— О чем же поется в этой песне? — спросил Алекс.
— Хираэт — это… — Она сделала задумчивый жест. — Не знаю, мне трудно перевести это на английский язык… Ну, может быть, желание, тоска или томление. Тоска по совершенству, стремление человека к Богу. Мечта о чем-то неосуществимом. Мечта, которая не сбудется, во всяком случае здесь, на земле. Не знаю, я, наверное, плохо объясняю…
— Нет-нет, напротив, вы очень хорошо объяснили все, — возразил Алекс. Ему вдруг все стало ясно. Он как будто понял эту песню от первого до последнего слова.
Она посмотрела на него с недоверием.
— Это часть валлийской души. «Хираэт моуэр» буквально означает «бесконечная, несбыточная тоска». Возможно, она неизбежна здесь, когда видишь красоту нашей природы. Эти горы, долины и море. Или… Ох, простите! Я, наверное, говорю глупости. — Она смущенно отвела глаза и вновь посмотрела на Верити.
— Познакомьтесь, моя дочь Верити, — сказал со Алекс. — Недавно ей исполнилось шесть лет. Познакомься, Верити, это миссис Джонс. Я просил ее стать твоей гувернанткой, но она, к сожалению, не может принять это предложение.
— Вообще-то бабушка научила меня считать и писать, — сказала Верити. — Но я хочу научиться петь. И говорить по-валлийски. Вы, наверное, говорите по-валлийски? Вы ведь валлийка, да? Когда вы говорите, вы как будто поете.
Шерон Джонс улыбнулась. Господи, как она хороша, подумал Алекс. Кажется, надень на нее самое дорогое платье, зажги вокруг хоть тысячу хрустальных люстр, но лучше быть уже невозможно. Она была там, в церкви, вместе с остальными, она здесь своя — и от этой мысли он снова почувствовал себя бесконечно одиноким. Странные вещи происходят с ним здесь. Ведь он никогда прежде не страдал от одиночества.
— Моя мама говорила со мной по-валлийски, — ответила девочке Шерон. — И с тех пор как она умерла восемь лет назад, я почти все время говорю на этом языке.
— Но вы и по-английски говорите хорошо, — вежливо заметила Верити.
— Спасибо. — Она опять улыбнулась, но ей как будто стало неловко. Казалось, ей хотелось поскорее распрощаться и уйти.
Словно что-то толкнуло Алекса. Он еще не знал, где будет искать гувернантку для Верити, но вовсе не собирался вновь заводить этот разговор с Шерон Джонс. Он уже решил, что она не подходит для этой работы, но, несмотря на это, неожиданно для себя сказал:
— Может быть, вы подумаете о моем предложении и измените свое решение?
Он с удивлением отметил, что она замялась, прежде чем решилась посмотреть ему прямо в лицо.
— Нет, — был ее ответ.
— И все-таки давайте не будем спешить, — сказал он. — хочу, чтобы вы подумали. Я готов подождать, ну, например, неделю.
— Это совсем… — начала она, но неожиданно замолчала, прикусив нижнюю губу и глядя на Верити.
— Вы всегда ходите в эту церковь? — спросила ее Верити.
Она кивнула:
— Да. И все мои родные и друзья. Пожалуй, все местные жители ходят сюда. А вы, я знаю, ходите в другую. Но там очень мрачные, тяжелые песни. — Она рассмеялась, и от низкого, с легкой хрипотцой смеха у Алекса заныло под ложечкой. В ее глазах замерцали веселые огоньки, ее лицо словно озарилось светом. Алекс заметил, какие у нее ровные и белые зубы.
— Если бы вы были моей гувернанткой, — сказала Верити, — я смогла бы ходить с вами в эту церковь. И пела бы эти песни, если б вы научили меня валлийскому языку. Или у вас в церкви поют только мужчины?
Шерон Джонс опять рассмеялась.
— Нет, что ты, мы все поем. Нельзя быть валлийцем и не петь. А если ты откажешься петь, тебя прогонят из Уэльса куда-нибудь далеко-далеко.
— На край света, — подсказала Верити.
— Так что же мы решим? — произнес Алекс. Он интонацией и пронзительным взглядом, выработанным за долгие годы общения с прислугой, старался заставить женщину смотреть ему прямо в глаза.
Он не мог не заметить ее внутренней борьбы.
— Я подумаю неделю, — сказала она, помолчав. — Но я ничего не обещаю.
— Хорошо. Я буду ждать вашего ответа. Вы сами придете ко мне?
Она кивнула. А затем еще раз посмотрела на Верити, улыбнулась ей и пошла, придерживая рукой концы шали под подбородком. Алекс, повернувшись, смотрел ей вслед. Она же не обернулась ни разу.
Господи, да ведь он хочет ее! Хочет быть с ней. Хочет любить ее, эту простую валлийку, которая таскает тележки с углем в его шахте. Женщину, которая не боится смотреть ему в глаза и держится с ним уверенно и гордо, без тени почтительности во взгляде. Женщину, которая так безрассудна и отважна, что отправляется ночью в горы вслед за мужчинами. Женщину, душа которой умеет мечтать.
Его тело до сих пор чувствует то единственное краткое прикосновение к ее телу, к сильному, упругому, молодому женскому телу. Его губы помнят тепло и мягкость ее губ. Он помнит, как горячая волна страсти пробежала по его членам, когда он поцеловал ее.
И он опять пожалел о своем предложении. Если она поселится с ним под одной крышей, ни к чему хорошему это не приведет. Не в его правилах заводить шашни с прислугой, с людьми, зависящими от него, но в данном случае он совсем не уверен, что сумеет сдержаться, побороть искушение, которое вызывает эта женщина.
Он спрашивал себя: если она все же не примет его предложения, придет ли она сообщить ему об этом? Ему следовало бы уточнить это. Впрочем, он всегда может послать за ней. В конце концов, она его работница и должна подчиняться.
— Папа, — сказала Верити, дергая его за руку, — я хочу разговаривать так же, как миссис Джонс. Она так красиво говорит. Мне кажется, я могла бы слушать ее целыми днями.
«Я тоже», — подумал Алекс. Хотя тут же поправил себя — не только певучий уэльский акцент красит Шерон Джонс, у нее есть и другие, более привлекательные достоинства.
И не надо обманывать себя, сокрушенно резюмировал Алекс. Он нисколько не раскаивается в своей настойчивости.
Глава 6
Теперь, когда он знал происхождение этих звуков, они показались ему еще более зловещими. Алекс проснулся сразу, едва услышав вой и звон, и так же, как несколько дней назад, стоял у открытого окна, вглядываясь в ночную мглу. «Бешеные быки». Что на этот раз привело их в долину, спрашивал себя Алекс, нервно постукивая костяшками пальцев по подоконнику. Он опять почувствовал свою беспомощность. У него под носом творятся странные дела, а он не только не может положить им конец, но не в состоянии даже понять их.
Может, намечается очередной тайный сбор в горах и «бешеные быки» просто напоминают о себе, чтобы припугнуть тех, кто осмеливается сомневаться, подумал Алекс, прислушиваясь к ночной тишине. Он уже собирался вернуться в постель, как снова услышал вой, громкий и протяжный. У него по спине пробежали мурашки.
И вдруг его охватила злость. Это его земля. Его рабочие. Он их хозяин, но они не желают принимать его в расчет, словно он не имеет права голоса. Черта с два, сказал себе Алекс и, резко развернувшись, направился в гардеробную. Он немедленно пойдет туда и выяснит, что происходит.
Конечно, это небезопасно, думал он спустя несколько минут, уже одетый сбегая по лестнице. Но черт с ней, с опасностью. Он сумеет постоять за себя, если кто-нибудь решится хоть пальцем тронуть его. Эти мерзавцы уже второй раз поднимают его посреди ночи, наводят ужас на всю округу! Он будет даже рад, если ему представится возможность проучить хотя бы одного из них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99