Это очень хорошая партия, убеждал он дочь. Барнс — солидный, влиятельный человек.
Но Шерон отказалась. Она чувствовала себя причастной к двум совершенно непохожим мирам и выбрала для себя судьбу, которая была ей и ближе и понятнее. Она никогда не смогла бы войти в круг Джона Фаулера. Никто в этом мире, включая Джошуа Барнса, не дал бы ей забыть о ее неблагородном происхождении. И, не желая дольше оставаться в доме матери, где все напоминало ей о ее отчаянном положении, она покинула его. Но работы в Пенибонте она не смогла найти.
Шерон пришла в Кембран, к деду. Она попросила у него крышу над головой, но не захотела жить за его счет и поэтому через два дня отправилась к Джошуа Барнсу наниматься на работу, и тот, гаденько усмехаясь и оглядывая ее похотливым взглядом, предложил ей работу в шахте. Самую грязную, тяжелую и низкооплачиваемую из тех, которые исполняли женщины. Она согласилась и проработала в шахте три года, пока не вышла замуж за Гуина Джонса. Он был шахтером, жил в крошечном домишке вместе с родителями и братьями. Она перебралась в его дом — так сильно было ее желание стать здесь своей.
После смерти Гуина — его с двумя товарищами засыпало в шахте — Шерон, к тому времени беременная, опять вышла на работу. Ее сын родился восьмимесячным и умер, не прожив и дня. Шерон снова перебралась в дом деда и продолжала работать в шахте, хотя дед почти выхлопотал для нее местечко на заводе.
Стук в дверь заставил ее вздрогнуть.
— Добрый вечер, миссис Рис. Добрый вечер, Хьюэлл, Эмрис. Привет, Шерон. — В дверях стоял Оуэн Перри, комкая в руках кепку. — Хорошая погода сегодня, не правда ли?
Глядя на Оуэна, Шерон удивилась тому, каким неуверенным и робким он становится, когда переступает порог их дома, хотя вот уже несколько месяцев появляется здесь ежедневно и все давно догадывались, что он ухаживает за ней.
— Добрый вечер, Оуэн, — сказала Гвинет. — Погода и вправду хороша, мое белье высохло мгновенно. — Она хитро улыбнулась. — Ты, наверное, гулял и решил заглянуть к нам на огонек?
Оуэн покраснел и в смущении вывернул кепку наизнанку.
— Шерон, — сказал он вместо ответа, — может, ты погуляешь со мной? Погода хорошая сегодня. Не беспокойтесь, миссис Рис, мы прогуляемся совсем немного, а потом я провожу ее домой, — добавил он. Он всегда добавлял это, хотя Шерон было уже двадцать пять лет и она побывала замужем.
Гвинет одобрительно кивнула. Шерон поднялась и, накинув на плечи шаль, прошла к двери.
— Нет, погоди-ка, — вмешался Эмрис. — Сколько у нас сейчас на часах? Половина девятого. Запомни, Оуэн, Шерон должна быть дома ровно в девять.
— Да-да, и ни минутой позже, — поддержал его Хьюэлл.
— И не вздумай уводить ее в горы, — строго добавил Эмрис, когда Оуэн, открыв дверь, пропустил вперед Шерон.
— Эх, а у меня как раз поломались часы, — ответил Оуэн, — и я оставил их дома, на шкафу. Что же мне делать, Эмрис Рис?
Дед и Эмрис громко расхохотались в ответ.
— Болваны, — сказал Оуэн, закрыв за собой дверь и беря Шерон за руку. — Чертовы комедианты. Нет чтобы придумать что-нибудь новенькое.
Шерон рассмеялась.
— Как ты сегодня? — спросил он ее, когда они, дойдя до конца улицы, повернули направо, чтобы подняться выше, откуда была видна почти вся долина, и река, и крыши домов. — Я шел и боялся: вдруг ты устала и не захочешь гулять?
— Нет, что ты. Ты же знаешь, я люблю гулять, — ответила она и шумно втянула в себя воздух. — После того как весь день проведешь под землей, начинаешь понимать, какое это чудо — воздух.
— А по мне, так нет лучшего запаха, чем запах твоих волос, — сказал Оуэн, на мгновение прижавшись щекой к ее голове. — Ты каждый день моешь их. Ты чистюля, и мне нравится в тебе это.
Она действительно мыла голову каждый день и, спускаясь в шахту, повязывала косынку, но косынка не могла защитить волосы от угольной пыли.
— Ты видел сегодня графа Крэйла? — спросила она. — Я слышала, он приходил на завод с мистером Барнсом. Эмрис говорит, что он настоящий англичанин.
— Ну да, белобрысый, как все они, разодетый и наодеколоненный, — сказал Оуэн. — Да и Барнс сегодня вырядился, как павлин.
Слова Оуэна развеяли у нее последние сомнения. Граф Крэйл — блондин.
— Интересно, зачем он приехал? — сказала она. — Он ведь прежде ни разу не появлялся здесь.
Оуэн пожал плечами:
— Наверное, решил поразвлечься. Посмотреть, как горбатятся его рабы.
Рука об руку поднявшись на вершину холма, они остановились, чтобы полюбоваться открывающимся отсюда видом. Солнце медленно скрывалось за холмами напротив, в его багряном свете река казалась чистой и безмятежной. Шерон старалась забыть о графе, прогнать из своего сердца ужасные предчувствия, но они не хотели отступать. Вдруг это ее последний вечер с Оуэном? Неужели им не суждено больше вместе любоваться закатом? Страх все больше овладевал ею.
— Мне кажется, — сказала она, глубоко вздохнув, — что это самое красивое место на земле. — И действительно, вид холмов всегда вызывал у нее чувства радости и покоя. Она помнила, как тосковала по ним, когда училась в школе.
Оуэн презрительно усмехнулся.
— Это место — сущий ад, — сказал он, кивнув сначала в сторону завода, а потом на черневшие вдалеке терриконы. — Мы вкалываем, как рабы, Шерон, а лоботрясы-англичане, такие, как наш граф, знай получают свои денежки. Они грабят нас и наши земли, а мы вместо того, чтобы сказать им «хватит», как попки, причитаем «на все воля Божья, на все воля Божья».
Шерон почувствовала, как от горьких слов Оуэна ее охватывает озноб и сжимается сердце.
— Оуэн, прошу тебя, не надо, — тихо попросила она. — Не будем портить вечер, ладно?
Он замолчал, обнял ее за талию и, повернув к себе, поцеловал в губы долгим и крепким поцелуем. Она обвила руками его шею. У нее с Оуэном все должно получиться. У него есть хорошая, надежная работа, есть дом — пусть небольшой, но после смерти матери он остался в нем один. Его уважают. И он хорош собой. Она нарожает ему крепких детишек, и ей больше не нужно будет работать в шахте. Да, у них все сложится. И это хорошо, но только как-то чересчур расчетливо. Ей всегда хотелось стать своей среди этих людей, но неужели сейчас она пытается словчить, чтобы устроиться в этом мире поудобнее? Ведь если говорить начистоту, то она не любит Оуэна, вернее — любит, но не той любовью, о которой всегда мечтала. Ну, в таком случае она не любила и Гуина. Может быть, той, настоящей любви и вовсе не бывает?
А может, у них с Оуэном и нет никакого будущего? Сколько пройдет времени, пока граф Крэйл что-то предпримет? День? Два? Наверное, ей следовало бы предупредить Оуэна, пока не поздно, пока у него еще есть время скрыться, уехать куда-нибудь. Но ведь он не станет прятаться. Она точно знает — он не станет. И она еще крепче обняла его.
— М-м. — Он потерся о ее шею. — Может, поднимемся в горы?
Он уже не в первый раз предлагал ей пойти с ним в горы. По традиции все влюбленные гуляли на холмах, поскольку там они могли немного побыть наедине, выбравшись из тесноты крошечных, переполненных людьми домишек и узких улочек. Постепенно маршруты этих прогулок становились все более дальними и продолжительными и заводили молодых в горы, подальше от людских глаз. Шерон ходила туда однажды с Гуином — это было за неделю до их свадьбы. Именно там она потеряла невинность, а точнее сказать, отдала ее Гуину, потому что, говоря ему «да», прекрасно понимала, на что идет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Но Шерон отказалась. Она чувствовала себя причастной к двум совершенно непохожим мирам и выбрала для себя судьбу, которая была ей и ближе и понятнее. Она никогда не смогла бы войти в круг Джона Фаулера. Никто в этом мире, включая Джошуа Барнса, не дал бы ей забыть о ее неблагородном происхождении. И, не желая дольше оставаться в доме матери, где все напоминало ей о ее отчаянном положении, она покинула его. Но работы в Пенибонте она не смогла найти.
Шерон пришла в Кембран, к деду. Она попросила у него крышу над головой, но не захотела жить за его счет и поэтому через два дня отправилась к Джошуа Барнсу наниматься на работу, и тот, гаденько усмехаясь и оглядывая ее похотливым взглядом, предложил ей работу в шахте. Самую грязную, тяжелую и низкооплачиваемую из тех, которые исполняли женщины. Она согласилась и проработала в шахте три года, пока не вышла замуж за Гуина Джонса. Он был шахтером, жил в крошечном домишке вместе с родителями и братьями. Она перебралась в его дом — так сильно было ее желание стать здесь своей.
После смерти Гуина — его с двумя товарищами засыпало в шахте — Шерон, к тому времени беременная, опять вышла на работу. Ее сын родился восьмимесячным и умер, не прожив и дня. Шерон снова перебралась в дом деда и продолжала работать в шахте, хотя дед почти выхлопотал для нее местечко на заводе.
Стук в дверь заставил ее вздрогнуть.
— Добрый вечер, миссис Рис. Добрый вечер, Хьюэлл, Эмрис. Привет, Шерон. — В дверях стоял Оуэн Перри, комкая в руках кепку. — Хорошая погода сегодня, не правда ли?
Глядя на Оуэна, Шерон удивилась тому, каким неуверенным и робким он становится, когда переступает порог их дома, хотя вот уже несколько месяцев появляется здесь ежедневно и все давно догадывались, что он ухаживает за ней.
— Добрый вечер, Оуэн, — сказала Гвинет. — Погода и вправду хороша, мое белье высохло мгновенно. — Она хитро улыбнулась. — Ты, наверное, гулял и решил заглянуть к нам на огонек?
Оуэн покраснел и в смущении вывернул кепку наизнанку.
— Шерон, — сказал он вместо ответа, — может, ты погуляешь со мной? Погода хорошая сегодня. Не беспокойтесь, миссис Рис, мы прогуляемся совсем немного, а потом я провожу ее домой, — добавил он. Он всегда добавлял это, хотя Шерон было уже двадцать пять лет и она побывала замужем.
Гвинет одобрительно кивнула. Шерон поднялась и, накинув на плечи шаль, прошла к двери.
— Нет, погоди-ка, — вмешался Эмрис. — Сколько у нас сейчас на часах? Половина девятого. Запомни, Оуэн, Шерон должна быть дома ровно в девять.
— Да-да, и ни минутой позже, — поддержал его Хьюэлл.
— И не вздумай уводить ее в горы, — строго добавил Эмрис, когда Оуэн, открыв дверь, пропустил вперед Шерон.
— Эх, а у меня как раз поломались часы, — ответил Оуэн, — и я оставил их дома, на шкафу. Что же мне делать, Эмрис Рис?
Дед и Эмрис громко расхохотались в ответ.
— Болваны, — сказал Оуэн, закрыв за собой дверь и беря Шерон за руку. — Чертовы комедианты. Нет чтобы придумать что-нибудь новенькое.
Шерон рассмеялась.
— Как ты сегодня? — спросил он ее, когда они, дойдя до конца улицы, повернули направо, чтобы подняться выше, откуда была видна почти вся долина, и река, и крыши домов. — Я шел и боялся: вдруг ты устала и не захочешь гулять?
— Нет, что ты. Ты же знаешь, я люблю гулять, — ответила она и шумно втянула в себя воздух. — После того как весь день проведешь под землей, начинаешь понимать, какое это чудо — воздух.
— А по мне, так нет лучшего запаха, чем запах твоих волос, — сказал Оуэн, на мгновение прижавшись щекой к ее голове. — Ты каждый день моешь их. Ты чистюля, и мне нравится в тебе это.
Она действительно мыла голову каждый день и, спускаясь в шахту, повязывала косынку, но косынка не могла защитить волосы от угольной пыли.
— Ты видел сегодня графа Крэйла? — спросила она. — Я слышала, он приходил на завод с мистером Барнсом. Эмрис говорит, что он настоящий англичанин.
— Ну да, белобрысый, как все они, разодетый и наодеколоненный, — сказал Оуэн. — Да и Барнс сегодня вырядился, как павлин.
Слова Оуэна развеяли у нее последние сомнения. Граф Крэйл — блондин.
— Интересно, зачем он приехал? — сказала она. — Он ведь прежде ни разу не появлялся здесь.
Оуэн пожал плечами:
— Наверное, решил поразвлечься. Посмотреть, как горбатятся его рабы.
Рука об руку поднявшись на вершину холма, они остановились, чтобы полюбоваться открывающимся отсюда видом. Солнце медленно скрывалось за холмами напротив, в его багряном свете река казалась чистой и безмятежной. Шерон старалась забыть о графе, прогнать из своего сердца ужасные предчувствия, но они не хотели отступать. Вдруг это ее последний вечер с Оуэном? Неужели им не суждено больше вместе любоваться закатом? Страх все больше овладевал ею.
— Мне кажется, — сказала она, глубоко вздохнув, — что это самое красивое место на земле. — И действительно, вид холмов всегда вызывал у нее чувства радости и покоя. Она помнила, как тосковала по ним, когда училась в школе.
Оуэн презрительно усмехнулся.
— Это место — сущий ад, — сказал он, кивнув сначала в сторону завода, а потом на черневшие вдалеке терриконы. — Мы вкалываем, как рабы, Шерон, а лоботрясы-англичане, такие, как наш граф, знай получают свои денежки. Они грабят нас и наши земли, а мы вместо того, чтобы сказать им «хватит», как попки, причитаем «на все воля Божья, на все воля Божья».
Шерон почувствовала, как от горьких слов Оуэна ее охватывает озноб и сжимается сердце.
— Оуэн, прошу тебя, не надо, — тихо попросила она. — Не будем портить вечер, ладно?
Он замолчал, обнял ее за талию и, повернув к себе, поцеловал в губы долгим и крепким поцелуем. Она обвила руками его шею. У нее с Оуэном все должно получиться. У него есть хорошая, надежная работа, есть дом — пусть небольшой, но после смерти матери он остался в нем один. Его уважают. И он хорош собой. Она нарожает ему крепких детишек, и ей больше не нужно будет работать в шахте. Да, у них все сложится. И это хорошо, но только как-то чересчур расчетливо. Ей всегда хотелось стать своей среди этих людей, но неужели сейчас она пытается словчить, чтобы устроиться в этом мире поудобнее? Ведь если говорить начистоту, то она не любит Оуэна, вернее — любит, но не той любовью, о которой всегда мечтала. Ну, в таком случае она не любила и Гуина. Может быть, той, настоящей любви и вовсе не бывает?
А может, у них с Оуэном и нет никакого будущего? Сколько пройдет времени, пока граф Крэйл что-то предпримет? День? Два? Наверное, ей следовало бы предупредить Оуэна, пока не поздно, пока у него еще есть время скрыться, уехать куда-нибудь. Но ведь он не станет прятаться. Она точно знает — он не станет. И она еще крепче обняла его.
— М-м. — Он потерся о ее шею. — Может, поднимемся в горы?
Он уже не в первый раз предлагал ей пойти с ним в горы. По традиции все влюбленные гуляли на холмах, поскольку там они могли немного побыть наедине, выбравшись из тесноты крошечных, переполненных людьми домишек и узких улочек. Постепенно маршруты этих прогулок становились все более дальними и продолжительными и заводили молодых в горы, подальше от людских глаз. Шерон ходила туда однажды с Гуином — это было за неделю до их свадьбы. Именно там она потеряла невинность, а точнее сказать, отдала ее Гуину, потому что, говоря ему «да», прекрасно понимала, на что идет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99