Возникли они, разумеется, прежде всего в дворянской поместной среде и появлялись там по разным причинам и разными способами.
Проще всего было, когда человек, носивший обычную патронимическую фамилию, хотя бы на «-ов» или «-ин», прибавлял к ней вторую часть, как бы становясь владетельной особой. Фельдмаршал Суворов, произведенный в графы Рымникские, мог бы начать, будь он человеком другого характера, именоваться Суворовым-Рымникским и в быту (Как известно, это было не в его духе. Даже на могильной плите Суворова, по собственному его завещанию, начертано с благородной простотой: «Здесь лежит Суворов».). Известный русский богач Демидов, женившись в Италии на племяннице Наполеона I, купил под Флоренцией целое княжество Сан-Донато, а вместе с ним и титул князя Сан-Донато. В России это звание не было за ним признано в течение почти полувека, но по его смерти титул и фамилию утвердили за его племянником. Просто Демидовы стали Демидовыми-Сан-Донато.
Иногда — и уже с очень давних пор — вторая фамилия присоединялась без всякого особого основания, просто ради большего почета, из голого чванства, так сказать. В 1687 году, например, сыновья некоего Михаилы Дмитриева, стольника и воеводы, просили правительницу Софью разрешить им добавить к своей фамилии вторую — Мамоновы, — «чтобы нам, холопям вашим, от других Дмитриевых бесчестными не быть».
Позднее, когда укрепились понятия о родовом «гоноре», о славе, о гордости, связанной с обладанием той или другой древней фамилией, появились новые основания для заботливого сочетания воедино двух или нескольких родовых имен. В XIX веке дожил свою жизнь древний княжеский род Юсуповых!!!!!!??; прежде чем стать Юсуповыми, они, по имени своего родоначальника, татарского мурзы Юсуфа (XVI в.), долгое время носили фамилию Юсупово-Княжево. Последний Юсупов, Николай Борисович, умер в 1890 году; юсуповский род пресекся, ибо у Н. Б. Юсупова не было сыновей, а только дочь; она вышла замуж за гвардии поручика Ф. Сумарокова-Эльстон. Как видите, этот молодой человек уже был носителем двойной фамилии: в первой половине XIX века одна из представительниц рода графов Сумароковых, намереваясь вступить в брак с графом Эльстоном, не пожелала расстаться со своей знатной девичьей фамилией. По ее ходатайству, им — ей и ее мужу — было разрешено стать зачинателями новой ветви Сумароковых — Сумароковых-Эльстон.
Теперь повторилась, на иной основе и при других обстоятельствах, примерно такая же картина. У царя было испрошено дозволение через посредство жены передать мужу фамилию Юсуповых, с которой она была рождена, дабы не прекратился их род. Была сделана одна оговорка: впредь называться князем Юсуповым графом Сумароковым-Эльстон получал право только старший в каждом новом поколении член семьи. Впрочем, предосторожности эти оказались напрасными: прошло двадцать семь лет, и революция покончила навсегда со сложной игрой в родовитые и неродовитые семьи и их ветви, в гербы, титулы и привилегии, которые могло дать лишнее слово в фамильном наименовании. Представьте себе на миг, что получилось бы сегодня у нас в любом обществе, если бы вошедший в комнату человек представился: Тржецяк-Радзецкий фон Бис-пинг-Торнау! Или: Любич-Ярмолович-Лозина-Лозинский (был такой небольшой поэт в начале этого столетия). Это вызвало бы веселый смех и любопытство — сколько же вас? — но уж никак не подобострастное преклонение, как в былые годы.
Так, значит, теперь у нас уже и нет двойных или тройных фамилий?
За тройные и четверные не ручаюсь, но вот при просмотре одного из наших современных телефонных справочников (при самом беглом просмотре, далеком от всякой тщательности) я обнаружил на его ста семидесяти пяти страницах около трехсот шестидесяти таких фамилий-двоешек, то есть примерно по две на каждые сто — сто десять обычных фамилий. Меня охватило смущение; неужто такое количество аристократов, родовитых дворян дожило еще до нашего времени и продолжает чваниться громкозвучностью своих многоэтажных имен?! Но вскоре я успокоился: происхождение этих, в наши дни существующих, двойных фамилий оказалось совершенно иным, и подавляющее большинство их, несомненно, ни с какими дворянскими геральдическими традициями ничего общего не имеет. Это фамилии совершенно нового образования, хотя, размышляя, откуда и как они взялись, я вспомнил, как говорится — «на новой основе», старые времена и старые потребности.
Думаю, читатели не посетуют на меня, если я отведу страничку-другую разговору об этом любопытном перечне.
Все найденные мною фамилии такого рода принадлежат к нескольким непохожим друг на друга группам.
Самой малой из них является та, которая состоит на самом деле из фамилий родовитого русского барства, досуществовавших до наших дней. В том списке, которым я пользовался, обнаружилось не более чем два-три подобных случая; мне повстречалась фамилия Хитрово-Кутузовых (см. стр. 163), которая известна со времени А. С. Пушкина, да редкая фамилия Карнович-Валуа; представители ее полвека назад якобы претендовали на какую-то родственную связь с давно вымершим королевским родом Франции. (К этому небольшому перечню можно прибавить еще старые фамилии Римских-Корсаковых, Гориных-Горяйновых и две-три других.).
Значительно более населенной оказалась группа не русских, а польских и вообще иноплеменных фамильных двойных имен, таких, как Грум-Гржимайло, Горватты-Войниченко, Малевские-Малевичи, Порай-Кошицы, Романовские-Романько, Пендер-Бугровские, Пац-Помарнацкие, Дзенс-Литовские и т. д. Я не имею возможности заниматься здесь их изучением.
Наконец, самую внушительную часть составили фамилии чисто русского происхождения, из которых либо обе, либо одна из двух в каждой паре имели обычные, хорошо уже знакомые нам окончания — «?ов», «-ин» и «-ский». Вот, приглядевшись хорошенько к ним, я и заметил одно весьма интересное обстоятельство.
Казалось бы, фамилии эти, собранные совершенно случайно в один длинный перечень, без всякого специального подбора (перечень владельцев личных телефонов), должны были принадлежать примерно на пятьдесят процентов мужчинам и на пятьдесят процентов женщинам; если могло оказаться неравное число тех и других, то во всяком случае разница не должна была бы быть значительной. А на самом деле на восемьдесят четыре мужских фамилии тут пришлось сто восемьдесят девять женских.
Сначала это меня крайне озадачило: чем можно объяснить такое удивительное преобладание? Но скоро разгадка этого преобладания открылась, а с нею и разгадка образования таких двойных фамилий в наше время и в нашей стране.
Известно, что по советскому закону два человека, вступая в брак, могут свободно избирать себе фамилию. Они могут остаться при фамилии мужа или жены или объединить в одно целое их обе. Так вот, мужчины меняют свою фамилию крайне редко и очень редко добавляют женину к своей.
Женщины же делают это постоянно, соединяя вместе фамилии девичью и мужа. Именно поэтому двойных женских фамилий можно встретить несравненно больше, нежели мужских.
А из этого вытекает простой вывод: очевидно, чаще всего фамилии сдваиваются именно при вступлении в брак. Не желая расставаться с девичьей фамилией, невеста присоединяет к ней фамилию жениха, точно так же, как в свое время какая-нибудь Сумарокова, не согласившись стать просто Эльстон, охотно принимала имя Сумароковой-Эльстон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67