У обоих астронавтов был такой же изумленный взгляд, как и у командира.
– Великолепно, – прошептал кто-то. Это мог быть и Борман, и Лоувелл и Андерс.
– Изумительно, – ответил кто-то.
Под ними скользила изрезанная и изломанная панорама, которую уже видели автоматические зонды, но человеческие глаза – никогда. Во все стороны раскинулось бесконечное, восхитительно-уродливое пространство сотен, нет – тысяч, нет – десятков тысяч кратеров, впадин и выемок, которым было сотни, нет – тысячи, нет – миллионы тысяч лет. Там были кратеры за кратерами, кратеры на кратерах и кратеры, уничтожившие другие кратеры. Были кратеры размером с футбольное поле, кратеры размером с большой остров, кратеры размером с небольшое государство.
Многие древние впадины были занесены в каталоги и получили имена, присвоенные им астрономами, впервые анализировавшими снимки, полученные с автоматических зондов. И после месяцев тщательного изучения, они стали хорошо знакомы астронавтам, как очертания земных объектов. Тут были кратеры Дедала и Икара, Королева и Гагарина, Пастера, Эйнштейна и Циолковского. Повсюду были разбросаны десятки других кратеров, никогда прежде не виденных ни человеком, ни автоматическим зондом. Очарованные астронавты не могли вместить все это в себя, их лица застыли напротив пяти узких иллюминаторов, и в этот момент они забыли о полетном плане экспедиции и о сотнях людей в Хьюстоне, ожидающих услышать их голоса.
Из-за перемещающегося горизонта появилось что-то тонкое. Оно было нежно-белое, нежно-голубое, нежно-коричневое, и оно, казалось, вырастало прямо из-под скучной местности. Трое астронавтов, конечно, знали, что они наблюдают, но Борман все равно назвал это.
– Восход Земли, – тихо произнес командир.
– Хватай камеру, – быстро сказал Лоувелл Андерсу.
– Ты уверен? – спросил его Андерс, фотограф и картограф экспедиции, – Не стоит ли нам подождать времени, отведенного для этого полетным планом?
Лоувелл пристально поглядел на мерцающую планету, выплывающую из-за покрытой шрамами и выбоинами Луны, затем посмотрел на своего новичка.
– Возьми камеру, – повторил он.
В Сочельник американцы проснулись с мыслью, что их трое соотечественников были на орбите вокруг Луны. Возле домов Бормана, Лоувелла и Андерса в Хьюстоне репортеры заполонили тротуары и вытоптали газоны, как еще не было с полетов «Меркурия». Некоторая информация распространялась о выходных планах их жен и детей, тем не менее, они намеревались посетить рождественскую службу.
Рано утром следующего дня, в Рождество, семьи испытали небольшое волнение, когда перед домом Лоувелла остановился Роллс-Ройс из департамента Ньюмана Маркуса. Офицер внешних связей «НАСА» встретил автомобиль, перекинулся несколькими фразами с водителем, а затем, к удивлению и возмущению репортеров, толпящихся неподалеку от дома, указал ему на дверь дома, где водитель и вручил большую коробку Мэрилин Лоувелл. Коробка была обернута в подарочную голубую королевскую фольгу и украшена двумя пластиковыми шарами, один – голубого цвета, другой – дымчато-мутного лунного цвета. Вокруг лунного шара вращался маленький пластиковый космический корабль. Мэрилин развернула фольгу, и показалась украшенная звездами ткань. Под ней был норковый жакет и подарочная открытка с надписью: «Веселого Рождества и любви, от твоего мужчины с Луны».
Остаток утра Мэрилин Лоувелл провела в домашних заботах, одетая в пижаму и норковый жакет. Когда позже она вышла с детьми на рождественскую службу, Мэрилин переоделась в соответствующее платье для церкви, но жакет не сняла. Как только она вышла из дома и ступила в пыл хьюстонских страстей, репортеры, стоявшие снаружи, рассмотрели, что же ей привез человек в Роллс-Ройсе.
Но в Сочельник внимание прессы было сосредоточено за четверть миллиона миль отсюда, где накручивал круги вокруг Луны по аккуратной 60-мильной орбите тот астронавт, который за несколько недель до этого купил норковый жакет и договорился о доставке. Рабочее задание для экипажа во время планировавшихся десяти оборотов включало фотографирование Земли и Луны, измерения лунного гравитационного поля, нанесение на карту потенциальных посадочных площадок и топографии окружающей местности.
Среди деталей поверхности, которые предстояло обозреть членам экипажа, были так называемые опорные точки, характерные лунные объекты, которые члены будущих экспедиций могли использовать перед посадкой. Осматривая Море Спокойствия, древнее море застывшей лавы, выбранное в качестве первой пилотируемой посадки, Борман, Лоувелл и Андерс заметили извилистый скалистый массив, расположенный к юго-западу от кратера Сецци. Общие очертания массива уже были нанесены на карты земными астрономами, но отдельные вершины были слишком маленькими для телескопов. Подобные точные детали поверхности понадобятся экипажам для навигации при посадке с лунной орбиты. На краю зубчатого массива, примыкающего к Морю Спокойствия, Лоувелл обнаружил странную трехгранную гору, которая была, конечно, слишком мала, чтобы на нее никто никогда не обратил внимания, но была достаточно отчетлива, чтобы будущие экспедиции ее легко распознали.
– Ты видел эту вершину раньше? – спросил Лоувелл у Бормана, указывая на маленькую гору.
– Нет, я не помню.
– А ты? – спросил он у Андерса, повелителя всей топографии.
– Нет, – сказал Андерс, – я бы запомнил такое.
– Тогда это я ее открыл, – сказал с улыбкой Лоувелл, – Я собираюсь дать ей название. Как вам, ребята, «гора Мэрилин»?
Для руководства «НАСА» взаимодействие с прессой являлось не менее важным делом, чем научные задачи экспедиции «Аполлон-8». Агентство запланировало две телевизионные трансляции с лунной орбиты, одну – рано утром в Сочельник, а вторую – вечернее шоу в прайм-тайм. Утренняя передача собрала впечатляющую аудиторию, но так как страна была занята рождественскими приготовлениями, она не побила рекорды по числу зрителей. Вечерняя трансляция, нацеленная на сто миллионов семей, была совсем другим делом. Шоу транслировали сразу три телекомпании, имея в виду, что большинство зрителей или собирается смотреть эту программу, или не будет смотреть ничего вообще. Передача началась в 9:30, и нация, как и большая часть остального мира, оставила свои дела, чтобы устроиться у телевизора.
– Привет с Луны, Хьюстон, – сказал Джим Лоувелл, обращаясь к «НАСА» и, косвенно, ко всему миру. Черно-белое изображение, которое появилось на экранах телевизоров, как только он начал говорить, было покрыто эфирным «снегом». Под ним – плавная линия, изгибающаяся к низу и исчезающая за краем экрана.
– То, что вы сейчас видите, – сказал Андерс, как только он установил камеру и остановил свое невесомое тело напротив переборки, – это вид Земли над лунным горизонтом. Мы некоторое время проследим за ней, а потом развернемся и покажем вам вид бесконечной темной равнины.
– Последние шестнадцать часов мы обращаемся по орбите на высоте шестидесяти миль, – сказал Борман, пока Андерс направлял объектив вниз на поверхность Луны, – выполняя эксперименты, фотографируя и периодически включая двигатель для маневрирования. Часы спустя Луна стала совсем другой для каждого из нас. Мои собственные впечатления:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
– Великолепно, – прошептал кто-то. Это мог быть и Борман, и Лоувелл и Андерс.
– Изумительно, – ответил кто-то.
Под ними скользила изрезанная и изломанная панорама, которую уже видели автоматические зонды, но человеческие глаза – никогда. Во все стороны раскинулось бесконечное, восхитительно-уродливое пространство сотен, нет – тысяч, нет – десятков тысяч кратеров, впадин и выемок, которым было сотни, нет – тысячи, нет – миллионы тысяч лет. Там были кратеры за кратерами, кратеры на кратерах и кратеры, уничтожившие другие кратеры. Были кратеры размером с футбольное поле, кратеры размером с большой остров, кратеры размером с небольшое государство.
Многие древние впадины были занесены в каталоги и получили имена, присвоенные им астрономами, впервые анализировавшими снимки, полученные с автоматических зондов. И после месяцев тщательного изучения, они стали хорошо знакомы астронавтам, как очертания земных объектов. Тут были кратеры Дедала и Икара, Королева и Гагарина, Пастера, Эйнштейна и Циолковского. Повсюду были разбросаны десятки других кратеров, никогда прежде не виденных ни человеком, ни автоматическим зондом. Очарованные астронавты не могли вместить все это в себя, их лица застыли напротив пяти узких иллюминаторов, и в этот момент они забыли о полетном плане экспедиции и о сотнях людей в Хьюстоне, ожидающих услышать их голоса.
Из-за перемещающегося горизонта появилось что-то тонкое. Оно было нежно-белое, нежно-голубое, нежно-коричневое, и оно, казалось, вырастало прямо из-под скучной местности. Трое астронавтов, конечно, знали, что они наблюдают, но Борман все равно назвал это.
– Восход Земли, – тихо произнес командир.
– Хватай камеру, – быстро сказал Лоувелл Андерсу.
– Ты уверен? – спросил его Андерс, фотограф и картограф экспедиции, – Не стоит ли нам подождать времени, отведенного для этого полетным планом?
Лоувелл пристально поглядел на мерцающую планету, выплывающую из-за покрытой шрамами и выбоинами Луны, затем посмотрел на своего новичка.
– Возьми камеру, – повторил он.
В Сочельник американцы проснулись с мыслью, что их трое соотечественников были на орбите вокруг Луны. Возле домов Бормана, Лоувелла и Андерса в Хьюстоне репортеры заполонили тротуары и вытоптали газоны, как еще не было с полетов «Меркурия». Некоторая информация распространялась о выходных планах их жен и детей, тем не менее, они намеревались посетить рождественскую службу.
Рано утром следующего дня, в Рождество, семьи испытали небольшое волнение, когда перед домом Лоувелла остановился Роллс-Ройс из департамента Ньюмана Маркуса. Офицер внешних связей «НАСА» встретил автомобиль, перекинулся несколькими фразами с водителем, а затем, к удивлению и возмущению репортеров, толпящихся неподалеку от дома, указал ему на дверь дома, где водитель и вручил большую коробку Мэрилин Лоувелл. Коробка была обернута в подарочную голубую королевскую фольгу и украшена двумя пластиковыми шарами, один – голубого цвета, другой – дымчато-мутного лунного цвета. Вокруг лунного шара вращался маленький пластиковый космический корабль. Мэрилин развернула фольгу, и показалась украшенная звездами ткань. Под ней был норковый жакет и подарочная открытка с надписью: «Веселого Рождества и любви, от твоего мужчины с Луны».
Остаток утра Мэрилин Лоувелл провела в домашних заботах, одетая в пижаму и норковый жакет. Когда позже она вышла с детьми на рождественскую службу, Мэрилин переоделась в соответствующее платье для церкви, но жакет не сняла. Как только она вышла из дома и ступила в пыл хьюстонских страстей, репортеры, стоявшие снаружи, рассмотрели, что же ей привез человек в Роллс-Ройсе.
Но в Сочельник внимание прессы было сосредоточено за четверть миллиона миль отсюда, где накручивал круги вокруг Луны по аккуратной 60-мильной орбите тот астронавт, который за несколько недель до этого купил норковый жакет и договорился о доставке. Рабочее задание для экипажа во время планировавшихся десяти оборотов включало фотографирование Земли и Луны, измерения лунного гравитационного поля, нанесение на карту потенциальных посадочных площадок и топографии окружающей местности.
Среди деталей поверхности, которые предстояло обозреть членам экипажа, были так называемые опорные точки, характерные лунные объекты, которые члены будущих экспедиций могли использовать перед посадкой. Осматривая Море Спокойствия, древнее море застывшей лавы, выбранное в качестве первой пилотируемой посадки, Борман, Лоувелл и Андерс заметили извилистый скалистый массив, расположенный к юго-западу от кратера Сецци. Общие очертания массива уже были нанесены на карты земными астрономами, но отдельные вершины были слишком маленькими для телескопов. Подобные точные детали поверхности понадобятся экипажам для навигации при посадке с лунной орбиты. На краю зубчатого массива, примыкающего к Морю Спокойствия, Лоувелл обнаружил странную трехгранную гору, которая была, конечно, слишком мала, чтобы на нее никто никогда не обратил внимания, но была достаточно отчетлива, чтобы будущие экспедиции ее легко распознали.
– Ты видел эту вершину раньше? – спросил Лоувелл у Бормана, указывая на маленькую гору.
– Нет, я не помню.
– А ты? – спросил он у Андерса, повелителя всей топографии.
– Нет, – сказал Андерс, – я бы запомнил такое.
– Тогда это я ее открыл, – сказал с улыбкой Лоувелл, – Я собираюсь дать ей название. Как вам, ребята, «гора Мэрилин»?
Для руководства «НАСА» взаимодействие с прессой являлось не менее важным делом, чем научные задачи экспедиции «Аполлон-8». Агентство запланировало две телевизионные трансляции с лунной орбиты, одну – рано утром в Сочельник, а вторую – вечернее шоу в прайм-тайм. Утренняя передача собрала впечатляющую аудиторию, но так как страна была занята рождественскими приготовлениями, она не побила рекорды по числу зрителей. Вечерняя трансляция, нацеленная на сто миллионов семей, была совсем другим делом. Шоу транслировали сразу три телекомпании, имея в виду, что большинство зрителей или собирается смотреть эту программу, или не будет смотреть ничего вообще. Передача началась в 9:30, и нация, как и большая часть остального мира, оставила свои дела, чтобы устроиться у телевизора.
– Привет с Луны, Хьюстон, – сказал Джим Лоувелл, обращаясь к «НАСА» и, косвенно, ко всему миру. Черно-белое изображение, которое появилось на экранах телевизоров, как только он начал говорить, было покрыто эфирным «снегом». Под ним – плавная линия, изгибающаяся к низу и исчезающая за краем экрана.
– То, что вы сейчас видите, – сказал Андерс, как только он установил камеру и остановил свое невесомое тело напротив переборки, – это вид Земли над лунным горизонтом. Мы некоторое время проследим за ней, а потом развернемся и покажем вам вид бесконечной темной равнины.
– Последние шестнадцать часов мы обращаемся по орбите на высоте шестидесяти миль, – сказал Борман, пока Андерс направлял объектив вниз на поверхность Луны, – выполняя эксперименты, фотографируя и периодически включая двигатель для маневрирования. Часы спустя Луна стала совсем другой для каждого из нас. Мои собственные впечатления:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125