что ему все равно никогда не узнать всей правды. Даже если бы Зиллах остался жив.
И все же… отец по-своему его любил. Любил любовью, замешенной на декадансе и самолюбовании. Но даже такая любовь хоть чего-то, да стоит. Никто сам удивлялся тому, насколько он сейчас спокоен. Он не заметил, что плачет.
Теперь его жизнь принадлежала только ему самому. Когда он уедет отсюда, он будет думать про Стива и Духа. Ему нужно будет знать, что они где-то есть, что они живы. Он не хотел, чтобы все так получилось. Не хотел, чтобы умер ребенок Энн. Его братик или сестренка. Если бы этот ребенок выжил, Никто бы о нем позаботился. Он бы забрал его себе и держал бы на коленях, чтобы маленький мог смотреть в окна фургончика и сосать из бутылочки кровь и вино.
Он знал, что Энн умерла. Иначе бы Стив не ворвался сюда с явным намерением перебить их всех. Никто решил не спрашивать о ребенке. Если не спрашивать, то можно всегда себя уговорить, что ребенок жив. Что он где-то растет, в совершенно чужой семье, как рос сам Никто. Что когда-нибудь, на каком-то глухом проселке, они встретят ребенка Зиллаха – брата или сестру Никто, – который с надеждой поднимет палец, чтобы застопить их фургон, и тогда…
Может быть.
– Уходите, – сказал он Духу уже не так жестко. – Стив ранен. Отведи его в больницу. А потом отвези домой.
Дух помог Стиву подняться на ноги, и они вышли из комнаты, не сказав больше ни слова. Никто не смотрел им вслед. Ему и так было с кем попрощаться.
Ближе к утру, когда небо из темно-бордового стало почти фиолетовым, Молоха с Твигом проснулись, более или менее оклемавшись. Сначала они испугались, увидев тела. Потом они разъярились, но Никто лишь смотрел на них, сложив руки на груди.
– Зиллах должен был их убить, – упрямо твердил Твиг.
– Он пытался. – Никто и сам понимал, как холодно и бездушно прозвучали его слова. Но он понимал и другое: надо дать Молохе с Твигом почувствовать его силу сейчас, в первые минуты, чтобы потом у них уже не возникало вопросов, кто главный.
– Я все сделал так, как хотел, – сказал он, и никто не нашелся, чем ему возразить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99