— Правда? — спросил он. — Значит, ты пойдешь со мной в церковь, Ангхарад?
— Да, — ответила она. — Если ты сможешь простить меня. Он поднялся и протянул к ней руки.
— Иди ко мне, я поцелую тебя, — сказал он улыбаясь. — Правда, не знаю, смогу ли я так поцеловать, чтобы не поранить твою бедную губу.
— Я не обижусь, даже если будет больно, — прошептала Ангхарад, кинувшись в его объятия. — Я не обижусь, Эмрис. Ах, Эмрис! Прости меня. Мне так стыдно…
— Тс-с, — сказал он. — Хватит болтать. И хватит думать про то, что было. Давай поцелуем друг друга и забудем дурное.
И он целовал ее снова и снова, пока они действительно не забыли обо всем.
За эту неделю Шерон получила от отца три письма, и каждый раз он сообщал, что пока не получил известий от Краузеров из Кармартэншира, и приглашал ее переехать в дом матери. Итак, ей предстоит некоторое время пожить в знакомом доме. Может быть даже, она проживет там до самого Рождества. Завтра отец должен приехать за ней. Ее вещи уже упакованы — да и не так уж много у нее вещей, — и она уже попрощалась почти со всеми. Остается только дождаться отца и попрощаться с дедушкой, бабушкой и Эмрисом.
Прощаться было так трудно, что не передать словами. Хью, когда настал его черед сказать «прощай», так стиснул ее в своих объятиях, что у нее захрустели кости. Даже отец Ллевелин, и тот растрогался до слез и долго тряс ее руку.
Хорошо, что Ангхарад наконец нашла свое счастье, хотя ей и пришлось напоследок стерпеть жестокие побои Джошуа Барнса. Но теперь у нее все хорошо. Ей предложили работу в Гленридском замке, но она нашла еще лучшую. Еще до Рождества они с Эмрисом сыграют свадьбу. Йестин работает в замке секретарем у Александра. Она никогда еще не видела его таким счастливым. И это счастье не просто восторженной юной души, а человека, знающего, что начинают осуществляться самые заветные его мечты, — он весь лучился счастьем.
И все это благодаря Александру.
Шерон ничего не могла поделать с собой: о чем бы она ни подумала, ее мысли всякий раз возвращались к нему.
Вчера вечером прошло назначенное им собрание. Класс воскресной школы оказался слишком маленьким, чтобы вместить всех пришедших, и собрание пришлось перенести в церковь. Эмрис рассказывал, что все порывались говорить. И было о чем: через месяц должна открыться школа; к весне, когда отпустят морозы, начнутся работы по устройству водопровода и канализации; будет установлен допустимый минимум заработной платы для рабочих и шахтеров, в городке появится общественная библиотека. Список можно было продолжать и продолжать.
Они обсуждали все то, о чем она говорила ему. Он как-то раз спрашивал ее, что она сделала бы на его месте, и она тогда сказала ему про школу, про водопровод и про все остальное, вспоминала Шерон. Он снова сделал ей подарок.
Но она не должна была думать об Александре. Не сейчас. Сейчас она все так же на волосок от того, чтобы сорваться и броситься к нему, чтобы еще раз попрощаться с ним.
Она не видела его со дня похорон Оуэна.
Ей остается сказать только одно последнее «прости». И она сделает это прямо сейчас, пока сумерки не спустились на землю. Она должна попрощаться с Кембраном.
Она пошла вдоль нижних холмов, избрав тот путь, которым они часто ходили с Оуэном. Она шла и вспоминала те вечерние прогулки. Иногда она останавливалась и смотрела вниз на поселок, не обращая внимания на ноябрьский ветер, трепавший полы ее пальто, запутывавший ее распущенные волосы.
За голыми деревьями был виден Гленридский замок. Внизу из заводских труб валил дым, его растрепанные серые клочья мотались по округе, заволакивая серым туманом дома поселка. Улицы бежали вдоль реки и словно пытались взобраться на нижние террасы холмов, волоча за собой домики. И река, которая казалась такой чистой отсюда. Церковь. Мост через реку, и кладбище на другом берегу.
И люди, живущие в этом поселке. Ее семья, семья Гуина, соседи, партнеры по хору, Глэнис Ричардс, аккомпанировавшая ей на арфе, Ангхарад, друзья с шахты, отец Ллевелин, Верити, Александр.
Шерон резко повернулась и пошла вверх, в сторону гор, прочь от боли. Но боль не оставляла ее. Ох, как нелегко прощаться, даже если прощаешься с чем-то неодушевленным, вроде долины и холмов, реки и поселка. Ох, как нелегко прощаться!
Она никогда не могла почувствовать себя своей в этих местах и среди этих людей. Ее детство прошло не здесь, она незаконнорожденная и наполовину англичанка, ее воспитание и образование всегда отличали ее от других жителей поселка, и она никогда не могла в полной мере ощутить себя частицей Кембрана. Она пыталась стать такой, как они, — пошла на шахту и работала на самой грязной и тяжелой работе. Вышла замуж за Гуина, простого шахтерского парня. Ходила в церковь и пела в хоре. Преподавала в воскресной школе. Собиралась выйти замуж за Оуэна. Однако все ее старания были напрасны. Порой, в минуты отчаяния, ей казалось, что все равно она никогда не сможет почувствовать себя частицей Кембрана, одной из этих людей.
Как же она была не права! Она поняла это сейчас, когда ей нужно уезжать отсюда, когда вышла сказать этим местам свое последнее «прости». Она часть всего этого.
Шерон остановилась у знакомой скалы, недалеко от лощины, в которой мужчины обычно собирались по ночам. Она провела ладонью по холодному камню, закрыла глаза, прижалась к нему лбом. Александр. Он прижал ее спиной к камню и допытывался, кто эти люди. Она тогда испугалась, что он изнасилует ее, и пригрозила ему, что закричит. И он тогда поцеловал ее. Белокурый, прекрасный незнакомец-англичанин.
Она пошла дальше в сторону лощины и остановилась у валуна, за которым пряталась дважды, подглядывая за мужчинами. Лощина казалась тихой и заброшенной. И поселок внизу был тихим и спокойным.
Ее поселок. Ее долина. Ее люди.
Быть своей, быть одной из этих людей вовсе не означает быть такой, как все, вдруг подумала Шерон. Быть частицей их — значит принимать их и быть принятой ими, любить их и быть любимой. Она вспомнила, как тормошили и целовали ее люди в день ее триумфа на айстедводе и как потом мужчины несли ее на руках. Та победа не была ее личной победой, это была их общая победа. Победа Кембрана.
Да, она отличается от них. И так будет всегда. Но люди тем не менее любят ее, любят такую, какая она есть, а может быть, даже именно за то, что она такая. Впрочем, сейчас это не имеет уже никакого значения. Она попрощалась с ними и с этой долиной, в которой когда-то жила ее мать и в которой живет сейчас ее народ.
Она отвернулась и, не оглядываясь, побежала прочь, наверх, еще не зная, куда бежит. Она поняла это, только когда оказалась там.
Вот она, финальная точка прощания. Она стояла на том самом месте, где впервые отдалась Александру. Она присела на пожухлую траву. Последнее время не было дождей, и земля была сухой.
Она сидела, обхватив колени, задумчиво глядя вниз, в долину. Вот и все. Завтра она начнет все сначала. Она не знает, что ждет ее впереди. Никто не может этого знать. Да сегодня это и не важно. Сегодня она прощается. Прощается с Кембраном. С его людьми. С Александром.
Александр.
Она прижалась лбом к коленям, закрыла глаза и застыла, позволяя себе вспомнить все с самого начала.
Собрание прошло хорошо. Алекс даже не ожидал, что придет столько людей, что они будут так активны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99