Тверской Архиерей
Феофилакт Лопатинский выпускает написанную Стефаном Яворским против протестантов
книгу "Камень веры". В Киеве издает "Камень веры" митрополит Варлаам.
Феофан Прокопович и его друзья-протестанты представили дело так, что
всякое выступление против протестантства есть выступление против правительства.
Этот нелепый довод пришелся по вкусу правившим Россией немцам, большинство
которых были протестанты.
Архиерея Маркелла за "развратное толкование" "Духовного регламента" и
Михаила Аврамова, подавшего Анне Иоанновне проект восстановления Патриаршества,
отправили в заточение в разные монастыри.
Феофилакта Лопатинского и митрополита Варлаама арестовывают и лишают
сана. По требованию Бирона запрещается распространение "Камня веры".
Против своих врагов Феофан Прокопович употреблял все средства: писал
доносы в Тайную Канцелярию, употреблял подлоги, обвинял в политической
недоброжелательности. По доносам Прокоповича Тайная Канцелярия арестовывала
очень многих людей.
В последнее время Прокопович, по оценке П. Знаменского, автора
"Руководства к русской церковной истории", "достиг такой высоты, до какой не
достигал ни один из архиереев после патриархов. Бирон и Остерман были его
друзьями. Он лично имел 16000 крестьян, получал громадные доходы с своих
кафедральных имений, имел 4 дома в столицах, мызу около Стрельцы и окружал себя
роскошной обстановкой вельмож XVIII в."
В то время, как всякая попытка представителей православного духовенства
возразить против насилия над православной церковью и против искажения ее
догматов на протестантский образец расценивалась как политическое выступление
против правительства, протестанты безнаказанно могли сеять еретические взгляды.
Тяжелое состояние православной церкви в это время очень ярко охарактеризовал
митрополит Димитрий Сеченов после смерти Анны Иоанновны:
"...Было то неблагополучное время, когда враги наши до того вознесли свою
главу, что дерзнули порочить догмат св. веры, догматы христианские, от которых
вечное спасение зависит. Ходатайницу спасения нашего на помощь не призывали и
заступления ее не требовали; святых угодников Божьих не почитали; иконам святым
не кланялись; знаменем креста святого гнушались; предания апостолов и святых
отцов отвергали; добрые дела, которыми кивается вечная мзда отметали; в святые
посты пожирали мясо, а об умерщвлении плоти и слышать не хотели; над
поминовением усопших смеялись; существованию геены не верили".
А Архиепископ Санкт-Петербургский Амвросий (Юшкевич) в своем слове в день
рождения Императрицы Елизаветы, произнесенном им в 1741 году, дает следующую
оценку страшной эпохе, наступившей после смерти Петра I:
"Но такие то все были враги наши, — говорит он, — которые под видом будто
верности, отечество наше разоряли. И смотри какую диавол дал им придумать
хитрость! Во-первых, на благочестие и веру нашу православную наступили: но каким
образом и претекстом будто они не веру, но непотребное и весьма вредительское
христианству суеверие искореняют. О коль многие множество под таким притворам
людей духовных, а наипаче ученых, истребили, монахов поразстригли и перемучили.
Спроси-ж: за что — больше ответа не услышишь, кроме сего: суевер, ханжа,
лицемер, ни к чему не годный. Сие же все делали такою хитростью и умыслом, чтобы
во вся в России истребить священство православное и завесть свою нововымышленную
безпоповщину".
"Под образом будто хранения чести, здравия интереса государства, коль
бесчисленное множество, коль многие тысячи людей благочестивых, верных,
добросовестных, невинных. Бога и государство весьма любящих в тайную
(Преображенский приказ) похищали, в смрадных узилищах, в темницах заключали,
гладом морили, пытали, мучили, кровь невинную потоками проливали".
"Сего их обмана народ не знающий помышлял что они делают сие от крайние
верности, а они таким-то безбожным образом и такою-то завесою покровенные люди
верных истребляли. Кратко сказать: всех людей добрых, простосердечных
государству доброжелательных и отечеству весьма нужных и потребных под равными
претекстами избили, разоряли и во вся искореняли, а разных себе безбожников,
бессовестных грабителей, казны государственный похитителей весьма любили,
ублажали, почитали, в ранги великие производили, отчинами и денег многими
тысячами жаловали награждали".
И это не было преувеличением: местные власти издевались над православным
духовенством как хотели. Архиереи, священники и монахи арестовывались, их
пытали, как уголовных преступников, совершенно не считаясь с их саном. У
монастырей отнимали земли, на монастыри накладывались огромные налоги. Монахов,
заподозренных в недовольстве существующим порядком вещей ссылали в рудники или
отдавали в солдаты.
Каждому монастырю было установлено определенное число монахов и монахинь.
В 1734 году был издан указ, согласно которому в монахи можно было принимать
только отставных солдат и овдовевших священнослужителей. Если обнаруживалось,
что в монахи принят кто-нибудь сверх утвержденного числа монахов, то Архиерей
должен был уплачивать штраф в 500 рублей, постриженный расстригался и жестоко
наказывался, а игумен монастыря расстригался и ссылался на вечную каторгу.
В результате беспрерывного преследования, к концу правления Бирона
православная церковь оказалась в страшном упадке. Синод жаловался, что: "везде в
церковном причте находится крайний недостаток, а определить на место некого",
только в Московских соборах не хватало 60 священнослужителей, в Новгородской
древней епархии не хватало 638 священнослужителей, в Архангельской епархии — 135
и так далее. В Архангельской, Вологодской, Новгородской, Псковской и Тверской
епархиях за отсутствием священников было закрыто 182 церкви.
Монашество уменьшилось почти на половину. Констатируя создавшееся
положение вещей, Синод выражал опасение, что монашество может вскоре совершенно
исчезнуть в России.
Осенью 1736 года злейший враг православия Феофан Прокопович умер. Но
преследование православного духовенства продолжалось облепившими русский трон
немцами с еще большей силой. Авраамова, подавшего Анне Иоанновне проект
восстановления Патриаршества, переводят в Охотск, Харьковского архимандрита
Платона Малиновского тоже ссылают в Сибирь, в Тайной Канцелярии томятся
непреклонные защитники православия. Архиерей Маркелл (Родышевский), Ретилов,
Маський, Чудовский архимандрит Ефимий, Черниговский архиерей Илларион, Псковский
— Варлаам, Новгородский — Досифей.
Если в первой четверти 18 века в России, после предпринятых Петром I мер
к ограничению числа монашества, в России оставалось всего только 14.593 монаха и
10.673 монахини, то в конце правления Бирона число их сократилось еще почти
наполовину. В монастырях, как сообщает А. Доброклонский в "Руководстве по
истории Русской Церкви", — осталось лишь 7829 монахов и 6453 монахини.
Большинство монахов и монахинь были настолько преклонного возраста, что не могли
исполнять необходимых работ, ни производить богослужений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Феофилакт Лопатинский выпускает написанную Стефаном Яворским против протестантов
книгу "Камень веры". В Киеве издает "Камень веры" митрополит Варлаам.
Феофан Прокопович и его друзья-протестанты представили дело так, что
всякое выступление против протестантства есть выступление против правительства.
Этот нелепый довод пришелся по вкусу правившим Россией немцам, большинство
которых были протестанты.
Архиерея Маркелла за "развратное толкование" "Духовного регламента" и
Михаила Аврамова, подавшего Анне Иоанновне проект восстановления Патриаршества,
отправили в заточение в разные монастыри.
Феофилакта Лопатинского и митрополита Варлаама арестовывают и лишают
сана. По требованию Бирона запрещается распространение "Камня веры".
Против своих врагов Феофан Прокопович употреблял все средства: писал
доносы в Тайную Канцелярию, употреблял подлоги, обвинял в политической
недоброжелательности. По доносам Прокоповича Тайная Канцелярия арестовывала
очень многих людей.
В последнее время Прокопович, по оценке П. Знаменского, автора
"Руководства к русской церковной истории", "достиг такой высоты, до какой не
достигал ни один из архиереев после патриархов. Бирон и Остерман были его
друзьями. Он лично имел 16000 крестьян, получал громадные доходы с своих
кафедральных имений, имел 4 дома в столицах, мызу около Стрельцы и окружал себя
роскошной обстановкой вельмож XVIII в."
В то время, как всякая попытка представителей православного духовенства
возразить против насилия над православной церковью и против искажения ее
догматов на протестантский образец расценивалась как политическое выступление
против правительства, протестанты безнаказанно могли сеять еретические взгляды.
Тяжелое состояние православной церкви в это время очень ярко охарактеризовал
митрополит Димитрий Сеченов после смерти Анны Иоанновны:
"...Было то неблагополучное время, когда враги наши до того вознесли свою
главу, что дерзнули порочить догмат св. веры, догматы христианские, от которых
вечное спасение зависит. Ходатайницу спасения нашего на помощь не призывали и
заступления ее не требовали; святых угодников Божьих не почитали; иконам святым
не кланялись; знаменем креста святого гнушались; предания апостолов и святых
отцов отвергали; добрые дела, которыми кивается вечная мзда отметали; в святые
посты пожирали мясо, а об умерщвлении плоти и слышать не хотели; над
поминовением усопших смеялись; существованию геены не верили".
А Архиепископ Санкт-Петербургский Амвросий (Юшкевич) в своем слове в день
рождения Императрицы Елизаветы, произнесенном им в 1741 году, дает следующую
оценку страшной эпохе, наступившей после смерти Петра I:
"Но такие то все были враги наши, — говорит он, — которые под видом будто
верности, отечество наше разоряли. И смотри какую диавол дал им придумать
хитрость! Во-первых, на благочестие и веру нашу православную наступили: но каким
образом и претекстом будто они не веру, но непотребное и весьма вредительское
христианству суеверие искореняют. О коль многие множество под таким притворам
людей духовных, а наипаче ученых, истребили, монахов поразстригли и перемучили.
Спроси-ж: за что — больше ответа не услышишь, кроме сего: суевер, ханжа,
лицемер, ни к чему не годный. Сие же все делали такою хитростью и умыслом, чтобы
во вся в России истребить священство православное и завесть свою нововымышленную
безпоповщину".
"Под образом будто хранения чести, здравия интереса государства, коль
бесчисленное множество, коль многие тысячи людей благочестивых, верных,
добросовестных, невинных. Бога и государство весьма любящих в тайную
(Преображенский приказ) похищали, в смрадных узилищах, в темницах заключали,
гладом морили, пытали, мучили, кровь невинную потоками проливали".
"Сего их обмана народ не знающий помышлял что они делают сие от крайние
верности, а они таким-то безбожным образом и такою-то завесою покровенные люди
верных истребляли. Кратко сказать: всех людей добрых, простосердечных
государству доброжелательных и отечеству весьма нужных и потребных под равными
претекстами избили, разоряли и во вся искореняли, а разных себе безбожников,
бессовестных грабителей, казны государственный похитителей весьма любили,
ублажали, почитали, в ранги великие производили, отчинами и денег многими
тысячами жаловали награждали".
И это не было преувеличением: местные власти издевались над православным
духовенством как хотели. Архиереи, священники и монахи арестовывались, их
пытали, как уголовных преступников, совершенно не считаясь с их саном. У
монастырей отнимали земли, на монастыри накладывались огромные налоги. Монахов,
заподозренных в недовольстве существующим порядком вещей ссылали в рудники или
отдавали в солдаты.
Каждому монастырю было установлено определенное число монахов и монахинь.
В 1734 году был издан указ, согласно которому в монахи можно было принимать
только отставных солдат и овдовевших священнослужителей. Если обнаруживалось,
что в монахи принят кто-нибудь сверх утвержденного числа монахов, то Архиерей
должен был уплачивать штраф в 500 рублей, постриженный расстригался и жестоко
наказывался, а игумен монастыря расстригался и ссылался на вечную каторгу.
В результате беспрерывного преследования, к концу правления Бирона
православная церковь оказалась в страшном упадке. Синод жаловался, что: "везде в
церковном причте находится крайний недостаток, а определить на место некого",
только в Московских соборах не хватало 60 священнослужителей, в Новгородской
древней епархии не хватало 638 священнослужителей, в Архангельской епархии — 135
и так далее. В Архангельской, Вологодской, Новгородской, Псковской и Тверской
епархиях за отсутствием священников было закрыто 182 церкви.
Монашество уменьшилось почти на половину. Констатируя создавшееся
положение вещей, Синод выражал опасение, что монашество может вскоре совершенно
исчезнуть в России.
Осенью 1736 года злейший враг православия Феофан Прокопович умер. Но
преследование православного духовенства продолжалось облепившими русский трон
немцами с еще большей силой. Авраамова, подавшего Анне Иоанновне проект
восстановления Патриаршества, переводят в Охотск, Харьковского архимандрита
Платона Малиновского тоже ссылают в Сибирь, в Тайной Канцелярии томятся
непреклонные защитники православия. Архиерей Маркелл (Родышевский), Ретилов,
Маський, Чудовский архимандрит Ефимий, Черниговский архиерей Илларион, Псковский
— Варлаам, Новгородский — Досифей.
Если в первой четверти 18 века в России, после предпринятых Петром I мер
к ограничению числа монашества, в России оставалось всего только 14.593 монаха и
10.673 монахини, то в конце правления Бирона число их сократилось еще почти
наполовину. В монастырях, как сообщает А. Доброклонский в "Руководстве по
истории Русской Церкви", — осталось лишь 7829 монахов и 6453 монахини.
Большинство монахов и монахинь были настолько преклонного возраста, что не могли
исполнять необходимых работ, ни производить богослужений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25