Да. Вот что — пиво, друзья и начальник. Если это соединить, получится гремучая смесь.
Теперь он был спокоен. Он был чертовски спокоен. Он знал, что делать.
Первым делом вызвонил старых друзей. Из десятка инженеров по давно записанным телефонам отозвались только двое. Но эти двое как раз и были теми, в ком Володя сейчас так нуждался, — они по-прежнему работали на заводе. Вернее, числились: завод простаивал.
Встречу назначили немедленно в пивном баре.
— Я приглашаю, — подчеркнул Володя, уловив, что друзья замялись при упоминании дорогого заведения. — Я ж теперь пивной король, — соврал он.
Потом он сел к столу и, напрягая все свои знания, набросал списочек.
Оделся, вышел на улицу и поехал на встречу.
Друзья уже топтались у входа. Они не сразу узнали его, смутились, чуть ли не на “вы” перешли. Но Володя их хлопнул по плечам:
— Ну?! Вольем, как на полимерке?! До уссыку?!
И смех разрядил неловкость.
Они сидели в отдельном номере, пили и закусывали, вспоминали прошлое, хохотали, но у друзей в глазах все время стоял вопрос: а с какой стати Володька вдруг решил их собрать? Неужели всерьез принял рекламные заклинания “Надо чаще встречаться”?
Но Володя не торопился выкладывать суть. Он вообще не был уверен, что скажет им, зачем позвал. От пива все как-то стерлось, потемнело, лежало себе в уголке души больным комочком — не трогай, не будет ранить.
— Вов, а как у тебя дела?
Если бы старый друг вот так и спросил: зачем, дескать, позвал? — Володя бы точно ответил: соскучился. И все.
Но друг поинтересовался делами, и комочек взорвался, обжег изнутри так, что сердце снова чуть не стало.
Володя уставился в бокал, прикусил губу, отдышался, уже спокойнее полез в карман и положил на стол свой списочек:
— Сможете достать?
Друзья склонились к бумажке, а потом одновременно подняли на Володю удивленные глаза:
— Это тебе зачем?
— Да так, крыс травить собираюсь. Развелось их до фига.
Инженеры с минуту молчали.
— Я заплачу, — засуетился Володя.
— Кого? — хрипло спросил друг.
— Ты не знаешь.
— Конкурент?
— Ты не знаешь.
— Это ж ненадежно…
— А что надежно? — не понял Володя.
— Из пистолета, — оглядевшись по сторонам, сказал инженер.
— Нет, я не буду. Не могу и не хочу. Не собираюсь руки марать…
— Я могу, — почти шепотом проговорил друг. И стал белее скатерти на столе.
Володя ужаснулся. До чего довела нищета этих ребят. Мирные советские инженеры, интеллигенты, добрейшие люди!
— Я и так заплачу, — сказал Володя поспешно.
— Сколько?
— По сотне. На каждого. Баксов.
— Когда надо?
— Завтра. Сможете?
— Сегодня сможем, — почти хором ответили старые друзья.
Питер
Никитину пришлось оставить свою “Ниву” метрах в ста от станции “Северная” — улица была перекрыта гаишниками, разворачивающими машины в объезд.
— Так, — заключил Валера, — явно ожидается начальство. Вон уже ставят ограждения.
В подтверждение его слов к ограждениям подъехали два автобуса местного УВД с милиционерами, одетыми в каски и бронежилеты. Служивые тут же вытянулись в цепочки, не пропуская никого на станцию. Следом подкатила машина с надписью “Служба спасения”, потом зачем-то пожарный “КрАЗ” с лестницей и “скорая”.
Чуть позже слетелись съемочные группы: питерского ТВ, местного второго канала и РТР в одном лице Левы Ильина, а также корпунктов ОРТ и Ren-TB.
— Молодцы коллеги, оперативно среагировали на наши новости, — не без сарказма похвалил их Носов. — Похоже, начальство и впрямь прибудет, судя по мерам безопасности и показухе.
— Точно, зашевелились после звонка сверху, — согласился Валера. — Значит, так, работаем с плеча в толпе, слушаем, что знает народ, кого обвиняют, были ли раньше сигналы об опасности, — распоряжался он, пока его бригада шла к станции. — Как только появится начальство, ты. Серый, забивай место на выделенной для брифинга площадке, а когда мы с Витей подбежим, выйдешь из круга и вставишь нас. Эти все — видишь, уже толпятся у начала коридора — хотят поймать приезд и выход небожителя. А мы в народ, в наро-од. Бабуля! — рванулся он к старушке, спешащей к ограждению. — Не скажете, что тут случилось?
— А вы с телевидения? И покажете меня? А сами, значит, не знаете? — хитровато взглянула она на Никитина.
— Так мы ведь только подъехали.
— И не слышали, что Москва передала? А мне соседка рассказала: олигарха нашего подожгли с евонными конями, а в метро два поезда столкнулись — тыща народу погибла. Мне-то что, я одинокая, а каково тем, у кого детки пропали?
— Так ваших там никого нет? А знакомых своих не укажете, у кого близкие утром на метро уехали? — решил освободиться от бесполезной собеседницы Валера.
— Вон они стоят. Сначала на станцию пошли, так их погнали оттуда, говорят — паникуете…
Никитин не дослушал и поспешил к кучке мужчин и женщин, в основном пожилых, которые сбились под козырьком станции. На их лицах застыло тревожное ожидание, выделявшее их из толпы зевак, имевших выражение равнодушное, а иногда и радостное от предвкушения событий в серой, однообразной жизни окраины.
— Здравствуйте, — обратился Валера к мужчине, стоящему с краю. — Мы работаем от московского канала “Дайвер-ТВ”. Я вижу, вы чем-то озабочены. Есть опасение, что кто-то из ваших знакомых или родственников оказался в поезде?
— “Дайвер”? Так это вы забили тревогу? Спасибо вам, ребята, что оперативно работаете. А опасение у меня точно есть. Утром жена поехала посидеть с внучкой в Колпино — в яслях карантин. Она как раз на первый поезд собиралась успеть. Дай бог, чтоб не успела. Я ведь чего боюсь: если попала на него, так беда! Но если опоздала, так почему домой не вернулась сразу, ведь движение-то сразу прекратилось.
— Будем надеяться, что она опоздала на роковой поезд метро и поехала позже наземным транспортом, — сказал Никитин в камеру. — А вы не можете позвонить в Колпино и узнать, добралась ли она?
— Э, дорогой, — махнул рукой мужчина, — там телефона еще лет пять не будет. Новостройка. А у меня сердце болит, — потянулся он в карман, очевидно за лекарством.
— А мой старик, наоборот, первым поездом приехать со смены должен был, — включилась в разговор худощавая женщина. — Вот стою жду с самого утра-а-а! — заплакала вдруг она.
— Что же вы ждете?
— Может, скажут чего. Я уже ходила к начальнику станции, а он говорит — ждите, и все!
— А фамилию его узнали?
— Сердюков, кажется…
— Так вот, я вам советую идти домой и ждать мужа там. Четыре часа назад я видел единственный поезд, что пришел из центра. Все пассажиры живы, лишь один машинист отправлен в больницу. А с Сердюковым этим, который все это знает, вы попозже разберетесь. Вместе с мужем.
— Ну я ему, сволочи, дам! — загорелись вдруг глаза женщины ненавистью. — Значит, он вылез на “Десятниково” и отправился к дружкам водку пьянствовать! Я же его, гада, с утра почему ждала — у них вечером перед сменой получку давали…
Возле самой стены молча стояла бедно одетая старуха с глазами боярыни Морозовой с картины Сурикова. Она не захотела общаться с телевизионщиками и даже отошла в сторону, когда Никитин стал уж больно настырничать, но при этом внимательно прислушивалась к словам других интервьюируемых. Когда же какая-то бабенка, явно не имеющая отношения к жертвам аварии, стала высказывать предположения о размерах выплат семьям пострадавших “в то время как” и так далее, старуха не выдержала и чуть не вырвала микрофон из рук Валерия:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66