Творчество всегда единично, и концепт как собственно философское
творение всегда есть нечто единичное. Первейший принцип философии состоит в том,
что Универсалии ничего не объясняют, они сами подлежат объяснению.
Познавать самого себя -- учиться мыслить -- поступать так, как если бы ничто не
было самоочевидно, -- удивляться, "изумляться бытию сущего"... -- во всех этих и
многих других характеристиках философии формируются интересные, хотя в конечном
счете и надоедающие человеческие позиции, однако в них не утверждается, даже с
точки зрения педагогики, четко определенное занятие, точно ограниченный род
деятельности. Напротив того, определение философии как познания посредством
чистых концептов можно считать окончательным. Только не следует
противопоставлять друг другу познание посредством концептов и посредством
конструирования концептов в возможном опыте (или интуиции). Ибо, согласно
вердикту Ницше, вы ничего не познаете с помощью концептов, если сначала сами их
не сотворите, то есть не сконструируете их в свойственной каждому из них
интуиции, -- это поле, план, почва концептов, которые не совпадают с ними
самими, но в них скрываются их зачатки и возделывающие их персонажи.
Конструирование требует, чтобы любое творение было конструкцией в некотором
плане, сооб-
17
щающем ему автономное существование. Творить концепты -- это уже значит нечто
создавать. Тем самым вопрос о применении или пользе философии, или даже о ее
вреде (кому же она вредит?) ставится по-новому.
Много проблем теснится перед глазами старика, которому явились бы в видении
всевозможные философские концепты и концептуальные персонажи. Прежде всего,
концепты всегда несли и несут на себе личную подпись: аристотелевская
субстанция, декартовское cogito, лейбницианская монада, кантовское априори,
шеллингианская потенция, бергсоновская длительность... А сверх того, некоторым
из них требуется для своего обозначения необыкновенное слово, порой варварское
или же шокирующее, тогда как другим достаточно самого обычного повседневного
слова, наполняющегося столь далекими обертонами, что нефилософский слух может их
и не различить. Одним потребны архаизмы, другим неологизмы, пронизанные
головокружительными этимологическими изысканиями; этимология здесь -- характерно
философский род атлетизма. Очевидно, в каждом случае есть какая-то странная
необходимость в этих словах и в их подборе, что-то вроде стиля. Для того чтобы
окрестить новый концепт, требуется характерно философский вкус, проявляющийся
грубо или же вкрадчиво и создающий внутри языка особый язык философии -- особый
не только по лексике, но и по синтаксису, который может отличаться
возвышенностью или же великой красотой. Кроме того, хотя у каждого из концептов
есть свой возраст, подпись создателя и имя, они по-своему бессмертны -- и в то
же время повинуются требованиям обновления, замены и мутации, благодаря которым
философия имеет беспокойную историю и столь же беспокойную географию;
каждый момент и каждое место пребывает -- но во времени, и проходит -- но вне
времени. Если концепты непрерывно меняются, то спрашивается, в чем же тогда
18
Ж. Делез / Ф. Гваттари
единство философских учений? И в чем состоит отличие наук и искусств, которые не
применяют концептов? И как обстоит дело с их собственной историей? Если
философия -- это непрерывное творчество концептов, то, разумеется, возникает
вопрос, что же такое концепт как философская Идея и в чем заключаются другие
творческие Идеи, которые не являются концептами, относятся к наукам и искусствам
и имеют свою собственную историю, свое собственное становление и свои
разнообразные отношения друг с другом и с философией. Исключительное право на
создание концептов обеспечивает философии особую функцию, но не дает ей никакого
преимущества, никакой привилегии, ведь есть и много других способов мышления и
творчества, других модусов идеации, которым не нужно проходить через концепт
(например, научное мышление). И нам вновь придется вернуться к вопросу о том,
для чего служит эта концептотворящая деятельность, в своем отличии от
деятельности научной или художественной; зачем нужно творить все новые и новые
концепты, какая в них необходимость, какая от них польза? Что с ними делать?
Отвечать, будто величие философии именно в том, что она ни для чего не служит,
-- такое кокетство более не забавляет даже юношей. Во всяком случае, вопрос о
смерти метафизики или преодолении философии у нас до сих пор еще не был
проблематизирован, были лишь тягостно-никчемные пересказы давно известного.
Сегодня толкуют о крахе философских систем, тогда как просто изменился концепт
системы. Пока есть время и место для творчества концептов, соответствующая
операция всегда будет именоваться философией или же не будет от нее отличаться,
хотя бы ей и дали другое имя.
Однако мы знаем, что у друга или влюбленного как претендента всегда бывают
соперники. Если философия действительно, как утверждают, берет начало в Гре-
19
ции, то это потому, что в греческом полисе, в отличие от империй или государств,
изобрели агон как правило общества "друзей" -- людей, которые свободны,
поскольку соперничают между собой (граждан). Такова ситуация, постоянно
описываемая у Платона: когда любой гражданин на что-нибудь претендует, он
обязательно встречает себе соперников, а значит требуется умение судить об
обоснованности претензий. Столяр притязает на дерево, но наталкивается на
лесничего, угольщика, плотника, которые говорят: это я друг дерева. В заботах о
людях тоже много претендентов, представляющихся друзьями человека: крестьянин
его кормит, ткач одевает, врач лечит, воин защищает7. И если во всех подобных
случаях выбор все-таки делается из более или менее узкого круга людей, то иначе
обстоит дело в политике, где кто угодно может претендовать на что угодно (в
афинской демократии, какой видит ее Платон). Отсюда для Платона возникает
необходимость навести порядок, создать инстанции, благодаря которым можно будет
судить об обоснованности претензий; это и есть его Идеи как философские
концепты. По ведь даже и здесь приходится встречать всевозможных претендентов,
говорящих: это я настоящий философ, это я друг Мудрости или же Обоснованности!
Соперничество доходит до своего предела в споре философа и софиста, тяжущихся за
наследство древнего мудреца, и как тут отличить ложного друга от настоящего, а
концепт от симулякра? Подражатель и друг -- таков спектакль, поставленный
Платоном, где во множестве являются разные концептуальные персонажи, наделенные
потенциями комизма и трагизма.
В более близкие к нам времена философия встречала себе и много новых соперников.
Сначала подменить ее желали гуманитарные науки, особенно социо-
__________________
7 Платон, "Политик", 2б8а, 279а.
20
Ж. Делез / Ф. Гваттари
логия. А поскольку философия все больше пренебрегала своей задачей творчества
концептов, стремясь укрыться в Универсалиях, то становилось уже и не совсем
ясно, о чем шел спор. То ли имелось в виду вообще отказаться от всякого
творчества концептов ради строгой науки о человеке, то ли, напротив, преобразить
самую природу концептов, превратив их либо в коллективные представления, либо в
мировоззрения, создаваемые народами, их жизненными, историческими и духовными
силами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
творение всегда есть нечто единичное. Первейший принцип философии состоит в том,
что Универсалии ничего не объясняют, они сами подлежат объяснению.
Познавать самого себя -- учиться мыслить -- поступать так, как если бы ничто не
было самоочевидно, -- удивляться, "изумляться бытию сущего"... -- во всех этих и
многих других характеристиках философии формируются интересные, хотя в конечном
счете и надоедающие человеческие позиции, однако в них не утверждается, даже с
точки зрения педагогики, четко определенное занятие, точно ограниченный род
деятельности. Напротив того, определение философии как познания посредством
чистых концептов можно считать окончательным. Только не следует
противопоставлять друг другу познание посредством концептов и посредством
конструирования концептов в возможном опыте (или интуиции). Ибо, согласно
вердикту Ницше, вы ничего не познаете с помощью концептов, если сначала сами их
не сотворите, то есть не сконструируете их в свойственной каждому из них
интуиции, -- это поле, план, почва концептов, которые не совпадают с ними
самими, но в них скрываются их зачатки и возделывающие их персонажи.
Конструирование требует, чтобы любое творение было конструкцией в некотором
плане, сооб-
17
щающем ему автономное существование. Творить концепты -- это уже значит нечто
создавать. Тем самым вопрос о применении или пользе философии, или даже о ее
вреде (кому же она вредит?) ставится по-новому.
Много проблем теснится перед глазами старика, которому явились бы в видении
всевозможные философские концепты и концептуальные персонажи. Прежде всего,
концепты всегда несли и несут на себе личную подпись: аристотелевская
субстанция, декартовское cogito, лейбницианская монада, кантовское априори,
шеллингианская потенция, бергсоновская длительность... А сверх того, некоторым
из них требуется для своего обозначения необыкновенное слово, порой варварское
или же шокирующее, тогда как другим достаточно самого обычного повседневного
слова, наполняющегося столь далекими обертонами, что нефилософский слух может их
и не различить. Одним потребны архаизмы, другим неологизмы, пронизанные
головокружительными этимологическими изысканиями; этимология здесь -- характерно
философский род атлетизма. Очевидно, в каждом случае есть какая-то странная
необходимость в этих словах и в их подборе, что-то вроде стиля. Для того чтобы
окрестить новый концепт, требуется характерно философский вкус, проявляющийся
грубо или же вкрадчиво и создающий внутри языка особый язык философии -- особый
не только по лексике, но и по синтаксису, который может отличаться
возвышенностью или же великой красотой. Кроме того, хотя у каждого из концептов
есть свой возраст, подпись создателя и имя, они по-своему бессмертны -- и в то
же время повинуются требованиям обновления, замены и мутации, благодаря которым
философия имеет беспокойную историю и столь же беспокойную географию;
каждый момент и каждое место пребывает -- но во времени, и проходит -- но вне
времени. Если концепты непрерывно меняются, то спрашивается, в чем же тогда
18
Ж. Делез / Ф. Гваттари
единство философских учений? И в чем состоит отличие наук и искусств, которые не
применяют концептов? И как обстоит дело с их собственной историей? Если
философия -- это непрерывное творчество концептов, то, разумеется, возникает
вопрос, что же такое концепт как философская Идея и в чем заключаются другие
творческие Идеи, которые не являются концептами, относятся к наукам и искусствам
и имеют свою собственную историю, свое собственное становление и свои
разнообразные отношения друг с другом и с философией. Исключительное право на
создание концептов обеспечивает философии особую функцию, но не дает ей никакого
преимущества, никакой привилегии, ведь есть и много других способов мышления и
творчества, других модусов идеации, которым не нужно проходить через концепт
(например, научное мышление). И нам вновь придется вернуться к вопросу о том,
для чего служит эта концептотворящая деятельность, в своем отличии от
деятельности научной или художественной; зачем нужно творить все новые и новые
концепты, какая в них необходимость, какая от них польза? Что с ними делать?
Отвечать, будто величие философии именно в том, что она ни для чего не служит,
-- такое кокетство более не забавляет даже юношей. Во всяком случае, вопрос о
смерти метафизики или преодолении философии у нас до сих пор еще не был
проблематизирован, были лишь тягостно-никчемные пересказы давно известного.
Сегодня толкуют о крахе философских систем, тогда как просто изменился концепт
системы. Пока есть время и место для творчества концептов, соответствующая
операция всегда будет именоваться философией или же не будет от нее отличаться,
хотя бы ей и дали другое имя.
Однако мы знаем, что у друга или влюбленного как претендента всегда бывают
соперники. Если философия действительно, как утверждают, берет начало в Гре-
19
ции, то это потому, что в греческом полисе, в отличие от империй или государств,
изобрели агон как правило общества "друзей" -- людей, которые свободны,
поскольку соперничают между собой (граждан). Такова ситуация, постоянно
описываемая у Платона: когда любой гражданин на что-нибудь претендует, он
обязательно встречает себе соперников, а значит требуется умение судить об
обоснованности претензий. Столяр притязает на дерево, но наталкивается на
лесничего, угольщика, плотника, которые говорят: это я друг дерева. В заботах о
людях тоже много претендентов, представляющихся друзьями человека: крестьянин
его кормит, ткач одевает, врач лечит, воин защищает7. И если во всех подобных
случаях выбор все-таки делается из более или менее узкого круга людей, то иначе
обстоит дело в политике, где кто угодно может претендовать на что угодно (в
афинской демократии, какой видит ее Платон). Отсюда для Платона возникает
необходимость навести порядок, создать инстанции, благодаря которым можно будет
судить об обоснованности претензий; это и есть его Идеи как философские
концепты. По ведь даже и здесь приходится встречать всевозможных претендентов,
говорящих: это я настоящий философ, это я друг Мудрости или же Обоснованности!
Соперничество доходит до своего предела в споре философа и софиста, тяжущихся за
наследство древнего мудреца, и как тут отличить ложного друга от настоящего, а
концепт от симулякра? Подражатель и друг -- таков спектакль, поставленный
Платоном, где во множестве являются разные концептуальные персонажи, наделенные
потенциями комизма и трагизма.
В более близкие к нам времена философия встречала себе и много новых соперников.
Сначала подменить ее желали гуманитарные науки, особенно социо-
__________________
7 Платон, "Политик", 2б8а, 279а.
20
Ж. Делез / Ф. Гваттари
логия. А поскольку философия все больше пренебрегала своей задачей творчества
концептов, стремясь укрыться в Универсалиях, то становилось уже и не совсем
ясно, о чем шел спор. То ли имелось в виду вообще отказаться от всякого
творчества концептов ради строгой науки о человеке, то ли, напротив, преобразить
самую природу концептов, превратив их либо в коллективные представления, либо в
мировоззрения, создаваемые народами, их жизненными, историческими и духовными
силами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34