Каково было его удивление, когда он узнал, что Бен Раддль находится на излечении здесь и поправится не раньше как через шесть недель.
— Да, Билль, — сказал Сумми Ским, — вот чего мы дождались! Мы не только не продали прииска номер сто двадцать девять, но его теперь вовсе не существует! И не только нет прииска, но мы не можем покинуть этот ужасный Клондайк и выбраться в более обитаемый край!
Билль узнал тут о катастрофе на Форти-Майльс-Крик и о том, как во время ее был опасно ранен Бен Раддль.
— Это самое печальное, — заметил Сумми Ским, — так как относительно участка номер сто двадцать девять мы скоро утешились бы. Я не дорожил им, этим участком. Черт возьми! Какую глупую мысль возымел дядюшка Жозиас: купить участок номер сто двадцать девять, чтобы умереть и оставить его нам!
Сто двадцать девятый!.. С каким презрением Сумми Ским произносил это ненавистное число!
— Ах, Билль, — воскликнул он, — если бы Бен не сделался жертвой этой катастрофы, как бы я блатословлял ее! Она освободила нас от хлопотливого наследства. Нет прииска, нет его эксплуатации! По-моему, лучшего и желать нельзя.
— Значит, вы будете вынуждены остаться на зиму в Доусоне?
— Можно сказать, почти на Северном полюсе, — заметил Сумми Ским.
— Таким образом, я, приехав за вами…
— …поедете обратно без нас, — ответил Сумми с покорностью, которая граничила с отчаянием.
Билль так и сделал через несколько дней, простившись с обоими канадцами и дав обещание вернуться с началом весны.
— Через восемь месяцев! — вздохнул Сумми.
Между тем лечение Бена Раддля шло своим порядком. Никаких осложнений не произошло. Доктор Пилькокс был как нельзя более доволен. Нога его клиента будет лишь крепче и лучше двух целых. «Теперь у него станет три ноги, если я считаю верно», — говорил обыкновенно доктор.
Что касается Бена Раддля, то он переносил испытание терпеливо. Пользуясь великолепным уходом за ним Эдиты, он чувствовал себя в госпитале прекрасно. Его можно было упрекнуть лишь за то, что он был чересчур требователен к своей кроткой сиделке. Она должна была бесконечно долго стоять у его изголовья и не могла уйти на несколько минут к другим больным, не заставляя его сердиться. Справедливость требует, однако, заметить, что жертва его деспотизма нисколько за это не обижалась. Она охотно задерживалась у его изголовья в продолжительных беседах с ним, готовая во время сна инженера проявлять чудеса деятельности, чтобы другие больные не страдали от скандального предпочтения, которое она оказывала одному из них.
Во время этих бесед молодые люди не затеяли никакого романа. Нет, пока его кузен-всякий раз, котда позволяла погода, — отправлялся на охоту с верным Не-луто, Бен Раддль знакомился с новыми открытиями на приисках. Эдита читала ему местные газеты: «Солнце Юкона», «Полуночное Солнце», «Самородок Клондайка» и друтие. Из того, что не существовало больше N 129, вовсе не следовало, что в крае уже и делать было нечего! Инженер, очевидно, пристрастился к своей работе на Форти-Майльс-Крик.
Если он и остерегался говорить о своих проектах с Сумми Скимом, который не смог бы удержаться от справедливого негодования, зато вознаграждал себя разговорами с Эдитой, когда она была с ним. Девушка узнала о разорении своей кузины с полным спокойствием, и ее вера в будущее от этого не поколебалась. Она обсуждала с инженером преимущества того или другого округа в области. Они создавали самым серьезным образом различные планы будущего.
По-видимому, если Бена Раддля оставила лихорадка от перелома ноги, то он не излечился от золотой лихорадки, которая захватила целиком его воображение.
Да и как его воображение могло бы не загореться от известий, приходивших с горных приисков Бонанцы, Эльдорадо и Литтль-Скукума.
Там один рабочий в час промывает до ста долларов! Там вырабатывали двадцать пять тысяч долларов с площади в сто квадратных метров. Один лондонский синдикат только что купил два прииска на Бире и Доминионе за миллион семьсот пятьдесят тысяч франков! Прииск N 26 на Эльдорадо покупался за два миллиона, и рабочие на нем вырабатывали каждый до шестидесяти тысяч франков! В Доминионе, на линии водораздела между реками Клондайк и Индейской, Оджильви ожидал — а он мог считаться компетентным в этом деле — общей выручки от эксплуатации в сумме свыше ста пятидесяти миллионов франков.
И однако, несмотря на все это, Бен Раддль хорошо бы делал, если бы не забывал того, что сказал доусонский врач французу Амосу Семирэ, одному из известнейших путешественников и знатоков золотоносных территорий:
— Прежде чем отправиться, обеспечьте себе койку в моем госпитале. Если во время вашего путешествия вы заразитесь золотой лихорадкой, то в этом не раскаетесь. Если вы и найдете несколько песчинок золота — они есть повсюду в стране, — то вы поплатитесь за это. Вы, наверное, схватите скорбут или что-либо другое. Тогда за двести пятьдесят франков в год вы получите у меня по абонементу койку и даровой уход врача. Все у меня абонируются. Вот вам билет.
Опыт показывал Бену Раддлю, что заботятся о нем в доусонском госпитале достаточно. Но неудержимое желание влекло его далеко от Доусона, в неисследованные области, где открывались новые прииски.
Иногда Сумми Ским справлялся у полиции относительно техасцев Гунтера и Малона, видел ли их кто-нибудь после катастрофы на Форти-Майльс-Крик.
Ответы были отрицательные. Ни тот, ни другой не возвращались в Доусон, где, благодаря их выходкам, об этом было бы известно.
В начале октября Бен Раддль смог встать с постели. Доктор Пилькокс гордился этим выздоровлением, для которого Эдита сделала столько же, сколько и он.
Но хотя инженер и был на ногах, все же он должен был беречься и не мог предпринять путешествия из Доусона в Скагуэй.
К тому же было слишком поздно. Уже падал обильный первый снег и реки начинали замерзать; навигация прекратилась как по Юкону, так и по озерам. Температура уже доходила до пятнадцати градусов ниже нуля, и сравнительно скоро можно было ожидать ее падения до пятидесяти или шестидесяти градусов.
Оба кузена взяли себе комнату в отеле на Фронт-стрит, а обедали в довольно скучном ресторане «Френч-ресторан». Говорили они мало. Но и в самой грусти сказывалась разница их характеров. Если иногда Сумми Ским, покачивая головой, говорил:
— Досаднее всего в этой истории то, что мы не успели выбраться из Доусона до зимы!..
— Досаднее всего то, что мы не продали нашего прииска до катастрофы, а еще больше — то, что мы не можем продолжать его эксплуатацию, — говорил Бен Раддль.
Вместо ответа, чтобы не завязывать бесполезного спора, Сумми Ским звал Нелуто и отправлялся на охоту в окрестности города.
Прошел еще месяц, в течение которого температура резко менялась, то опускаясь до тридцати и сорока градусов, то поднимаясь до пятнадцати или десяти ниже нуля, в зависимости от направления ветра.
За это время выздоровление Бена Раддля продвигалось заметным образом. Вскоре он смог предпринимать вместе с Сумми прогулки, день ото дня все более продолжительные. В этих прогулках вместо, Эдиты, которая была занята службой, принимала обыкновенно участие Жанна Эджертон. Для всех троих пешеходов было настоящим удовольствием ходить, когда это позволяла тихая погода, или, тепло одевшись, кататься в санях по затвердевшему снегу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85