— Все! Теперь мне уж точно крышка!
— Да что с ним цацкаться! — скрипнул зубами парень, который в пути зазевался и прибежал к шапочному разбору. — Чего мы ждем? Вздернуть его, и делу конец!
— Придержи язык! — сказал я. — Блэнтона вешать нельзя. Я должен доставить его на Медвежью Речку.
— Никак невозможно, — отвечает на это старик Уоррен. — Мы, конечно, благодарны тебе за помощь, но и ты нас пойми: за последние пятнадцать лет это первый случай, когда имеется возможность вздернуть хоть кого-нибудь из Барлоу. Грех упустить такую удачу. Давайте, парни!
— Стойте! — зарычал я и шагнул вперед. В следующий миг на меня смотрели дула семи ружей. Трое Уорренов налегли на веревку, и ноги Блэнтона задрыгали в воздухе. Семь винчестеров для меня не помеха. Я мигом справился бы со стадом неблагодарных Уорренов, а чтобы научить уважению, вдобавок вымел бы ими пол. Но я очень опасался, что во время пальбы — а без пальбы уж никак бы не обошлось — Блэнтона могли просто-напросто пристрелить, и я все равно оказался бы в дураках.
Я лишь хотел, чтобы, как говорят французы, все было в ажуре, иными словами — чтобы Блэнтон остался цел. Поэтому я обхватил центральную подпорку, и, прежде чем ни успели сообразить что к чему, повалил ее на пол. Крыша немедленно поехала, а вслед за крышей обвалились и стены.
Дома больше не было. Вместо него на поляне возвышалась бесформенная груда досок и бревен, под которой барахталось семейство Уорренов, оглашая воздух жалобными криками. Само собой, я не забыл расставить в упоре ноги, так что, когда крыша рухнула, моя голова пробила в ней дыру, а бревна падающих стен ударили по плечам и соскользнули вниз. В результате я отделался несколькими царапинами и, когда пыль улеглась, одиноко стоял по пояс в развалинах.
От жутких воплей из-под обломков стыла кровь, но я не особенно беспокоился за жизнь погребенных — ведь если бы ранения были серьезными, вряд ли они смогли бы стонать так громко и протяжно. К тому же моя голова и плечи несколько замедлили падение крыши и стен, что также должно было пойти им на пользу.
Определив по голосу местонахождение Блэнтона, я принялся разгребать бревна и доски, пока не наткнулся на его ногу, а потянув за ногу, вытащил и всего Блэнтона. Потом уложил его в сторонке на холодок, чтобы тот отдышался — парню в живот ударила потолочная балка. Когда он очухался и открыл рот, оттуда вместо крика и слов донеслось только невнятное мычание — в жизни не слышал ничего забавнее.
Покончив с одним делом, я пошарил в обломках и извлек старика Уоррена, который, точно в бреду, все твердил что-то о землетрясении.
— Вместо того чтобы пороть чепуху, — холодно заметил я ему, — растаскивали бы лучше бревна. Я не намерен лично вызволять ваше невоспитанное племя. За помощь вы отплатили мне черной неблагодарностью, и отныне между нами все кончено. Был бы я человеком невыдержанным, давно перешел бы всякие границы. Но поскольку мой характер отличают доброта и благородство, я стараюсь держать себя в руках. Замечу лишь, что не будь я добродушен, как ягненок, то с удовольствием пнул бы тебя как следует в задницу. Вот так!.. — И я показал, как именно.
— О-о-о! — взвыл он и, пролетев по воздуху, ткнулся носом в лужу. — Я натравлю на тебя шерифа! — кричал он, размахивая кулаком и размазывая по лицу грязь пополам со слезами. Покидая вместе с пленником поляну, я услышал, как, приступая к освобождению сородичей, старик Уоррен затянул гимн, воспевающий месть и ненависть. Блэнтон попытался было что-то сказать, но я ответил, что не расположен к пустой болтовне и что чем чаще он будет разевать рот, тем охотнее я сверну ему шею. Меня терзали воспоминания о последней встрече с Глорией Макгроу — я-то бахвалился, будто найду себе городскую красотку, а вместо невесты везу на Медвежью Речку завалящего женишка для сестрицы. «Наверняка мои милые родственнички затеяли какую-то дьявольскую игру, чтобы помешать осуществлению моих супружеских планов, — мрачно думал я про себя. — Похоже, я так никогда и не займусь личными делами».
Капитан Кидд с двойной ношей одолел сотню миль между горами Мецквитал и Медвежьей Речкой к полудню следующего дня. При этом мы обошлись без еды, питья и сна. А кто сомневается в правдивости моих слов, пусть лучше попридержит язык. Своим кулаком я убедил уже девятнадцать сомневающихся, а надо будет — поговорю и с двадцатым. С чувством исполненного долга я вошел в родной дом и швырнул Дика Блэнтона на пол к ногам Элеоноры. Сестрица посмотрела на меня так, точно свалился с луны.
— Никогда не пойму, что ты нашла в этом койоте, — заявил я ей. — Но все равно — получай. Можешь выходить за него хоть сию же минуту.
А она и отвечает:
— Ты что, напился или перегрелся на солнышке? Чтобы я вышла замуж за этого бездельника, пропойцу и транжира? Еще и недели не прошло, как я поганой метлой, выгнала его из нашего дома.
— Так он тебя не опозорил? — Я уже ничего не соображал.
— Он? Меня?! Да я сама могу ославить его на всю Медвежью Речку! — ответила мне сестрица.
Я повернулся к Дику Блэнтону. Гнев пропал — его сменило сожаление.
— Скажи мне, — мягко произнес я. — Скажи мне, почему ты хвастал в Ручье Гризли, будто подцепил Элеонору Элкинс?
— Я хотел скрыть от парней, что мне дали от ворот поворот, — насупившись, ответил он. — Мы, Блэнтоны, очень гордые. Я и жениться-то на ней хотел лишь потому, что отец выделил мне ферму и надо было обзаводиться хозяйством. Женитьба на девушке из рода Элкинсов — дело со всех сторон выгодное: не надо тратиться на батраков, на покупку мулов, на…
У Дика Блэнтона не должно быть ко мне никаких претензий. Вряд ли он добрался бы до своего приобретения в целости — уж больно нрав у моего папаши с братьями горяч, — но, по счастью, они в тот день были на охоте. Я же, в отличие от них, славлюсь на всю округу добродушием. Несмотря на все несчастья, которые причинил мне Дик Блэнтон, я сумел остаться в рамках приличий. Я не сделал ему ничего плохого, разве что проводил миль пять-шесть по тропе в Жеваное Ухо, а на прощание от души лягнул в тощую задницу.
Глава 7
Здравствуй, дядюшка Исайя!
Проводив Дика Блэнтона, я повернул обратно. По мере приближения к тому месту, где от общей тропы отходит дорожка к дому Макгроу, я все сильнее начинал волноваться. Если уж кого мне и не хотелось видеть в ту минуту, так это Глорию. Я уже прошел мимо и едва успел вздохнуть с облегчением, как услышал конский топот. Я быстро оглянулся и увидел Глорию, выезжающую на тропу. Я нырнул в кусты, а она — черт бы ее побрал! — пришпорила лошадь и свернула за мной следом. Под ней была небольшая быстроногая лошадка, но поскольку в нашей скачке лидировал я, то сразу нацелился на густые заросли, сквозь которые верхом ей ну нипочем не продраться! То и дело оглядываясь, я неустанно наддавал ходу, как вдруг — бамц! — налетел, головой на низко свесившуюся ветку дуба, да так лихо, что чуть мозги в стороны не брызнули!
Когда головокружение прекратилось и деревья увернулись на свои места, я обнаружил, что сижу на земле, а передо мной на своей лошадке восседает и смотрит на меня сверху вниз Глория Макгроу.
— В чем дело, Брекенридж? — насмешливо спросила она. — Зачем от меня убегать? Неужели такая страшная?
— Я от тебя не убегал, — проворчал я, глядя на нее горящими глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
— Да что с ним цацкаться! — скрипнул зубами парень, который в пути зазевался и прибежал к шапочному разбору. — Чего мы ждем? Вздернуть его, и делу конец!
— Придержи язык! — сказал я. — Блэнтона вешать нельзя. Я должен доставить его на Медвежью Речку.
— Никак невозможно, — отвечает на это старик Уоррен. — Мы, конечно, благодарны тебе за помощь, но и ты нас пойми: за последние пятнадцать лет это первый случай, когда имеется возможность вздернуть хоть кого-нибудь из Барлоу. Грех упустить такую удачу. Давайте, парни!
— Стойте! — зарычал я и шагнул вперед. В следующий миг на меня смотрели дула семи ружей. Трое Уорренов налегли на веревку, и ноги Блэнтона задрыгали в воздухе. Семь винчестеров для меня не помеха. Я мигом справился бы со стадом неблагодарных Уорренов, а чтобы научить уважению, вдобавок вымел бы ими пол. Но я очень опасался, что во время пальбы — а без пальбы уж никак бы не обошлось — Блэнтона могли просто-напросто пристрелить, и я все равно оказался бы в дураках.
Я лишь хотел, чтобы, как говорят французы, все было в ажуре, иными словами — чтобы Блэнтон остался цел. Поэтому я обхватил центральную подпорку, и, прежде чем ни успели сообразить что к чему, повалил ее на пол. Крыша немедленно поехала, а вслед за крышей обвалились и стены.
Дома больше не было. Вместо него на поляне возвышалась бесформенная груда досок и бревен, под которой барахталось семейство Уорренов, оглашая воздух жалобными криками. Само собой, я не забыл расставить в упоре ноги, так что, когда крыша рухнула, моя голова пробила в ней дыру, а бревна падающих стен ударили по плечам и соскользнули вниз. В результате я отделался несколькими царапинами и, когда пыль улеглась, одиноко стоял по пояс в развалинах.
От жутких воплей из-под обломков стыла кровь, но я не особенно беспокоился за жизнь погребенных — ведь если бы ранения были серьезными, вряд ли они смогли бы стонать так громко и протяжно. К тому же моя голова и плечи несколько замедлили падение крыши и стен, что также должно было пойти им на пользу.
Определив по голосу местонахождение Блэнтона, я принялся разгребать бревна и доски, пока не наткнулся на его ногу, а потянув за ногу, вытащил и всего Блэнтона. Потом уложил его в сторонке на холодок, чтобы тот отдышался — парню в живот ударила потолочная балка. Когда он очухался и открыл рот, оттуда вместо крика и слов донеслось только невнятное мычание — в жизни не слышал ничего забавнее.
Покончив с одним делом, я пошарил в обломках и извлек старика Уоррена, который, точно в бреду, все твердил что-то о землетрясении.
— Вместо того чтобы пороть чепуху, — холодно заметил я ему, — растаскивали бы лучше бревна. Я не намерен лично вызволять ваше невоспитанное племя. За помощь вы отплатили мне черной неблагодарностью, и отныне между нами все кончено. Был бы я человеком невыдержанным, давно перешел бы всякие границы. Но поскольку мой характер отличают доброта и благородство, я стараюсь держать себя в руках. Замечу лишь, что не будь я добродушен, как ягненок, то с удовольствием пнул бы тебя как следует в задницу. Вот так!.. — И я показал, как именно.
— О-о-о! — взвыл он и, пролетев по воздуху, ткнулся носом в лужу. — Я натравлю на тебя шерифа! — кричал он, размахивая кулаком и размазывая по лицу грязь пополам со слезами. Покидая вместе с пленником поляну, я услышал, как, приступая к освобождению сородичей, старик Уоррен затянул гимн, воспевающий месть и ненависть. Блэнтон попытался было что-то сказать, но я ответил, что не расположен к пустой болтовне и что чем чаще он будет разевать рот, тем охотнее я сверну ему шею. Меня терзали воспоминания о последней встрече с Глорией Макгроу — я-то бахвалился, будто найду себе городскую красотку, а вместо невесты везу на Медвежью Речку завалящего женишка для сестрицы. «Наверняка мои милые родственнички затеяли какую-то дьявольскую игру, чтобы помешать осуществлению моих супружеских планов, — мрачно думал я про себя. — Похоже, я так никогда и не займусь личными делами».
Капитан Кидд с двойной ношей одолел сотню миль между горами Мецквитал и Медвежьей Речкой к полудню следующего дня. При этом мы обошлись без еды, питья и сна. А кто сомневается в правдивости моих слов, пусть лучше попридержит язык. Своим кулаком я убедил уже девятнадцать сомневающихся, а надо будет — поговорю и с двадцатым. С чувством исполненного долга я вошел в родной дом и швырнул Дика Блэнтона на пол к ногам Элеоноры. Сестрица посмотрела на меня так, точно свалился с луны.
— Никогда не пойму, что ты нашла в этом койоте, — заявил я ей. — Но все равно — получай. Можешь выходить за него хоть сию же минуту.
А она и отвечает:
— Ты что, напился или перегрелся на солнышке? Чтобы я вышла замуж за этого бездельника, пропойцу и транжира? Еще и недели не прошло, как я поганой метлой, выгнала его из нашего дома.
— Так он тебя не опозорил? — Я уже ничего не соображал.
— Он? Меня?! Да я сама могу ославить его на всю Медвежью Речку! — ответила мне сестрица.
Я повернулся к Дику Блэнтону. Гнев пропал — его сменило сожаление.
— Скажи мне, — мягко произнес я. — Скажи мне, почему ты хвастал в Ручье Гризли, будто подцепил Элеонору Элкинс?
— Я хотел скрыть от парней, что мне дали от ворот поворот, — насупившись, ответил он. — Мы, Блэнтоны, очень гордые. Я и жениться-то на ней хотел лишь потому, что отец выделил мне ферму и надо было обзаводиться хозяйством. Женитьба на девушке из рода Элкинсов — дело со всех сторон выгодное: не надо тратиться на батраков, на покупку мулов, на…
У Дика Блэнтона не должно быть ко мне никаких претензий. Вряд ли он добрался бы до своего приобретения в целости — уж больно нрав у моего папаши с братьями горяч, — но, по счастью, они в тот день были на охоте. Я же, в отличие от них, славлюсь на всю округу добродушием. Несмотря на все несчастья, которые причинил мне Дик Блэнтон, я сумел остаться в рамках приличий. Я не сделал ему ничего плохого, разве что проводил миль пять-шесть по тропе в Жеваное Ухо, а на прощание от души лягнул в тощую задницу.
Глава 7
Здравствуй, дядюшка Исайя!
Проводив Дика Блэнтона, я повернул обратно. По мере приближения к тому месту, где от общей тропы отходит дорожка к дому Макгроу, я все сильнее начинал волноваться. Если уж кого мне и не хотелось видеть в ту минуту, так это Глорию. Я уже прошел мимо и едва успел вздохнуть с облегчением, как услышал конский топот. Я быстро оглянулся и увидел Глорию, выезжающую на тропу. Я нырнул в кусты, а она — черт бы ее побрал! — пришпорила лошадь и свернула за мной следом. Под ней была небольшая быстроногая лошадка, но поскольку в нашей скачке лидировал я, то сразу нацелился на густые заросли, сквозь которые верхом ей ну нипочем не продраться! То и дело оглядываясь, я неустанно наддавал ходу, как вдруг — бамц! — налетел, головой на низко свесившуюся ветку дуба, да так лихо, что чуть мозги в стороны не брызнули!
Когда головокружение прекратилось и деревья увернулись на свои места, я обнаружил, что сижу на земле, а передо мной на своей лошадке восседает и смотрит на меня сверху вниз Глория Макгроу.
— В чем дело, Брекенридж? — насмешливо спросила она. — Зачем от меня убегать? Неужели такая страшная?
— Я от тебя не убегал, — проворчал я, глядя на нее горящими глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72