– Что будем делать, tenente?
– Сменим масло, смажем, заправимся, подъедем к главному входу и погрузим добро, которое нам оставили.
– И сразу в путь?
– Нет, часа три поспим.
– Черт, поспать – это хорошо, – сказал Бонелло. – А то бы я за рулем заснул.
– Как ваша машина, Аймо? – спросил я.
– В порядке.
– Дайте мне кожан, я помогу вам.
– Не нужно, tenente, – сказал Аймо. – Тут дела немного. Вы идите укладывать свои вещи.
– Мои вещи все уложены, – сказал я. – Я пойду вытащу весь этот хлам, что они нам оставили. Подавайте машины, как только управитесь.
Они подали машины к главному входу виллы, и мы нагрузили их госпитальным имуществом, которое было сложено в вестибюле. Скоро все было готово, и автомобили выстроились под дождем вдоль обсаженной деревьями аллеи. Мы вошли в дом.
– Разведите огонь в кухне и обсушитесь, – сказал я.
– Наплевать, буду мокрый, – сказал Пиани. – Я спать хочу.
– Я лягу на кровати майора, – сказал Бонелло. – Лягу там, где старикашке сны снились.
– Мне все равно, где ни спать, – сказал Пиани.
– Вот тут есть две кровати. – Я отворил дверь.
– Я никогда не был в этой комнате, – сказал Бонелло.
– Это была комната старой жабы, – сказал Пиани.
– Ложитесь тут оба, – сказал я. – Я разбужу вас.
– Если вы проспите, tenente, нас австрийцы разбудят, – сказал Бонелло.
– Не просплю, – сказал я. – Где Аймо?
– Пошел на кухню.
– Ложитесь спать, – сказал я.
– Я лягу, – сказал Пиани. – Я весь день спал сидя. У меня прямо лоб на глаза наезжает.
– Снимай сапоги, – сказал Бонелло. – Это жабина кровать.
– Плевать мне на жабу!
Пиани улегся на кровати, вытянув ноги в грязных сапогах, подложив руку под голову. Я пошел на кухню. Аймо развел в плите огонь и поставил котелок с водой.
– Надо приготовить немножко спагетти, – сказал он. – Захочется есть, когда проснемся.
– А вы спать не хотите, Бартоломео?
– Не очень. Как вода вскипит, я пойду. Огонь сам погаснет.
– Вы лучше поспите, – сказал я. – Поесть можно сыру и консервов.
– Так будет лучше, – сказал он. – Тарелка горячего подкрепит этих двух анархистов. А вы ложитесь спать.
– В комнате майора есть постель.
– Вот вы там и ложитесь.
– Нет, я пойду в свою старую комнату. Хотите выпить, Бартоломео?
– Когда будем выезжать, tenente. Сейчас это мне ни к чему.
– Если через три часа вы проснетесь, а я еще буду спать, разбудите меня, хорошо?
– У меня часов нет.
– В комнате майора есть стенные часы.
– Ладно.
Я прошел через столовую и вестибюль и по мраморной лестнице поднялся в комнату, где жили мы с Ринальди. Шел дождь. Я подошел к окну и выглянул. В надвигавшейся темноте я различил три машины, стоявшие одна за другой под деревьями. С деревьев стекала вода. Было холодно, и капли повисали на ветках. Я лег на постель Ринальди и не стал бороться со сном.
Прежде чем выехать, мы поели на кухне. Аймо приготовил спагетти с луком и накрошил в миску мясных консервов. Мы уселись за стол и выпили две бутылки вина из запасов, оставленных в погребе виллы. Было уже совсем темно, и дождь все еще шел. Пиани сидел за столом совсем сонный.
– Мне отступление больше нравится, чем наступление, – сказал Бонелло. – При отступлении мы пьем барбера.
– Это мы сейчас пьем. Завтра будем пить дождевую воду, – сказал Аймо.
– Завтра мы будем в Удине. Мы будем пить шампанское. Там все лежебоки живут. Проснись, Пиани! Мы будем пить шампанское завтра в Удине.
– Я не сплю, – сказал Пиани. Он положил себе на тарелку спагетти и мяса. – Томатного соуса не хватает, Барто.
– Нигде не нашел, – сказал Аймо.
– Мы будем пить шампанское в Удине, – сказал Бонелло. Он наполнил свой стакан прозрачным красным барбера.
– Не пришлось бы нам наглотаться дерьма еще до Удине, – сказал Пиани.
– Вы сыты, tenente? – спросил Аймо.
– Вполне. Передайте мне бутылку, Бартоломео.
– У меня еще есть по бутылке на брата, чтоб с собой взять, – сказал Аймо.
– Вы совсем не спали?
– Я не люблю долго спать. Я поспал немного.
– Завтра мы будем спать в королевской постели, – сказал Бонелло. Он был отлично настроен.
– Завтра, может статься, мы будем спать в дерьме, – сказал Пиани.
– Я буду спать с королевой, – сказал Бонелло. Он оглянулся, чтоб посмотреть, как я отнесся к его шутке.
– Ты будешь спать с дерьмом, – сказал Пиани сонным голосом.
– Это государственная измена, tenente, – сказал Бонелло. – Правда, это государственная измена?
– Замолчите, – сказал я. – Слишком вы разгулялись от капли вина.
Дождь лил все сильнее. Я поглядел на часы. Было половина десятого.
– Пора двигать, – сказал я и встал.
– Вы с кем поедете, tenente? – спросил Бонелло.
– С Аймо. Потом вы. Потом Пиани. Поедем по дороге на Кормонс.
– Боюсь, как бы я не заснул, – сказал Пиани.
– Хорошо. Я поеду с вами. Потом Бонелло. Потом Аймо.
– Это лучше всего, – сказал Пиани. – А то я совсем сплю.
– Я поведу машину, а вы немного поспите.
– Нет. Я могу вести, раз я знаю, что есть кому меня разбудить, если я засну.
– Я вас разбужу. Погасите свет, Барто.
– А пускай его горит, – сказал Бонелло. – Нам здесь больше не жить.
– У меня там сундучок в комнате, – сказал я. – Вы мне поможете его снести, Пиани?
– Мы сейчас возьмем, – сказал Пиани. – Пошли, Альдо.
Он вышел вместе с Бонелло. Я слышал, как они поднимались по лестнице.
– Хороший это город, – сказал Бартоломео Аймо. Он положил в свой вещевой мешок две бутылки вина и полкруга сыру. – Другого такого города нам уже не найти. Куда мы отступаем, tenente?
– За Тальяменто, говорят. Госпиталь и штаб будут в Порденоне.
– Тут лучше, чем в Порденоне.
– Я в Порденоне не был, – сказал я. – Я только проезжал мимо.
– Городок не из важных, – сказал Аймо.
Глава двадцать восьмая
Когда мы выезжали из Гориции, город в темноте под дождем был пустой, только колонны войск и орудий проходили по главной улице. Еще было много грузовиков и повозок, все это ехало по другим улицам и соединялось на шоссе. Миновав дубильни, мы выехали на шоссе, где войска, грузовики, повозки, запряженные лошадьми, и орудия шли одной широкой, медленно движущейся колонной. Мы медленно, но неуклонно двигались под дождем, почти упираясь радиатором в задний борт нагруженного с верхом грузовика, покрытого мокрым брезентом. Вдруг грузовик остановился. Остановилась вся колонна. Потом она снова тронулась, мы проехали еще немного и снова остановились. Я вылез и пошел вперед, пробираясь между грузовиками и повозками и под мокрыми мордами лошадей. Затор был где-то впереди. Я свернул с дороги, перебрался через канаву по дощатым мосткам и пошел по полю, начинавшемуся сразу же за канавой. Удаляясь от дороги, я все время видел между деревьями неподвижную под дождем колонну. Я прошел около мили. Колонна стояла на месте, хотя за неподвижным транспортом мне видно было, что войска идут. Я вернулся к машинам. Могло случиться, что затор образовался под самым Удине. Пиани спал за рулем. Я уселся рядом с ним и тоже заснул. Спустя несколько часов я услышал скрежет передачи на грузовике впереди нас. Я разбудил Пиани, и мы поехали, то подвигаясь вперед на несколько ярдов, то останавливаясь, то снова трогаясь. Дождь все еще шел.
Ночью колонна снова стала и не двигалась с места. Я вылез и пошел назад, проведать Бонелло и Аймо. В машине Бонелло с ним рядом сидели два сержанта инженерной части. Когда я подошел, они вытянулись и замерли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65