Может, это влюбленный -- да, пожалуй, скорее влюбленный?
Ведь благодаря другу мысль вновь обретает жизненную связь с Другим, которая,
казалось, исключена из чистого мышления. А может, здесь имеется в виду еще
кто-то иной, не друг и не влюбленный? Ведь если философ -- это друг мудрости или
же влюбленный в нес, значит, он претендует на нее, будучи скорее в потенциальном
стремлении, чем в действительном обладании. Тогда, стало быть, друг -- это еще и
претендент, а то, чьим другом он себя называет, -- это Вещь, на которую обращено
притязание, а вовсе не кто-то третий; тот-то, напротив, становится соперником.
Получается, что в дружестве столько же состязательного недоверия к сопернику,
сколько любовного стремления к предмету желаний. Стоит дружеству обратиться к
сущностям, как двое друзей оказываются претендентом и соперником (впрочем, кто
же их разберет?). Такова первая особенность, благодаря которой философия
представляется нам явлением древнегреческой цивилизации, совпадающим с
культурным вкладом городов-полисов: в них сформировались общества друзей или
равных, но зато между ними и внутри каждого из них стимулировались отношения
соперничества, во всех областях сталкивались друг с другом претенденты -- в
любви, играх, судах, в государственном управлении, в политике, даже в поэзии,
чьей предпосылкой оказывается не друг, а претендент и соперник (диалектика, ко-
Введение 13
торую Платон характеризует как "амфисбетесис"). Соперничество свободных людей,
атлетизм, возведенный в общий принцип -- агон4. Дружество же призвано примирять
целостность сущности с соперничеством претендентов. Не слишком ли тяжелая
задача?
Друг, влюбленный, претендент, соперник -- это трансцендентальные характеристики,
которые, однако, не теряют своего интенсивно-одушевленного существования в лице
одного или нескольких персонажей. И когда в наши дни Морис Бланшо -- один из
немногих мыслителей, рассматривающих смысл слова "друг" в философии, -- вновь
задается этим внутренним вопросом о предпосылках мысли как таковой, то при этом
он вводит в лоно чистой Мыслимости новых концептуальных персонажей -- уже отнюдь
не греческих, пришедших из других мест, переживших словно некую катастрофу,
которая влечет их к новым жизненным отношениям, возводимым в ранг априорных
характеров: это уклончивость, утомленность, дружеская скорбь, превращающая самое
дружество в мысль о концепте как бесконечной недоверчивости и терпеливости5.
Список концептуальных персонажей никогда не бывает закрыт и тем самым играет
важную роль в развитии и переменах философии; необходимо понять это
разнообразие, не сводя его к единству-- впрочем, и так уже сложному --
греческого философа.
Философ -- друг концепта, он находится в потенциальной зависимости от концепта.
Это значит, что философия -- не просто искусство формировать, изобретать или же
изготавливать концепты, ибо концепты --
____________________
4 См., например, у Ксенофонта, "Государственное устройство Спарты", IV, 5. Эти
аспекты греческого полиса специально анализируются уДетьена и Всрнана.
5 О связи дружества с возможностью мышления в современном мире см.: Blanchot,
L'/imitie et L'entret'ten infini (диалог двух утомленных), Gallimard. А также:
Mascolo, Autiiiir d'un effort de memoire, Ed. Nadeau.
Ж. Делез / Ф. Гваттари
это нe обязательно формы, находки или продукты. Точнее будет сказать, что
философия -- дисциплина, состоящая в творчестве концептов. Стало быть, друг
оказывается другом своих собственных творений? Или же действительность концепта
отсылает к потенциям друга, сливая в одно целое творца и его двойника? Творить
все новые концепты -- таков предмет философии. Поскольку концепт должен быть
сотворен, он связан с философом как человеком, который обладает им в потенции, у
которого есть для этого потенция и мастерство. На это нельзя возражать, что о
"творчестве" обычно говорят применительно к чувственным вещам и к искусствам, --
искусство философа сообщает суще-ствование также и умственным сущностям, а
философские концепты тоже суть "sensibilia". Собственно, науки, искусства и
философии имеют равно творческий характер, просто одна лишь философия способна
творить концепты в строгом смысле слова. Концепты не ждут нас уже готовыми,
наподобие небесных тел. У концептов не бывает небес. Их должно изобретать,
изготавливать или, скорее, творить, и без подписи сотворившего они ничто. Ницше
так характеризовал задачу философии: "Философы должны не просто принимать данные
им концепты, чтобы чистить их и наводить на них лоск;
следует прежде всего самим их производить, творить, утверждать и убеждать людей
ими пользоваться. До сих пор, в общем и целом, каждый доверял своим концептам,
словно это волшебное приданое, полученное из столь же волшебного мира", -- но
такую доверчивость следует заменить недоверчивостью, и философ особенно должен
не доверять именно концептам, коль скоро он не сам их сотворил (об этом хорошо
знал Платон, хотя и учил противоположному...)6. Платон говорил, что
___________________
6 Nietzsche, Posthumes 1884--1883, CEuvres philosophiques XI, Gallimard, p.
215--216 (об "искусстве недоверия").
15
следует созерцать Идеи, но сперва он должен был сам создать концепт Идеи. Чего
стоит философ, если о нем можно сказать: он не создал ни одного концепта, он не
создал сам своих концептов?
Теперь, по крайней мере, мы видим, чем не является философия: она не есть ни
созерцание, ни рефлексия, ни коммуникация, пусть даже она, бывало, и считала
себя то одним, то другим из них, в силу способности каждой дисциплины порождать
свои собственные иллюзии и укрываться за ею же специально наведенным туманом.
Философия -- не созерцание, так как созерцания суть сами же вещи,
рассматриваемые в ходе творения соответствующих концептов. Философия -- не
рефлексия, так как никому не нужна философия, чтобы о чем-то размышлять;
объявляя философию искусством размышления, ее скорее умаляют, чем возвышают, ибо
чистые математики вовсе не дожидались философии, чтобы размышлять о математике,
как и художники -- о живописи или музыке; говорить же, будто при этом они
становятся философами, -- скверная шутка, настолько неотъемлемо их рефлексия
принадлежит их собственному творчеству Философия не обретает окончательного
прибежища и в коммуникации, которая потенциально работает только с мнениями,
дабы сотворить в итоге "консенсус", а не концепт. Идея дружеской беседы в духе
западной демократии никогда не производила ни малейшего концепта; она, может, и
берет свое начало у греков, да только сами греки настолько ей не доверяли,
настолько сурово с ней обращались, что у них концепт звучал скорее одиноким
голосом птицы, парящей над полем сражения и останками уничтоженных мнений
(пьяных гостей на пиру). Философия не занята ни созерцанием, ни рефлексией, ни
коммуникацией, хоть ей и приходится создавать концепты для этих активных или
пассивных состояний. Созерцание, рефлексия и коммуникация -- это не дисциплины,
а
16
Ж. Делез / Ф. Гваттари
машины, с помощью которых в любых дисциплинах образуются Универсалии.
Универсалии созерцания, а затем Универсалии рефлексии, -- таковы две иллюзии,
через которые уже прошла философия в своих мечтах о господстве над другими
дисциплинами (объективный идеализм и субъективный идеализм), и ей доставит
ничуть не больше чести, если она начнет представлять себя в роли новых Афин и
отыгрываться Универсалиями коммуникации, долженствующими-де доставить нам
правила для воображаемого господства над рынком и масс-медиа (интерсубъективный
идеализм).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Ведь благодаря другу мысль вновь обретает жизненную связь с Другим, которая,
казалось, исключена из чистого мышления. А может, здесь имеется в виду еще
кто-то иной, не друг и не влюбленный? Ведь если философ -- это друг мудрости или
же влюбленный в нес, значит, он претендует на нее, будучи скорее в потенциальном
стремлении, чем в действительном обладании. Тогда, стало быть, друг -- это еще и
претендент, а то, чьим другом он себя называет, -- это Вещь, на которую обращено
притязание, а вовсе не кто-то третий; тот-то, напротив, становится соперником.
Получается, что в дружестве столько же состязательного недоверия к сопернику,
сколько любовного стремления к предмету желаний. Стоит дружеству обратиться к
сущностям, как двое друзей оказываются претендентом и соперником (впрочем, кто
же их разберет?). Такова первая особенность, благодаря которой философия
представляется нам явлением древнегреческой цивилизации, совпадающим с
культурным вкладом городов-полисов: в них сформировались общества друзей или
равных, но зато между ними и внутри каждого из них стимулировались отношения
соперничества, во всех областях сталкивались друг с другом претенденты -- в
любви, играх, судах, в государственном управлении, в политике, даже в поэзии,
чьей предпосылкой оказывается не друг, а претендент и соперник (диалектика, ко-
Введение 13
торую Платон характеризует как "амфисбетесис"). Соперничество свободных людей,
атлетизм, возведенный в общий принцип -- агон4. Дружество же призвано примирять
целостность сущности с соперничеством претендентов. Не слишком ли тяжелая
задача?
Друг, влюбленный, претендент, соперник -- это трансцендентальные характеристики,
которые, однако, не теряют своего интенсивно-одушевленного существования в лице
одного или нескольких персонажей. И когда в наши дни Морис Бланшо -- один из
немногих мыслителей, рассматривающих смысл слова "друг" в философии, -- вновь
задается этим внутренним вопросом о предпосылках мысли как таковой, то при этом
он вводит в лоно чистой Мыслимости новых концептуальных персонажей -- уже отнюдь
не греческих, пришедших из других мест, переживших словно некую катастрофу,
которая влечет их к новым жизненным отношениям, возводимым в ранг априорных
характеров: это уклончивость, утомленность, дружеская скорбь, превращающая самое
дружество в мысль о концепте как бесконечной недоверчивости и терпеливости5.
Список концептуальных персонажей никогда не бывает закрыт и тем самым играет
важную роль в развитии и переменах философии; необходимо понять это
разнообразие, не сводя его к единству-- впрочем, и так уже сложному --
греческого философа.
Философ -- друг концепта, он находится в потенциальной зависимости от концепта.
Это значит, что философия -- не просто искусство формировать, изобретать или же
изготавливать концепты, ибо концепты --
____________________
4 См., например, у Ксенофонта, "Государственное устройство Спарты", IV, 5. Эти
аспекты греческого полиса специально анализируются уДетьена и Всрнана.
5 О связи дружества с возможностью мышления в современном мире см.: Blanchot,
L'/imitie et L'entret'ten infini (диалог двух утомленных), Gallimard. А также:
Mascolo, Autiiiir d'un effort de memoire, Ed. Nadeau.
Ж. Делез / Ф. Гваттари
это нe обязательно формы, находки или продукты. Точнее будет сказать, что
философия -- дисциплина, состоящая в творчестве концептов. Стало быть, друг
оказывается другом своих собственных творений? Или же действительность концепта
отсылает к потенциям друга, сливая в одно целое творца и его двойника? Творить
все новые концепты -- таков предмет философии. Поскольку концепт должен быть
сотворен, он связан с философом как человеком, который обладает им в потенции, у
которого есть для этого потенция и мастерство. На это нельзя возражать, что о
"творчестве" обычно говорят применительно к чувственным вещам и к искусствам, --
искусство философа сообщает суще-ствование также и умственным сущностям, а
философские концепты тоже суть "sensibilia". Собственно, науки, искусства и
философии имеют равно творческий характер, просто одна лишь философия способна
творить концепты в строгом смысле слова. Концепты не ждут нас уже готовыми,
наподобие небесных тел. У концептов не бывает небес. Их должно изобретать,
изготавливать или, скорее, творить, и без подписи сотворившего они ничто. Ницше
так характеризовал задачу философии: "Философы должны не просто принимать данные
им концепты, чтобы чистить их и наводить на них лоск;
следует прежде всего самим их производить, творить, утверждать и убеждать людей
ими пользоваться. До сих пор, в общем и целом, каждый доверял своим концептам,
словно это волшебное приданое, полученное из столь же волшебного мира", -- но
такую доверчивость следует заменить недоверчивостью, и философ особенно должен
не доверять именно концептам, коль скоро он не сам их сотворил (об этом хорошо
знал Платон, хотя и учил противоположному...)6. Платон говорил, что
___________________
6 Nietzsche, Posthumes 1884--1883, CEuvres philosophiques XI, Gallimard, p.
215--216 (об "искусстве недоверия").
15
следует созерцать Идеи, но сперва он должен был сам создать концепт Идеи. Чего
стоит философ, если о нем можно сказать: он не создал ни одного концепта, он не
создал сам своих концептов?
Теперь, по крайней мере, мы видим, чем не является философия: она не есть ни
созерцание, ни рефлексия, ни коммуникация, пусть даже она, бывало, и считала
себя то одним, то другим из них, в силу способности каждой дисциплины порождать
свои собственные иллюзии и укрываться за ею же специально наведенным туманом.
Философия -- не созерцание, так как созерцания суть сами же вещи,
рассматриваемые в ходе творения соответствующих концептов. Философия -- не
рефлексия, так как никому не нужна философия, чтобы о чем-то размышлять;
объявляя философию искусством размышления, ее скорее умаляют, чем возвышают, ибо
чистые математики вовсе не дожидались философии, чтобы размышлять о математике,
как и художники -- о живописи или музыке; говорить же, будто при этом они
становятся философами, -- скверная шутка, настолько неотъемлемо их рефлексия
принадлежит их собственному творчеству Философия не обретает окончательного
прибежища и в коммуникации, которая потенциально работает только с мнениями,
дабы сотворить в итоге "консенсус", а не концепт. Идея дружеской беседы в духе
западной демократии никогда не производила ни малейшего концепта; она, может, и
берет свое начало у греков, да только сами греки настолько ей не доверяли,
настолько сурово с ней обращались, что у них концепт звучал скорее одиноким
голосом птицы, парящей над полем сражения и останками уничтоженных мнений
(пьяных гостей на пиру). Философия не занята ни созерцанием, ни рефлексией, ни
коммуникацией, хоть ей и приходится создавать концепты для этих активных или
пассивных состояний. Созерцание, рефлексия и коммуникация -- это не дисциплины,
а
16
Ж. Делез / Ф. Гваттари
машины, с помощью которых в любых дисциплинах образуются Универсалии.
Универсалии созерцания, а затем Универсалии рефлексии, -- таковы две иллюзии,
через которые уже прошла философия в своих мечтах о господстве над другими
дисциплинами (объективный идеализм и субъективный идеализм), и ей доставит
ничуть не больше чести, если она начнет представлять себя в роли новых Афин и
отыгрываться Универсалиями коммуникации, долженствующими-де доставить нам
правила для воображаемого господства над рынком и масс-медиа (интерсубъективный
идеализм).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34