А ведь я уже не один раз поднимался с постели холодным, сумеречным утром и следовал за мрачной, неторопливой процессией через широкое дно высохшего озера, чтобы присутствовать при ракетных полетах Джина Мея. С нескрываемо тревожными лицами люди работали вокруг испускающего пар самолета: обслуживали белые от инея шланги, наполняли баки легковоспламеняющимся топливом. Каждый из двенадцати человек энергично, тщательно выполнял свою часть подготовки к полету, чтобы из-за него не отказал тот или иной механизм и чтобы не был отменен полет. Они искали неисправности и в то же время надеялись, что их не окажется.
Подготовка к полету шла в бешеном темпе. Ни для регулировки, ни для осуществления предложений, возникающих в последнюю минуту, не было времени. Все действовали быстро и продуманно, забыв о болтовне и перекурах. В таких напряженных условиях трудно ко всему подходить спокойно, но каждый член бригады механиков был специалистом своего дела и отлично выполнял его. Мне бы хотелось знать свое дело так же хорошо.
Автомобиль с радиоустановкой прибыл на место. «Скайрокет» с протянутыми по сторонам шлангами, огромный трейлер, красная пожарная машина и санитарный автомобиль, сновавшие вокруг самолета люди в необычных костюмах из пластмассы, вырывающиеся со свистом газы, — словом, мучительно тяжелая атмосфера автомобильной катастрофы. Я вышел из автомашины и, застегивая на ходу пряжки подвесной системы парашюта, направился к самолету. Бриггс помог мне справиться с защитным шлемом и кислородным снаряжением, и я по стремянке взобрался в «Скайрокет».
В кабине я перетасовал летные бланки и оставил сверху карточку с надписью: «Взлет с помощью жидкостно-реактивного двигателя». Свой план полета я положил на пол кабины. Это была подробная схема траектории полета: взлет, затем горизонтальный полет с помощью ракетного двигателя, посадка. Вдоль траектории полета я нанес пометки, напоминающие о необходимости проверять скорость набора высоты, показания расходомера и термометров, включение и выключение тумблера управления испытательной аппаратурой на соответствующих высотах и в соответствующих положениях. Это была своего рода шпаргалка. Я не мог рисковать, надеясь, что запомню все детали полета.
С этой минуты от каждого движения зависело многое. Приготовления заканчивались, и заключенный в «Скайрокете» колоссальный запас энергии искал выхода. Находясь на земле, самолет испускает свою энергию в виде клубов пара. При любом другом полете момент взлета можно отложить, что-либо переделать по требованию летчика, еще и еще раз убедиться, что все в порядке. Но здесь все иначе — оттягивать взлет не позволяют четыре камеры ЖРД, рвущиеся в полет, и все приходится делать быстро, не мешкая.
Я бегло осмотрел кабину и, так как дул холодный ветер, подал команду закрыть фонарь. Кардер знаками спросил меня, готов ли я для вызова сопровождающего самолета. Я утвердительно кивнул. Сопровождающий самолет взлетел, а я подал знак подключить аэродромное питание и запустил ТРД, который негромко завыл, как пила, разгрызающая толстое бревно. Низко над озером в нашу сторону летел сопровождающий самолет. Игер! F-86 проделал над нами замедленную бочку, а затем такой же медленный грациозный иммельман.
— О'кэй, зажигай свою горелку и взлетай, — проник в мои наушники спокойный, медлительный южновиргинский говор. Какой резкий контраст с напряжением и спешкой около «Скайрокета»! Но острота Игера неприятно задела меня. Теперь события будут развертываться с калейдоскопической быстротой.
По радио я обратился к механикам:
— Готовы ли создать давление?
Суетившиеся люди, исчезнувшие из поля моего зрения, после того как я сел в кабину, снова появились сбоку от самолета. Почему они не отвечают? Я повторил:
— Готовы ли создать давление?
Молчание, и наконец:
— Есть создать давление…
Команда повторялась по цепочке: «Есть создать давление… Есть создать давление… Есть создать давление». Суета усилилась, и все больше фигур появлялось и исчезало в смотровой щели на уровне моего плеча.
— О'кэй… Создаю давление. — Я со щелчком поставил кран в нужное положение, и сжатые до сих пор газы ринулись с быстротой молнии в топливные баки. Кардер запросил показания приборов. Стрелки на трех манометрах показывали 30, 60, 450.
Я готов к заливке двигателя. Спрашиваю:
— Можно приступить к заливке?
— Приступайте…
Наступил самый ответственный момент. Теперь я смогу проверить, достаточно хорошо ли знакома мне инструкция. В моем распоряжении десять секунд.
— Заливаю!
Теперь нельзя думать ни о чем, кроме движений, которые я должен стремительно проделать. Одновременно с включением тумблера заливки двигателя я пустил секундомер, прикрепленный к наколенному планшету. Это был порядок действий, в выполнении которого я тренировался десять дней подряд. В моем распоряжении ровно десять секунд. За это время я должен залить систему ракетного двигателя, перевести турбореактивный двигатель с малых оборотов на полные, проверить показания всех термометров и манометров. Всего десять секунд! Затем нужно сделать шестидесятисекундную разбежку по взлетной дорожке и зажечь две камеры ЖРД.
Пора действовать! Поднимаю большие пальцы обеих рук вверх и в стороны: «Убрать колодки!» — две головы исчезают под брюхом самолета: механики извлекают оттуда тормозные колодки. Быстро, Билл! Доведи реактивный двигатель до необходимой температуры, дай полные обороты. Проверь давление топлива, температуру масла и его давление. Какая безумная гонка!
— Да ты полетишь на самолете или взорвешь его, сынок? — донесся недовольный голос Игера. Ему приходилось кружить над нами, расходуя топливо.
Осталось пять секунд. Живее, иначе не уложишься во время. Надо проверить три подшипника двигателя. Включаю тумблеры и проверяю. О'кэй. Внимательно наблюдаю за изменениями температуры ТРД. Если приборы покажут отклонение от нормы, полет придется отложить. Взлететь можно и на одном ЖРД, но возвратиться — только с помощью ТРД. Показания всех приборов в пределах нормы. Три секунды. Я запросил разрешение на заливку системы ЖРД. Не забыл ли я чего-либо? Черт побери, а вдруг я что-нибудь забыл? Кажется, заливка идет хорошо. Десять секунд истекли. Я отпустил тормоза.
* * *
Но «Скайрокет» не рванулся вперед, увлекаемый бешеной тягой. Самолет с дополнительным грузом ракетного топлива, неуклюже прихрамывая, двигается по взлетной дорожке медленнее, чем когда-либо раньше. Какой резкий переход от неистовой спешки при подготовке к полету! Механики бегут рядом с самолетом, обгоняют его и садятся в автомашины. Сверхскоростной «Скайрокет» остается позади своих механиков.
Пятьдесят пять секунд до включения маленького ракетного тумблера… Секунды идут за секундами, турбореактивный двигатель набирает мощность и тягу. Продвигаясь по дорожке и ожидая, когда стрелка секундомера подойдет к семидесяти, снова проверяю показания приборов. Прекрасно! Все стрелки манометров ЖРД в пределах зеленых секторов шкал. Теперь самолет движется со скоростью сто пятьдесят километров в час, а стрелка секундомера показывает шестьдесят… шестьдесят пять… наконец, семьдесят секунд!
Включаю первый маленький металлический тумблер, похожий на выключатель в гостиной… безобидный щелчок!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Подготовка к полету шла в бешеном темпе. Ни для регулировки, ни для осуществления предложений, возникающих в последнюю минуту, не было времени. Все действовали быстро и продуманно, забыв о болтовне и перекурах. В таких напряженных условиях трудно ко всему подходить спокойно, но каждый член бригады механиков был специалистом своего дела и отлично выполнял его. Мне бы хотелось знать свое дело так же хорошо.
Автомобиль с радиоустановкой прибыл на место. «Скайрокет» с протянутыми по сторонам шлангами, огромный трейлер, красная пожарная машина и санитарный автомобиль, сновавшие вокруг самолета люди в необычных костюмах из пластмассы, вырывающиеся со свистом газы, — словом, мучительно тяжелая атмосфера автомобильной катастрофы. Я вышел из автомашины и, застегивая на ходу пряжки подвесной системы парашюта, направился к самолету. Бриггс помог мне справиться с защитным шлемом и кислородным снаряжением, и я по стремянке взобрался в «Скайрокет».
В кабине я перетасовал летные бланки и оставил сверху карточку с надписью: «Взлет с помощью жидкостно-реактивного двигателя». Свой план полета я положил на пол кабины. Это была подробная схема траектории полета: взлет, затем горизонтальный полет с помощью ракетного двигателя, посадка. Вдоль траектории полета я нанес пометки, напоминающие о необходимости проверять скорость набора высоты, показания расходомера и термометров, включение и выключение тумблера управления испытательной аппаратурой на соответствующих высотах и в соответствующих положениях. Это была своего рода шпаргалка. Я не мог рисковать, надеясь, что запомню все детали полета.
С этой минуты от каждого движения зависело многое. Приготовления заканчивались, и заключенный в «Скайрокете» колоссальный запас энергии искал выхода. Находясь на земле, самолет испускает свою энергию в виде клубов пара. При любом другом полете момент взлета можно отложить, что-либо переделать по требованию летчика, еще и еще раз убедиться, что все в порядке. Но здесь все иначе — оттягивать взлет не позволяют четыре камеры ЖРД, рвущиеся в полет, и все приходится делать быстро, не мешкая.
Я бегло осмотрел кабину и, так как дул холодный ветер, подал команду закрыть фонарь. Кардер знаками спросил меня, готов ли я для вызова сопровождающего самолета. Я утвердительно кивнул. Сопровождающий самолет взлетел, а я подал знак подключить аэродромное питание и запустил ТРД, который негромко завыл, как пила, разгрызающая толстое бревно. Низко над озером в нашу сторону летел сопровождающий самолет. Игер! F-86 проделал над нами замедленную бочку, а затем такой же медленный грациозный иммельман.
— О'кэй, зажигай свою горелку и взлетай, — проник в мои наушники спокойный, медлительный южновиргинский говор. Какой резкий контраст с напряжением и спешкой около «Скайрокета»! Но острота Игера неприятно задела меня. Теперь события будут развертываться с калейдоскопической быстротой.
По радио я обратился к механикам:
— Готовы ли создать давление?
Суетившиеся люди, исчезнувшие из поля моего зрения, после того как я сел в кабину, снова появились сбоку от самолета. Почему они не отвечают? Я повторил:
— Готовы ли создать давление?
Молчание, и наконец:
— Есть создать давление…
Команда повторялась по цепочке: «Есть создать давление… Есть создать давление… Есть создать давление». Суета усилилась, и все больше фигур появлялось и исчезало в смотровой щели на уровне моего плеча.
— О'кэй… Создаю давление. — Я со щелчком поставил кран в нужное положение, и сжатые до сих пор газы ринулись с быстротой молнии в топливные баки. Кардер запросил показания приборов. Стрелки на трех манометрах показывали 30, 60, 450.
Я готов к заливке двигателя. Спрашиваю:
— Можно приступить к заливке?
— Приступайте…
Наступил самый ответственный момент. Теперь я смогу проверить, достаточно хорошо ли знакома мне инструкция. В моем распоряжении десять секунд.
— Заливаю!
Теперь нельзя думать ни о чем, кроме движений, которые я должен стремительно проделать. Одновременно с включением тумблера заливки двигателя я пустил секундомер, прикрепленный к наколенному планшету. Это был порядок действий, в выполнении которого я тренировался десять дней подряд. В моем распоряжении ровно десять секунд. За это время я должен залить систему ракетного двигателя, перевести турбореактивный двигатель с малых оборотов на полные, проверить показания всех термометров и манометров. Всего десять секунд! Затем нужно сделать шестидесятисекундную разбежку по взлетной дорожке и зажечь две камеры ЖРД.
Пора действовать! Поднимаю большие пальцы обеих рук вверх и в стороны: «Убрать колодки!» — две головы исчезают под брюхом самолета: механики извлекают оттуда тормозные колодки. Быстро, Билл! Доведи реактивный двигатель до необходимой температуры, дай полные обороты. Проверь давление топлива, температуру масла и его давление. Какая безумная гонка!
— Да ты полетишь на самолете или взорвешь его, сынок? — донесся недовольный голос Игера. Ему приходилось кружить над нами, расходуя топливо.
Осталось пять секунд. Живее, иначе не уложишься во время. Надо проверить три подшипника двигателя. Включаю тумблеры и проверяю. О'кэй. Внимательно наблюдаю за изменениями температуры ТРД. Если приборы покажут отклонение от нормы, полет придется отложить. Взлететь можно и на одном ЖРД, но возвратиться — только с помощью ТРД. Показания всех приборов в пределах нормы. Три секунды. Я запросил разрешение на заливку системы ЖРД. Не забыл ли я чего-либо? Черт побери, а вдруг я что-нибудь забыл? Кажется, заливка идет хорошо. Десять секунд истекли. Я отпустил тормоза.
* * *
Но «Скайрокет» не рванулся вперед, увлекаемый бешеной тягой. Самолет с дополнительным грузом ракетного топлива, неуклюже прихрамывая, двигается по взлетной дорожке медленнее, чем когда-либо раньше. Какой резкий переход от неистовой спешки при подготовке к полету! Механики бегут рядом с самолетом, обгоняют его и садятся в автомашины. Сверхскоростной «Скайрокет» остается позади своих механиков.
Пятьдесят пять секунд до включения маленького ракетного тумблера… Секунды идут за секундами, турбореактивный двигатель набирает мощность и тягу. Продвигаясь по дорожке и ожидая, когда стрелка секундомера подойдет к семидесяти, снова проверяю показания приборов. Прекрасно! Все стрелки манометров ЖРД в пределах зеленых секторов шкал. Теперь самолет движется со скоростью сто пятьдесят километров в час, а стрелка секундомера показывает шестьдесят… шестьдесят пять… наконец, семьдесят секунд!
Включаю первый маленький металлический тумблер, похожий на выключатель в гостиной… безобидный щелчок!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91