Для пятерых из шести кандидатов группы Лоувелла эти семь изнурительных дней закончились удачей.
С самого начала стало понятно, что «НАСА» решило устроить будущим астронавтам самую строгую медкомиссию в их жизни. В руки докторов добровольно отправились шестеро мужчин во цвете сил, с замечательным здоровьем, и каждый из них отчаянно мечтал пройти медосмотр и попасть в программу, но при этом не испытывал радости от всех процедур, которые приготовила для них клиника в Нью-Мексико. Зато доктора прямо сияли от этой перспективы.
В следующие семь дней покорным пилотам предстояло пройти такие процедуры, как: анализы крови, рентгенограмма сердца, электроэнцефалограмма, электромиелограмма (исследование активности мышечных нервов), электрокардиограмма, гастроскопия, гипервентиляция легких, гидростатические нагрузки, тесты для вестибулярного аппарата, электромагнитное облучение всего тела, анализы печени, велотренажеры, прочие тренажеры, тесты на визуальное восприятие, дыхательные упражнения, исследования семени, анализы мочи, обследование кишечника. Подвергая всем этим издевательствам над организмом, кандидатам в астронавты впрыскивали краситель в печень, внутреннее ухо заполняли холодной водой, в их мышцы вонзали электроды, в их кишечники вливали радиоактивный барий, массировали простату, их внутренности зондировали, промывали их желудки, отсасывали у них кровь, их головы и грудные клетки обвешивали электродами, их кишечники опорожнялись диагностическими клизмами по шесть раз на дню.
По завершении этой кошмарной недели каждый из шестерых получил на руки медицинскую карту, в которой было написано либо то, что он годен и отправляется на очередные тесты в авиабазу «Райт Паттерсон» в Дэйтоне (штат Огайо), либо то, что комиссия его завернула, и он возвращается на свое прежнее место службы с благодарностями от правительства за страдания и потраченное время. Все шестеро пилотов первые шесть дней отработали по полной, как от них требовали, а на седьмой день все, кроме одного, получили направление в «Райт Паттерсон».
– Вы раньше не болели, лейтенант? – спросил Джима Лоувелла доктор Швихтенберг, когда тот появился в его кабинете с приказом вернуться в Мэриленд.
– Насколько я помню, ничем серьезным, сэр. А в чем дело?
– Ваш билирубин, – сказал доктор, открывая перед ним конверт и просматривая верхний листок, – Слишком высокий уровень.
– Я никогда и не знал, что у меня есть билирубин, – произнес Лоувелл.
– Но он у вас есть, лейтенант. Он есть у каждого из нас. Это натуральный пигмент, содержащийся в печени. Но у вас его слишком много.
– Я могу от этого заболеть? – спросил Лоувелл.
– Не думаю. Обычно это означает, что вы уже болели.
– Но если я переболел, то сейчас я уже здоров.
? Да, это так, лейтенант.
– Но если я здоров, то нет причины исключать меня из программы.
– Лейтенант, там снаружи пять парней, у которых билирубин в норме, и еще двадцать шесть на подходе. Мне была нужна хоть какая-то зацепка. Я понимаю, что вы через многое прошли за эту неделю. Мы благодарим вас за потраченное время.
– Вы бы не могли повторить обследование печени? – осмелился спросить Лоувелл, – Может, произошла ошибка.
– Мы уже его провели, – парировал Швихтенберг, – Ошибки нет. Но мы благодарны вам за потерянное время.
– Вы знаете, – упорствовал Лоувелл, – что если вы получили идеальный анализ, то в вашем распоряжении только один параметр. Если же есть небольшое отклонение от нормы, то вы знаете об организме даже больше.
Швихтенберг закрыл дело Лоувелла, отодвинул его в сторону и поднял глаза.
– Мы благодарим вас за потраченное время, – медленно повторил он.
На следующий день Лоувелл вернулся в «кирпичи» и дивизион электронщиков в Пакс-Ривер. Через две недели к нему присоединился Конрад. А еще через несколько недель они мрачно наблюдали по телевизору, как их коллега по Пакс-Ривер Уолли Ширра вместе с Элом Шеппардом, Диком Слейтоном, Джоном Гленном, Скоттом Карпентером и Гасом Гриссомом выстроились перед толпой репортеров в том же самом зале Долли Мэдисон, и как их объявили первыми национальными астронавтами.
Лоувелл смотрел эту церемонию по своему маленькому телевизору в своей маленькой семейной квартире. На протяжении следующих трех лет по тому же телевизору он видел, как эти люди совершали полеты, для которых его признали негодным. Это был пятнадцатиминутный суборбитальный полет Эла Шеппарда на маленькой ракете «Редстоун», аналогичный полет Гаса Гриссома на такой же ракете, первый американский орбитальный полет Джона Гленна на более крупной «Атлас», полет Скотта Карпетнера на «Атласе», повторившего полет Гленна.
В то самое время, как астронавты программы «Меркурий» совершали первые в истории пробные полеты в космос, летная карьера Лоувелла также продвигалась. Дивизион электронщиков расформировали, чего всегда он и опасался, объединив его в 1960 году с более важным Дивизионом испытания вооружения. В результате появился Оружейный дивизион. По мере совершенствования боевых самолетов, совершенствовалось и их вооружение. И вскоре стало ясно, что если пилот хотел эффективно воспользоваться бомбами и ракетами, он уже в меньшей степени должен быть бомбардиром, а в большей – специалистом и электронщиком. Первым самолетом, вооружение которого было полностью интегрировано с электроникой, стал «Ф4-Эйч Фантом», всепогодный и специально предназначенный для ночных боев.
Лоувелл, который уже имел опыт таких головокружительных полетов на авианосце «Шангри-Ла», был назначен руководителем Оружейной группы, помогающей испытывать новые машины. Новая должность добавляла ему престиж и требовала частых командировок, в основном на авиационный завод «МакДоннелл» в Сент-Луисе, где собирали самолеты. И, наконец, это означало переезд на новую квартиру. Когда испытания «Ф4-Эйч» завершились, и пришло время обучать пилотов, Лоувелла назначили и на эту работу. Со своей выросшей семьей он выехал из «кирпичей» и перебрался в 101-ый Боевой эскадрон, на военно-воздушную станцию «Океания» в Вирджиния-Бич, где он стал работать летным инструктором.
В самом конце программы «Меркурий», летом 1962 года Дик Слэйтон получил обескураживающее известие, что его списывают на землю из-за сердечной аритмии, и в космос продолжили летать только Уолли Ширра и Гордон Купер. Лоувелл сидел на кухне в «Океании», потягивая кофе и готовясь к ночному полету. Он взял номер «Еженедельника авиационных и космических технологий» и начал его пролистывать. По мере того, как программа «Меркурий» сходила на нет, журнал все чаще публиковал статьи о новой программе «Джемини» и о двухпилотных кораблях, на которых будут летать отобранные кандидаты. В сегодняшнем номере ничего не было о кораблях, но зато в самом конце новостей затерялась маленькая заметка, рассказывающая о недавнем официальном сообщении «НАСА». Заголовок гласил: «НАСА» набирает новых астронавтов», «Будущей осенью состоится отбор от пяти до десяти астронавтов на программу пилотируемых полетов „НАСА“.
Лоувелл с шумом поставил кофе на журнальный столик, немного пролив себе на руку, в спешке прочитал этот куцый абзац из пары предложений и моментально решил, что снова запишется в добровольцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
С самого начала стало понятно, что «НАСА» решило устроить будущим астронавтам самую строгую медкомиссию в их жизни. В руки докторов добровольно отправились шестеро мужчин во цвете сил, с замечательным здоровьем, и каждый из них отчаянно мечтал пройти медосмотр и попасть в программу, но при этом не испытывал радости от всех процедур, которые приготовила для них клиника в Нью-Мексико. Зато доктора прямо сияли от этой перспективы.
В следующие семь дней покорным пилотам предстояло пройти такие процедуры, как: анализы крови, рентгенограмма сердца, электроэнцефалограмма, электромиелограмма (исследование активности мышечных нервов), электрокардиограмма, гастроскопия, гипервентиляция легких, гидростатические нагрузки, тесты для вестибулярного аппарата, электромагнитное облучение всего тела, анализы печени, велотренажеры, прочие тренажеры, тесты на визуальное восприятие, дыхательные упражнения, исследования семени, анализы мочи, обследование кишечника. Подвергая всем этим издевательствам над организмом, кандидатам в астронавты впрыскивали краситель в печень, внутреннее ухо заполняли холодной водой, в их мышцы вонзали электроды, в их кишечники вливали радиоактивный барий, массировали простату, их внутренности зондировали, промывали их желудки, отсасывали у них кровь, их головы и грудные клетки обвешивали электродами, их кишечники опорожнялись диагностическими клизмами по шесть раз на дню.
По завершении этой кошмарной недели каждый из шестерых получил на руки медицинскую карту, в которой было написано либо то, что он годен и отправляется на очередные тесты в авиабазу «Райт Паттерсон» в Дэйтоне (штат Огайо), либо то, что комиссия его завернула, и он возвращается на свое прежнее место службы с благодарностями от правительства за страдания и потраченное время. Все шестеро пилотов первые шесть дней отработали по полной, как от них требовали, а на седьмой день все, кроме одного, получили направление в «Райт Паттерсон».
– Вы раньше не болели, лейтенант? – спросил Джима Лоувелла доктор Швихтенберг, когда тот появился в его кабинете с приказом вернуться в Мэриленд.
– Насколько я помню, ничем серьезным, сэр. А в чем дело?
– Ваш билирубин, – сказал доктор, открывая перед ним конверт и просматривая верхний листок, – Слишком высокий уровень.
– Я никогда и не знал, что у меня есть билирубин, – произнес Лоувелл.
– Но он у вас есть, лейтенант. Он есть у каждого из нас. Это натуральный пигмент, содержащийся в печени. Но у вас его слишком много.
– Я могу от этого заболеть? – спросил Лоувелл.
– Не думаю. Обычно это означает, что вы уже болели.
– Но если я переболел, то сейчас я уже здоров.
? Да, это так, лейтенант.
– Но если я здоров, то нет причины исключать меня из программы.
– Лейтенант, там снаружи пять парней, у которых билирубин в норме, и еще двадцать шесть на подходе. Мне была нужна хоть какая-то зацепка. Я понимаю, что вы через многое прошли за эту неделю. Мы благодарим вас за потраченное время.
– Вы бы не могли повторить обследование печени? – осмелился спросить Лоувелл, – Может, произошла ошибка.
– Мы уже его провели, – парировал Швихтенберг, – Ошибки нет. Но мы благодарны вам за потерянное время.
– Вы знаете, – упорствовал Лоувелл, – что если вы получили идеальный анализ, то в вашем распоряжении только один параметр. Если же есть небольшое отклонение от нормы, то вы знаете об организме даже больше.
Швихтенберг закрыл дело Лоувелла, отодвинул его в сторону и поднял глаза.
– Мы благодарим вас за потраченное время, – медленно повторил он.
На следующий день Лоувелл вернулся в «кирпичи» и дивизион электронщиков в Пакс-Ривер. Через две недели к нему присоединился Конрад. А еще через несколько недель они мрачно наблюдали по телевизору, как их коллега по Пакс-Ривер Уолли Ширра вместе с Элом Шеппардом, Диком Слейтоном, Джоном Гленном, Скоттом Карпентером и Гасом Гриссомом выстроились перед толпой репортеров в том же самом зале Долли Мэдисон, и как их объявили первыми национальными астронавтами.
Лоувелл смотрел эту церемонию по своему маленькому телевизору в своей маленькой семейной квартире. На протяжении следующих трех лет по тому же телевизору он видел, как эти люди совершали полеты, для которых его признали негодным. Это был пятнадцатиминутный суборбитальный полет Эла Шеппарда на маленькой ракете «Редстоун», аналогичный полет Гаса Гриссома на такой же ракете, первый американский орбитальный полет Джона Гленна на более крупной «Атлас», полет Скотта Карпетнера на «Атласе», повторившего полет Гленна.
В то самое время, как астронавты программы «Меркурий» совершали первые в истории пробные полеты в космос, летная карьера Лоувелла также продвигалась. Дивизион электронщиков расформировали, чего всегда он и опасался, объединив его в 1960 году с более важным Дивизионом испытания вооружения. В результате появился Оружейный дивизион. По мере совершенствования боевых самолетов, совершенствовалось и их вооружение. И вскоре стало ясно, что если пилот хотел эффективно воспользоваться бомбами и ракетами, он уже в меньшей степени должен быть бомбардиром, а в большей – специалистом и электронщиком. Первым самолетом, вооружение которого было полностью интегрировано с электроникой, стал «Ф4-Эйч Фантом», всепогодный и специально предназначенный для ночных боев.
Лоувелл, который уже имел опыт таких головокружительных полетов на авианосце «Шангри-Ла», был назначен руководителем Оружейной группы, помогающей испытывать новые машины. Новая должность добавляла ему престиж и требовала частых командировок, в основном на авиационный завод «МакДоннелл» в Сент-Луисе, где собирали самолеты. И, наконец, это означало переезд на новую квартиру. Когда испытания «Ф4-Эйч» завершились, и пришло время обучать пилотов, Лоувелла назначили и на эту работу. Со своей выросшей семьей он выехал из «кирпичей» и перебрался в 101-ый Боевой эскадрон, на военно-воздушную станцию «Океания» в Вирджиния-Бич, где он стал работать летным инструктором.
В самом конце программы «Меркурий», летом 1962 года Дик Слэйтон получил обескураживающее известие, что его списывают на землю из-за сердечной аритмии, и в космос продолжили летать только Уолли Ширра и Гордон Купер. Лоувелл сидел на кухне в «Океании», потягивая кофе и готовясь к ночному полету. Он взял номер «Еженедельника авиационных и космических технологий» и начал его пролистывать. По мере того, как программа «Меркурий» сходила на нет, журнал все чаще публиковал статьи о новой программе «Джемини» и о двухпилотных кораблях, на которых будут летать отобранные кандидаты. В сегодняшнем номере ничего не было о кораблях, но зато в самом конце новостей затерялась маленькая заметка, рассказывающая о недавнем официальном сообщении «НАСА». Заголовок гласил: «НАСА» набирает новых астронавтов», «Будущей осенью состоится отбор от пяти до десяти астронавтов на программу пилотируемых полетов „НАСА“.
Лоувелл с шумом поставил кофе на журнальный столик, немного пролив себе на руку, в спешке прочитал этот куцый абзац из пары предложений и моментально решил, что снова запишется в добровольцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125