— Слав, а там нет.., напряжения? — спросил, кряхтя от усилия, Денис.
— Откуда? Раз света нет, значит, автоматы все вырубили. И надо еще очень захотеть подлезть под контактный рельс. Так что не боись, ноль восемь киловольта нам не грозит.
Стоя напротив сцепки, Хованский посветил фонариком вперед вдоль следующего вагона, и увидел, что тот находится в неестественном положении, словно перед внезапной остановкой он решил улететь на волю и врезался в верхний свод тоннеля. Денис щелкнул вспышкой, и она высветила всю картину.
— Да-а… — протянул “афганец”. — Неслабо влетели. Видел, его с тележек сорвало и корпус на раме въехал на передний вагон. Поимел он его, как слон в зоопарке, — я видел однажды. Извиняюсь, девушка… Теперь спусти меня, здесь ползком надо.
Действительно, страшной силой вагон был сплющен так, что его стенки, словно крылья, растопырились по обшивке тоннеля, и под ними можно было только проползти. Естественно, рассчитывать на то, что кто-то жив внутри, было нелепо.
Денис полз, скидывая под вагон куски бетона и стекол. Он чувствовал, как промокает в жидкой грязи его одежда, и даже немного завидовал безногому Славе, который перемещался следом, упираясь ладонями в уже очищенную дорожку и перебрасывая вперед культи, упакованные в непромокаемый мешок, заменяющий ему штаны. А как же там Наташа в своей белой курточке и блестящих брючках?
После нескольких метров такого шахтерского передвижения им удалось встать и продолжить путь в вертикальном положении. Занял он минут двадцать. Денис все чаще поглядывал на часы-фонарик, потому что свойственное всем нам в обычных условиях чувство времени исчезает в темном подземелье, и кажется, что проходят часы, а не минуты. Еще минут через пять они добрались до начала третьего вагона, на который “взобрался” предыдущий.
Как ни странно, вагон был освещен неровным мерцающим светом. Его пятна пробивались сквозь щели и отверстия, оставшиеся в мешанине кусков искореженного металла и стекол. И оттуда, точнее со стороны почти уцелевшей второй половины вагона, доносилась негромкая музыка, голоса и.., смех, диковато звучащий в этом хлюпающем аду. Там, впереди, свет проникал через сложившиеся в ромбы оконные проемы и даже освещал стены тоннеля красноватыми пляшущими бликами. Явственно пахло дымом костра.
Денис засмотрелся на эти живые сполохи и заслушался звуками, обещавшими встречу с уцелевшими людьми, теплом и, может быть, спасением, и поэтому не заметил препятствия.
Он споткнулся от неожиданности и чуть не уронил со спины Славу, когда лицом уткнулся в голову человека, чье тело торчало из стенки вагона подобно скульптурному бюсту, только установленному по прихоти глумливого автора горизонтально. Хованский долго ощущал потом кожей лица холод чужой застывшей плоти и колючее прикосновение чего-то еще более холодного и твердого, явно металлического.
— Ты че, Денис? — вцепился в его шею “афганец”. — Угробить меня хочешь? Ну-ка посвети наверх! Посмотрим, с кем это ты поцеловался?
Это оказался юноша, которого силой инерции выбросило в окно, но не до конца — сложившийся проем сжал его в поясе подобно огромным щипцам. Дениса передернуло, а бедная Наташа вскрикнула от ужаса. За короткое время они уже повидали немало страшных картин, но вид молодого человека, торчащего из стены и.., улыбающегося, вызывал оторопь. Так угодно было судьбе, чтобы он, мгновенно погибая, не успел закрыть глаза и забыть о чем-то смешном или добром, что происходило с ним в последний момент его короткой жизни. Денис, словно выполняя данный кому-то обет, вынул из кармана его куртки студенческий билет первокурсника и сделал снимок. В мертвенном свете вспышки сверкнули цифры номера вагона, ярко-желтые волосы и серебряное колечко в брови парня, бывшего, вероятно, большим модником.
— Эй, народ, двигай сюда! — раздался вдруг из конца вагона веселый голос. — А я думаю, что это мигает — не менты ли едут? Ха-ха!
Этот странный, неуместный в их положении смех и вид кричащего человека, высунувшего из окна вагона увенчанную гребешком ирокеза голову, подсвеченную сполохами огня, заставили Дениса подумать о безумии или дьявольщине.
— Ну че встали? Идите, не бойтесь — у нас тепло и сухо, — продолжил “ирокез”. — Сколько вас там? Мы с Беном уж решили, что последними остались на этом свете. Во прикольно!
Денис и его спутники пробрались к концу вагона и увидели, чьими гостями им предстояло стать. Это были двое молодцов из той группы поклонников “Трупий Молля”, которых Хованский с раздражением обходил еще наверху, возле станции. К ней же, видимо, принадлежал и погибший студент с колечком в брови. Парни развели костер из каких-то щепок, бумаги и обшивки сидений и, судя по всему, неплохо коротали время — на полу вокруг костра валялось несколько банок из-под пива, а запах анаши перебивал даже вонь от горящего дерматина.
Когда гости показались в проеме окна, второй парень, лежавший на диване с дымящейся папиросой в руке, вскочил от радости.
— Во, народ подвалил на тусу! У вас глотнуть нет ничего? А то мы все усосали. И сладенького очень хочется. Курить будете? — протянул он в сторону окна папиросу. — Пяточка еще осталась! Ха-ха-ха! И герла с вами? Вот и сладенькое!
В последних, словах Денис ощутил первый сквознячок опасности. Но отступать было некуда. И потом, еще неизвестно, на сколько хватит наркотической бравады юнцов. Не исключено, что если им обрисовать ситуацию и увлечь возможностью вместе найти путь к спасению, то они забудут о Наташе как женщине и просто будут относиться к ней как к члену команды. Еще он надеялся, что парней охладит присутствие двух взрослых мужиков, хотя один из них и не может считаться достойным соперником.
Но надежда Хованского угасла почти сразу.
— Залезайте сюда, — пригласил “ирокез” и посторонился, чтобы гости могли пролезть внутрь. — Э, а где остальное? — воскликнул он, когда Денис повернулся спиной и Слава сполз на сиденье. — А у девочки-то все на месте?
— А тебе не по барабану, Джус? — подал голос Вен. — Пусть и у нее ножек нет, лишь бы лузы остались, а то ты уж меня трахать перед смертью собрался, натурально.
— Так, парни, либо вы затыкаетесь на этот счет, либо мы уходим, а вы тут между собой разбирайтесь! — прикрикнул Денис, радуясь, что еще не успел пропустить в вагон Наташу и у них оставалась, как ему казалось, возможность убежать от шпаны.
Хотя — куда? Он посмотрел на ребят и понял, что если даже ему и удастся на время вывести их из опасной игры, в чем он сильно сомневался, так как не был ни опытным бойцом, ни особенным богатырем, то все равно тут не та ситуация, когда можно удачно ударить и уйти или дождаться помощи. Парни начнут снова — и тогда победят молодость и злое желание обкуренных отморозков. И если Денис падет жертвой в благородной борьбе, Наташа так или иначе обречена.
«А почему обречена? — мелькнула предательская мыслишка. — Может, она до своих девятнадцати лет и не узнала радости секса? А если и узнала, чем плохо перед смертью получить последнее наслаждение?.. Господи, да что это я? — остановил себя Денис. — Боюсь. Я их боюсь — молодых, здоровых. Вон какой накачанный этот “ирокез”. Да и небось поднаторел в драках. Вся башка в шрамах. Стоп, стоп. Коли смерть рядом, так чего мне бояться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66