Алекс оторвался от ее губ, только когда почувствовал, что ее тело оживает, согретое его страстью. И тут же вновь прильнул к ним в еще более глубоком поцелуе. Только сейчас он понял, как мучительны были для него эти последние три дня. Так дальше жить нельзя.
Невозможно жить, каждый день видя ее рядом, целуя и обнимая ее, и знать, что она не принадлежит тебе.
«Я не могу жить без нее», — думал Алекс. И это не просто увлечение, это даже не страсть. Он любит ее, она нужна ему как воздух.
Он не в состоянии жить без нее. Но она никогда не станет его любовницей. Значит, остается только одно…
Но это невозможно. Он граф Крэйл. А она незаконнорожденная дочь баронета и женщины из шахтерской семьи.
Это невозможно.
Но и жить без нее он не может.
— Я должна возвратиться в детскую, — сказала Шерон.
— Я пошлю сказать, что ты задержишься, — ответил Алекс. — Идем ко мне, Шерон. Согреем друг друга любовью.
Она решительно помотала головой:
— Нет, это будет пошло.
Да, пожалуй, она права. Черт возьми, она права! Алекс еще раз поцеловал ее и разомкнул объятия.
— Прости, — сказал он. — Я не хотел обидеть тебя.
— Спасибо за обед, — сказала она. И ушла.
Да, думал Алекс, подходя к окну и окидывая невидящим взглядом парк, он не может жить без нее. Но и то, что он предлагал ей, — тоже не выход. Она совершенно права. Любовь украдкой, тайные свидания, месяц за месяцем, год за годом, будут становиться все более пошлыми, все более грязными. Не важно, где они будут предаваться любви — в горах или в замке, под одной крышей с Верити. Той ночью в горах их любовь не была грязной, потому что вспыхнула нежданно. Это было прекрасно, но этого нельзя повторить.
Что же ей все-таки известно? Он вновь мысленно вернулся к тайне, занимавшей его все утро. Чего она так боится? Алекс уже проклинал себя за обещание, которое она вытянула из него, — за обещание не вмешиваться, если «бешеные быки» вновь придут через несколько дней и будут карать его людей.
Ангхарад вытирала пыль и проливала горькие слезы. Когда Джошуа Барнс вернулся домой, ее лицо было красным и распухшим.
— Ну, что еще стряслось? — Он нахмурился; ее жалкий вид портил его более чем праздничное настроение.
— «Бешеные быки» хотят наказать Шерон Джонс, — едва выговорила она сквозь рыдания, — и в этом виновата я.
— Как это? — спросил Барнс, стаскивая с ног ботинки. — Что за чепуху ты мелешь?
— Кто-то распустил слух, что это она рассказала графу о собрании, — сказала Ангхарад. — Но ведь это вы ему рассказали, мистер Барнс, а вам рассказала я. Если бы я ничего не сказала вам, то и граф бы ничего не узнал и никто не подумал бы на Шерон.
— Если люди верят дурацким слухам, — ответил Барнс, — то это не твоя вина, Ангхарад. Ты же знаешь, если «бешеным» что-то втемяшится в голову, то их уже не остановишь. Шерон Джонс, конечно, не повезло, но чему быть, того не миновать. И потом, она еще может избежать порки. Я слышал, что ей поставили условие — не ходить на работу в замок.
Ангхарад тут же зарыдала с новой силой.
— Но в том-то и дело, что она утром пришла на работу, — едва выговорила она. — Я видела, как она прошла по дорожке.
Барнс едва сдержался, чтобы не расплыться в счастливой улыбке. Он тоже видел ее, когда она шла мимо завода в сторону замка.
— Шерон — моя подруга, — сказала Ангхарад. — Наверное, я должна вам кое-что сказать, мистер Барнс. Я собираюсь пойти и рассказать все Оуэну Перри. Может быть, он сможет остановить их.
Джошуа Барнс смотрел на нее как громом пораженный.
— Рассказать Перри? — повторил он. — О чем, Ангхарад? Ты собираешься рассказать ему, что доносчица не Шерон Джонс, а ты? Ты хочешь, чтобы в следующий раз «бешеные» пришли к тебе? Ты хочешь, чтобы тебя утащили в горы, сорвали с тебя платье и исполосовали всю спину? Ты бы хоть немного думала своей головой!
Ангхарад жалобно всхлипнула.
— Слушай, что я тебе скажу. — Барнс приблизился к ней и, едва сдерживая отвращение от вида ее красного, опухшего лица, приобнял за плечи. — Если Шерон Джонс решила, несмотря ни на что, ходить на работу, она сама нарывается на беду. Она упрямая и бестолковая баба. И в этом нет твоей вины, Ангхарад. Поняла? А теперь быстро вытри глаза и отправляйся наверх. И чтобы я больше не слышал ни о каких разговорах с Перри! Я не хочу, чтобы твоя спина была в шрамах от плетей «бешеных». Я переговорю с Крэйлом — может, ему удастся убедить Шерон Джонс несколько дней посидеть дома.
— Вы сделаете это, мистер Барнс? Правда? — с надеждой спросила Ангхарад, вытирая лицо рукой, в которой была зажата тряпка. — Вы так добры…
Любовные утехи требовали слишком большого напряжения и были достаточно тупым занятием, чтобы отвлекаться во время него на серьезные мысли. Но сегодня мстительная радость удвоила его страсть и удовольствие от сексуальных упражнений. Раньше он частенько представлял себе, что женское тело, распластавшееся под ним, принадлежит Шерон Джонс, и это возбуждало его, но сегодня ему не требовалось прибегать к этой уловке.
Его план удался. Он даже мечтать не мог, что «бешеные быки» возьмутся за Шерон Джонс. Или что упрямая девка окажется настолько бестолковой.
Она продолжает ходить на работу. И если Крэйл не узнает и не вмешается, то Шерон Джонс получит свое.
Ох как отхлещут они ее в горах! А может, и не только отхлещут. Кто знает, что надумают сделать «бешеные» с женщиной, когда озвереют от вида ее крови?
Вот тогда он посмотрит, сможет ли она и дальше задирать свой нос и смотреть на него, как на червяка, ползающего у ее ног! Изможденный и запыхавшийся, Барнс удовлетворенно хмыкнул и рухнул на мягкое тело Ангхарад.
Вот тогда он посмотрит…
— Ох, мистер Барнс, — произнесла Ангхарад плачущим голосом. — Вы такой добрый… Вы правда поговорите с графом?
— Я ж сказал, поговорю, — ответил он, тяжело переваливаясь с тела женщины на кровать. Понадобится никак не меньше недели, чтобы зажили раны на спине Шерон Джонс. А шрамы она унесет с собой в могилу. Ни о какой свадьбе через неделю не может быть и речи. Он расплылся в довольной улыбке. — Хорошая ты женщина, Ангхарад. Погоди, не одевайся пока. Я, может быть, опять захочу тебя.
Глава 19
«Зря я сегодня пришла на репетицию», — устало думала Шерон, стоя на церковном крыльце после занятий и глядя в густую пелену мелкого дождя. Многие, как и она, не торопились отправляться по домам и толпились на крыльце. И хотя на довольно небольшом крыльце было достаточно тесно, вокруг нее образовалась пустота. Словно она была прокаженной — или невидимкой. Весь вечер люди старались не замечать ее. Даже женщины, сидевшие во время репетиции рядом с ней, ни разу не взглянули на нее, увлеченные беседой друг с другом в короткие минуты передышек.
Все это было до омерзения знакомо Шерон. Отверженная.
Пусть по отношению к ней люди и не выказывали открытой враждебности, но в их поведении чувствовалась неловкость. Да и в самом деле, кто осмелится разговаривать с человеком, который этой ночью получил предупреждение от «бешеных быков»? Для этого нужно было бы притвориться, что не знаешь о предупреждении. Но разве можно не знать того, о чем знают все — или по крайней мере должны знать? Шерон понимала: люди уже знают, что она вопреки предупреждению «бешеных» ходила сегодня на работу, и не представляют, как говорить с человеком, которого через две ночи ждет порка в горах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Невозможно жить, каждый день видя ее рядом, целуя и обнимая ее, и знать, что она не принадлежит тебе.
«Я не могу жить без нее», — думал Алекс. И это не просто увлечение, это даже не страсть. Он любит ее, она нужна ему как воздух.
Он не в состоянии жить без нее. Но она никогда не станет его любовницей. Значит, остается только одно…
Но это невозможно. Он граф Крэйл. А она незаконнорожденная дочь баронета и женщины из шахтерской семьи.
Это невозможно.
Но и жить без нее он не может.
— Я должна возвратиться в детскую, — сказала Шерон.
— Я пошлю сказать, что ты задержишься, — ответил Алекс. — Идем ко мне, Шерон. Согреем друг друга любовью.
Она решительно помотала головой:
— Нет, это будет пошло.
Да, пожалуй, она права. Черт возьми, она права! Алекс еще раз поцеловал ее и разомкнул объятия.
— Прости, — сказал он. — Я не хотел обидеть тебя.
— Спасибо за обед, — сказала она. И ушла.
Да, думал Алекс, подходя к окну и окидывая невидящим взглядом парк, он не может жить без нее. Но и то, что он предлагал ей, — тоже не выход. Она совершенно права. Любовь украдкой, тайные свидания, месяц за месяцем, год за годом, будут становиться все более пошлыми, все более грязными. Не важно, где они будут предаваться любви — в горах или в замке, под одной крышей с Верити. Той ночью в горах их любовь не была грязной, потому что вспыхнула нежданно. Это было прекрасно, но этого нельзя повторить.
Что же ей все-таки известно? Он вновь мысленно вернулся к тайне, занимавшей его все утро. Чего она так боится? Алекс уже проклинал себя за обещание, которое она вытянула из него, — за обещание не вмешиваться, если «бешеные быки» вновь придут через несколько дней и будут карать его людей.
Ангхарад вытирала пыль и проливала горькие слезы. Когда Джошуа Барнс вернулся домой, ее лицо было красным и распухшим.
— Ну, что еще стряслось? — Он нахмурился; ее жалкий вид портил его более чем праздничное настроение.
— «Бешеные быки» хотят наказать Шерон Джонс, — едва выговорила она сквозь рыдания, — и в этом виновата я.
— Как это? — спросил Барнс, стаскивая с ног ботинки. — Что за чепуху ты мелешь?
— Кто-то распустил слух, что это она рассказала графу о собрании, — сказала Ангхарад. — Но ведь это вы ему рассказали, мистер Барнс, а вам рассказала я. Если бы я ничего не сказала вам, то и граф бы ничего не узнал и никто не подумал бы на Шерон.
— Если люди верят дурацким слухам, — ответил Барнс, — то это не твоя вина, Ангхарад. Ты же знаешь, если «бешеным» что-то втемяшится в голову, то их уже не остановишь. Шерон Джонс, конечно, не повезло, но чему быть, того не миновать. И потом, она еще может избежать порки. Я слышал, что ей поставили условие — не ходить на работу в замок.
Ангхарад тут же зарыдала с новой силой.
— Но в том-то и дело, что она утром пришла на работу, — едва выговорила она. — Я видела, как она прошла по дорожке.
Барнс едва сдержался, чтобы не расплыться в счастливой улыбке. Он тоже видел ее, когда она шла мимо завода в сторону замка.
— Шерон — моя подруга, — сказала Ангхарад. — Наверное, я должна вам кое-что сказать, мистер Барнс. Я собираюсь пойти и рассказать все Оуэну Перри. Может быть, он сможет остановить их.
Джошуа Барнс смотрел на нее как громом пораженный.
— Рассказать Перри? — повторил он. — О чем, Ангхарад? Ты собираешься рассказать ему, что доносчица не Шерон Джонс, а ты? Ты хочешь, чтобы в следующий раз «бешеные» пришли к тебе? Ты хочешь, чтобы тебя утащили в горы, сорвали с тебя платье и исполосовали всю спину? Ты бы хоть немного думала своей головой!
Ангхарад жалобно всхлипнула.
— Слушай, что я тебе скажу. — Барнс приблизился к ней и, едва сдерживая отвращение от вида ее красного, опухшего лица, приобнял за плечи. — Если Шерон Джонс решила, несмотря ни на что, ходить на работу, она сама нарывается на беду. Она упрямая и бестолковая баба. И в этом нет твоей вины, Ангхарад. Поняла? А теперь быстро вытри глаза и отправляйся наверх. И чтобы я больше не слышал ни о каких разговорах с Перри! Я не хочу, чтобы твоя спина была в шрамах от плетей «бешеных». Я переговорю с Крэйлом — может, ему удастся убедить Шерон Джонс несколько дней посидеть дома.
— Вы сделаете это, мистер Барнс? Правда? — с надеждой спросила Ангхарад, вытирая лицо рукой, в которой была зажата тряпка. — Вы так добры…
Любовные утехи требовали слишком большого напряжения и были достаточно тупым занятием, чтобы отвлекаться во время него на серьезные мысли. Но сегодня мстительная радость удвоила его страсть и удовольствие от сексуальных упражнений. Раньше он частенько представлял себе, что женское тело, распластавшееся под ним, принадлежит Шерон Джонс, и это возбуждало его, но сегодня ему не требовалось прибегать к этой уловке.
Его план удался. Он даже мечтать не мог, что «бешеные быки» возьмутся за Шерон Джонс. Или что упрямая девка окажется настолько бестолковой.
Она продолжает ходить на работу. И если Крэйл не узнает и не вмешается, то Шерон Джонс получит свое.
Ох как отхлещут они ее в горах! А может, и не только отхлещут. Кто знает, что надумают сделать «бешеные» с женщиной, когда озвереют от вида ее крови?
Вот тогда он посмотрит, сможет ли она и дальше задирать свой нос и смотреть на него, как на червяка, ползающего у ее ног! Изможденный и запыхавшийся, Барнс удовлетворенно хмыкнул и рухнул на мягкое тело Ангхарад.
Вот тогда он посмотрит…
— Ох, мистер Барнс, — произнесла Ангхарад плачущим голосом. — Вы такой добрый… Вы правда поговорите с графом?
— Я ж сказал, поговорю, — ответил он, тяжело переваливаясь с тела женщины на кровать. Понадобится никак не меньше недели, чтобы зажили раны на спине Шерон Джонс. А шрамы она унесет с собой в могилу. Ни о какой свадьбе через неделю не может быть и речи. Он расплылся в довольной улыбке. — Хорошая ты женщина, Ангхарад. Погоди, не одевайся пока. Я, может быть, опять захочу тебя.
Глава 19
«Зря я сегодня пришла на репетицию», — устало думала Шерон, стоя на церковном крыльце после занятий и глядя в густую пелену мелкого дождя. Многие, как и она, не торопились отправляться по домам и толпились на крыльце. И хотя на довольно небольшом крыльце было достаточно тесно, вокруг нее образовалась пустота. Словно она была прокаженной — или невидимкой. Весь вечер люди старались не замечать ее. Даже женщины, сидевшие во время репетиции рядом с ней, ни разу не взглянули на нее, увлеченные беседой друг с другом в короткие минуты передышек.
Все это было до омерзения знакомо Шерон. Отверженная.
Пусть по отношению к ней люди и не выказывали открытой враждебности, но в их поведении чувствовалась неловкость. Да и в самом деле, кто осмелится разговаривать с человеком, который этой ночью получил предупреждение от «бешеных быков»? Для этого нужно было бы притвориться, что не знаешь о предупреждении. Но разве можно не знать того, о чем знают все — или по крайней мере должны знать? Шерон понимала: люди уже знают, что она вопреки предупреждению «бешеных» ходила сегодня на работу, и не представляют, как говорить с человеком, которого через две ночи ждет порка в горах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99