..
4
Клаус слушал доклад Мак-Рэя молча; Боло же, напротив, постоянно вставлял реплики - из-за вечерней драки в баре американец был в ярости - охранники попытались задержать мелкого сбытчика наркотиков, но тот оказался не один, и его приятели напали на охрану сзади, хорошо, хоть убитых не было, но такое нападение есть серьезный знак - кому-то "Черный лотос" очень мешает...
- Фотопленку, говоришь, не засветил, а забрал с собой, не вынимая из кассеты? - уточнил Клаус.
- Да, сработал профессионально!.. - признал Мак-Рэй.
- Да к чертям этого Боксона, - буркнул Боло, - я позвоню в Вегас, сколько надо парней, столько и приедет!..
- Наверное, мы так и сделаем! - легко согласился Клаус. - Поразмыслим ещё немного, может, как-нибудь и его используем - одноразово...
- Ага, как презерватив! - хохотнул компаньон.
Клаус дождался, когда Мак-Рэй вышел из кабинета и уставил указательный палец в грудь Боло:
- Ты хитер, старина, но не умен!
- Ты говоришь мне это уже тридцать лет!..
- И буду повторять это ещё столько же! Боксон не успел отслужить в Легионе один срок, как стал офицером - тебя это не настораживает?
- Ничего особенного, парень с головой...
- Правильно - с головой! Его купили - вместе с его головой - понимаешь?
- Кто купил?
- Неважно - военная разведка, контрразведка или что там у французов ещё есть... За ним кто-то стоит - кто-то очень сильный! Этого Боксона можно использовать - лучше всего для подбрасывания дезинформации...
Боло молчал. Будь его воля, он давно бы бросил этот чертов Лондон, этот проклятый бар, этого непоседливого Клауса со всем его хитроумием, перебрался бы куда-нибудь в Калифорнию, купил бы домик где-нибудь между Лос-Анджелесом и Сан-Диего, вечерами бы пил пиво и смотрел на закат... А в прохладную ночь его согревала бы плохо говорящая по-английски филиппинская девчонка...
- Не тоскуй, компаньон! - сказал Клаус. - Мы ещё не так стары, чтобы просиживать задницы на террасе...
- Мы уже не так молоды, чтобы играть в ковбоев... - проворчал Боло. Вчерашняя шпана пришла не сама по себе - их кто-то послал... Ты сможешь выдержать войну?
- Если ты называешь войной вчерашнюю поножовщину - то это не война! Война была весной 42-го, под Севастополем! Я дрался в рукопашной с русскими моряками - по сравнению с этим вся остальная моя жизнь была сплошным отдохновением разной степени активности! Лондон - не Чикаго, англичане давно потеряли свою бульдожью хватку, Бикслер и Диаш уничтожат любого нашего противника...
- И привлекут внимание полиции!..
- Боло, полиция давно уже нас зарегистрировала и вложила в картотеку!.. Нам этого не изменить, будем продолжать работу...
(Боло не был согласен с компаньоном. Что мог знать Клаус о настоящих гангстерских войнах, жестокость которых ещё в незапамятные времена вынудила противников принять правило: не воевать против женщин и детей, и это правило всегда и неизменно нарушалось? Как объяснить Клаусу, что настоящая гангстерская война - это постоянная тревога, боязнь предательства со стороны самых близких людей - а предают самые близкие, другим ведь ты уже не доверяешь? И эта постоянная тревога иногда переходит в психоз, с которым не пойдешь к психоаналитику, и нервы сдают, и тогда сорвавшийся человек реагирует на стук в дверь выстрелами - не из-за этого ли рекомендуется всегда стоять сбоку от двери? Но бывает ещё хуже, когда появляется смутно растущее подозрение, когда любое действие друга приобретает двойной смысл, и случайная неудача становится поводом для обвинения, а попытка оправдания расценивается лишь как ловкая увертка предателя. Наверное, поэтому итальянцы строят свои банды по семейному признаку, но в каждом поколении все равно находится хоть один, смотрящий в другую сторону, продавшийся врагам, и не сразу становится известно - кто? И осознаешь, что собственных сил не хватит для продолжения войны, и надо найти союзников, а слабейшая сторона известна с самого начала, и тогда любой шаг может стать последним - предательство союзников есть закономерность, в стае шакалов иначе не бывает...)
- Клаус, я все-таки старею... Как не крути, но мы уже прожили жизнь... На что ты надеешься?
- На продолжение жизни, Боло! Ещё в тюрьме я решил, что жить буду до своего последнего дня - каким бы он не был...
Клаус действительно в 1942 году служил обер-лейтенантом в 11-й армии вермахта и участвовал в штурме Севастополя. Там же, на севастопольских развалинах, он подобрал обгоревший сборник пьес Шекспира на английском языке и имел неосторожность вслух прочитать монолог главного героя из "Ричарда III". Услышавший декламацию солдат из его взвода, недоучившийся студент филологии из Гамбурга, написал донос в гестапо: "пропаганда вражеской культуры!". С Клаусом провели беседу и, определив, что английским языком молодой офицер владеет в совершенстве, направили его распоряжение военной разведки - абвер. Из пехотинца сделали диверсанта.
В 1943-м руководству абвера показалась подозрительной серия провалов контактирующих с ирландской мафией агентов, и для проверки подозрений в Штаты направили Клауса. Его арест был предусмотрен, Клаус блестяще сыграл свою роль в кратковременной, но почему-то безрезультатной радио-игре, и пережил капитуляцию рейха в достаточно комфортабельных условиях американской тюрьмы, проявляя лояльность к начальству и демонстрируя неизменно хорошее поведение. В 1947-м американцы его за ненадобностью выпустили, снабдили новыми документами и депортировали в Германию. Там Клаус узнал о гибели всей своей семьи в осажденном Бреслау; на удивление быстро отыскал некоторых бывших руководителей, забывших о нем в катастрофе последних лет; доложил о выполнении задания. С помощью уцелевших сослуживцев он установил связь с нацистскими структурами в Уругвае и Аргентине, а так как имел отличную подготовку для работы в США и знакомства в уголовной среде, то, по заданию нового руководства, вернулся в Нью-Йорк. Послевоенный экономический рост предоставлял огромные возможности для вложения вывезенных из рейха капиталов - "новый курс" покойного президента Рузвельта начал давать свои результаты, растущий спрос стимулировал производство, гигантский внутренний рынок требовал инвестиций и не особенно интересовался их происхождением. Начавшаяся компания охоты за коммунистическими агентами удачно отвлекла внимание секретных служб от активности нацистских финансистов.
Военные перевороты в Латинской Америке поначалу не воспринимались всерьез, новые правительства не посягали на частные финансово-промышленные активы, но когда партизаны Кастро без боя вошли в Гавану, стареющим эсэсовским бонзам пришлось призадуматься. Появление в Боливии маленького отряда Эрнесто Че Гевары расценивалось, как преддверие нового Сталинграда. Федеральное казначейство США, к своему немалому удивлению, вдруг обнаружило, что налоги можно брать не только с коммивояжеров, автомехаников и домохозяек, но и с финансовых магнатов. Изумленные открытием такой примитивной истины, агенты министерства финансов набросились на сомнительные банковские счета с голодной яростью ирландских волкодавов. Простой арифметический подсчет показал, что затраты на отмывание денег в Штатах и Европе примерно одинаковы, так что парагвайские, аргентинские и чилийские капиталы двинулись через швейцарские, люксембургские и лихтенштейнские банки в европейскую промышленность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
4
Клаус слушал доклад Мак-Рэя молча; Боло же, напротив, постоянно вставлял реплики - из-за вечерней драки в баре американец был в ярости - охранники попытались задержать мелкого сбытчика наркотиков, но тот оказался не один, и его приятели напали на охрану сзади, хорошо, хоть убитых не было, но такое нападение есть серьезный знак - кому-то "Черный лотос" очень мешает...
- Фотопленку, говоришь, не засветил, а забрал с собой, не вынимая из кассеты? - уточнил Клаус.
- Да, сработал профессионально!.. - признал Мак-Рэй.
- Да к чертям этого Боксона, - буркнул Боло, - я позвоню в Вегас, сколько надо парней, столько и приедет!..
- Наверное, мы так и сделаем! - легко согласился Клаус. - Поразмыслим ещё немного, может, как-нибудь и его используем - одноразово...
- Ага, как презерватив! - хохотнул компаньон.
Клаус дождался, когда Мак-Рэй вышел из кабинета и уставил указательный палец в грудь Боло:
- Ты хитер, старина, но не умен!
- Ты говоришь мне это уже тридцать лет!..
- И буду повторять это ещё столько же! Боксон не успел отслужить в Легионе один срок, как стал офицером - тебя это не настораживает?
- Ничего особенного, парень с головой...
- Правильно - с головой! Его купили - вместе с его головой - понимаешь?
- Кто купил?
- Неважно - военная разведка, контрразведка или что там у французов ещё есть... За ним кто-то стоит - кто-то очень сильный! Этого Боксона можно использовать - лучше всего для подбрасывания дезинформации...
Боло молчал. Будь его воля, он давно бы бросил этот чертов Лондон, этот проклятый бар, этого непоседливого Клауса со всем его хитроумием, перебрался бы куда-нибудь в Калифорнию, купил бы домик где-нибудь между Лос-Анджелесом и Сан-Диего, вечерами бы пил пиво и смотрел на закат... А в прохладную ночь его согревала бы плохо говорящая по-английски филиппинская девчонка...
- Не тоскуй, компаньон! - сказал Клаус. - Мы ещё не так стары, чтобы просиживать задницы на террасе...
- Мы уже не так молоды, чтобы играть в ковбоев... - проворчал Боло. Вчерашняя шпана пришла не сама по себе - их кто-то послал... Ты сможешь выдержать войну?
- Если ты называешь войной вчерашнюю поножовщину - то это не война! Война была весной 42-го, под Севастополем! Я дрался в рукопашной с русскими моряками - по сравнению с этим вся остальная моя жизнь была сплошным отдохновением разной степени активности! Лондон - не Чикаго, англичане давно потеряли свою бульдожью хватку, Бикслер и Диаш уничтожат любого нашего противника...
- И привлекут внимание полиции!..
- Боло, полиция давно уже нас зарегистрировала и вложила в картотеку!.. Нам этого не изменить, будем продолжать работу...
(Боло не был согласен с компаньоном. Что мог знать Клаус о настоящих гангстерских войнах, жестокость которых ещё в незапамятные времена вынудила противников принять правило: не воевать против женщин и детей, и это правило всегда и неизменно нарушалось? Как объяснить Клаусу, что настоящая гангстерская война - это постоянная тревога, боязнь предательства со стороны самых близких людей - а предают самые близкие, другим ведь ты уже не доверяешь? И эта постоянная тревога иногда переходит в психоз, с которым не пойдешь к психоаналитику, и нервы сдают, и тогда сорвавшийся человек реагирует на стук в дверь выстрелами - не из-за этого ли рекомендуется всегда стоять сбоку от двери? Но бывает ещё хуже, когда появляется смутно растущее подозрение, когда любое действие друга приобретает двойной смысл, и случайная неудача становится поводом для обвинения, а попытка оправдания расценивается лишь как ловкая увертка предателя. Наверное, поэтому итальянцы строят свои банды по семейному признаку, но в каждом поколении все равно находится хоть один, смотрящий в другую сторону, продавшийся врагам, и не сразу становится известно - кто? И осознаешь, что собственных сил не хватит для продолжения войны, и надо найти союзников, а слабейшая сторона известна с самого начала, и тогда любой шаг может стать последним - предательство союзников есть закономерность, в стае шакалов иначе не бывает...)
- Клаус, я все-таки старею... Как не крути, но мы уже прожили жизнь... На что ты надеешься?
- На продолжение жизни, Боло! Ещё в тюрьме я решил, что жить буду до своего последнего дня - каким бы он не был...
Клаус действительно в 1942 году служил обер-лейтенантом в 11-й армии вермахта и участвовал в штурме Севастополя. Там же, на севастопольских развалинах, он подобрал обгоревший сборник пьес Шекспира на английском языке и имел неосторожность вслух прочитать монолог главного героя из "Ричарда III". Услышавший декламацию солдат из его взвода, недоучившийся студент филологии из Гамбурга, написал донос в гестапо: "пропаганда вражеской культуры!". С Клаусом провели беседу и, определив, что английским языком молодой офицер владеет в совершенстве, направили его распоряжение военной разведки - абвер. Из пехотинца сделали диверсанта.
В 1943-м руководству абвера показалась подозрительной серия провалов контактирующих с ирландской мафией агентов, и для проверки подозрений в Штаты направили Клауса. Его арест был предусмотрен, Клаус блестяще сыграл свою роль в кратковременной, но почему-то безрезультатной радио-игре, и пережил капитуляцию рейха в достаточно комфортабельных условиях американской тюрьмы, проявляя лояльность к начальству и демонстрируя неизменно хорошее поведение. В 1947-м американцы его за ненадобностью выпустили, снабдили новыми документами и депортировали в Германию. Там Клаус узнал о гибели всей своей семьи в осажденном Бреслау; на удивление быстро отыскал некоторых бывших руководителей, забывших о нем в катастрофе последних лет; доложил о выполнении задания. С помощью уцелевших сослуживцев он установил связь с нацистскими структурами в Уругвае и Аргентине, а так как имел отличную подготовку для работы в США и знакомства в уголовной среде, то, по заданию нового руководства, вернулся в Нью-Йорк. Послевоенный экономический рост предоставлял огромные возможности для вложения вывезенных из рейха капиталов - "новый курс" покойного президента Рузвельта начал давать свои результаты, растущий спрос стимулировал производство, гигантский внутренний рынок требовал инвестиций и не особенно интересовался их происхождением. Начавшаяся компания охоты за коммунистическими агентами удачно отвлекла внимание секретных служб от активности нацистских финансистов.
Военные перевороты в Латинской Америке поначалу не воспринимались всерьез, новые правительства не посягали на частные финансово-промышленные активы, но когда партизаны Кастро без боя вошли в Гавану, стареющим эсэсовским бонзам пришлось призадуматься. Появление в Боливии маленького отряда Эрнесто Че Гевары расценивалось, как преддверие нового Сталинграда. Федеральное казначейство США, к своему немалому удивлению, вдруг обнаружило, что налоги можно брать не только с коммивояжеров, автомехаников и домохозяек, но и с финансовых магнатов. Изумленные открытием такой примитивной истины, агенты министерства финансов набросились на сомнительные банковские счета с голодной яростью ирландских волкодавов. Простой арифметический подсчет показал, что затраты на отмывание денег в Штатах и Европе примерно одинаковы, так что парагвайские, аргентинские и чилийские капиталы двинулись через швейцарские, люксембургские и лихтенштейнские банки в европейскую промышленность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47