Три врача наблюдали, как меня втискивают в костюм, и задавали вопросы, желая убедиться, что я усвоил все необходимые манипуляции. Они выслушали мое сердце, проверили пульс. Вблизи главного входа в большую барокамеру находился стол с холодно поблескивавшими металлическими и стеклянными медицинскими инструментами и приборами. Были приняты все меры предосторожности — год назад здесь во время испытаний погиб человек.
В день нашего экзамена для наблюдения за испытанием, связанным с внезапным сбросом давления, у барокамеры собралось много людей, которых я ни разу не видел во время своего двухнедельного обучения. Даже в костюме, тщательно пригнанном по мне, я с трудом держался прямо. Слегка сгибаясь и поддерживая тяжелый шлем, я вошел в барокамеру. Так как шлем имел самостоятельную систему питания, то для больших высот под ним заранее создавалось давление, которое оставалось таким, каким оно должно было быть в фактическом полете. В течение всего подъема на высоту дыхание шло под давлением. Теперь обратное дыхание давалось мне гораздо легче, чем две недели назад. И все-таки дышать было тяжело, хотя теперь я задерживал воздух и выдыхал его автоматически. Считать меня больше не заставляли.
Все было в порядке. Толстая стена с круглым отверстием посредине, тщательно герметизированным пластмассовой мембраной, разделяла барокамеру на две части. В той части, где нахожусь я, давление будет доведено до величины, соответствующей высоте 11500 метров. Давление по другую сторону перегородки, в большей части камеры, уменьшат до давления, соответствующего высоте 27 000 метров. По сигналу Махони будет включен специальный механизм, который разрушит мембрану, и разреженный воздух из моего отсека устремится в камеру большего разрежения. Это и будет имитировать внезапную разгерметизацию кабины в полете на высоте 21 500 метров.
* * *
Махони обращается ко мне:
— Билл, вы готовы?
Я киваю головой.
— Нет, отвечайте словами.
— Да, я готов.
Я взял с собой в барокамеру номер журнала «Ридерс Дайджест» — операция продлится, вероятно, больше часа. Большие насосы, установленные рядом с барокамерой, медленно откачивают воздух. Через громкоговоритель, установленный внутри барокамеры, я слышу настойчивый голос Махони:
— Все готовы?
Все были готовы.
— О'кэй, Билл, вы поднимаетесь на высоту 11500, — говорит капитан и опять выкрикивает: — Главная камера поднимается вверх.
Привод насоса гудит, заставляя барокамеру вибрировать. Сильный шум заполняет шлем — это неестественно громкий звук моего дыхания. Словно человек, сопротивляющийся на операционном столе действию эфира, я упорно добиваюсь постоянного притока кислорода в свои легкие. Ослепительный свет сверкает на страницах журнала, который я читаю. Это оптимистический рассказ о старушке, которая осталась одна в огромном мире и добилась высокого положения, преодолев бесчисленные трудности. Старушка открыла завод по консервированию слив и получила немалую прибыль. Что ж, очень мило. В камере тихо, тишину нарушают только мое дыхание и гудение насосов.
— Эй, Бриджмэн, считайте…
Махони и другие работники лаборатории, находящиеся у смотровых иллюминаторов, хотят убедиться, что у меня все благополучно.
— Один, два, три, четыре, пять, шесть… Хватит?
На второй год старушка получила двести тысяч долларов чистой прибыли. У смотровых иллюминаторов одни лица сменяются другими. Прошло сорок пять минут.
— Бриджмэн, посчитайте, пожалуйста.
Я считаю между вздохами. Трудно говорить и дышать в обратном порядке, и я теряю строку, на которой остановился…
Махони в последний раз обращается ко всем:
— Все готовы?
Наступает решительный момент. Для сброса давления все готово.
Лица у смотровых иллюминаторов передвигаются вокруг барокамеры, как рыбы в аквариуме. Я перестал читать. То, что произойдет сейчас, может произойти в «Скайрокете» на высоте 21 500 метров, если в кабине появится утечка. Вдруг я обнаруживаю, что сопротивляюсь поступлению воздуха под шлем. Но вот опять все приходит в норму, и я считаю, чтобы восстановить цикл: тысяча один, тысяча два, тысяча три, тысяча четыре, тысяча пять… Снова выдох, пусть поток воздуха проникнет в легкие. Достаточно! Я перекрываю языком струю воздуха, рвущегося в мою гортань. Теперь все идет как следует.
Щелчок! Механизм сработал, и рядом со мной падает груз, заставляя заостренный металлический рычаг разорвать мембрану. Перемычка разрушена! Устремившийся в другую камеру воздух превращается в туман, и костюм вокруг моего тела стягивается, как кольца удава, набросившегося на свою жертву. Костюм работает! Кажется, что на тело и голову давят тонны воды. Теперь труднее управлять принудительным дыханием. Я снова начинаю считать. Перед входом в барокамеру мне сказали, что нужно проделать движения, имитирующие управление «Скайрокетом». О'кэй! Я двигаю пальцами, руками и ногами. Вот я дотягиваюсь до воображаемой ручки управления самолетом и делаю вид, что двигаю ею. Люди внимательно наблюдают за мной через иллюминаторы. Мне было неудобно, стыдно сидеть перед ними в этом смешном костюме и, задыхаясь, управлять невидимыми рычагами. Прошло пять минут.
— О'кэй! — говорит мне Махони. — Сейчас начнем возвращаться вниз.
Еще пятнадцать минут в этих тисках — и все будет кончено. Медленно тянутся эти пятнадцать минут. Наконец Махони объявляет, что обучение закончено.
— Все в порядке, Билл, можете стравить давление в костюме до высоты 11 500 метров.
Я нажимаю клапан на боку, и костюм освобождает меня из своих железных объятий. Через пятнадцать минут я опущусь на высоту три тысячи метров, сниму с головы стальной шлем и опять начну нормально дышать.
* * *
В десять часов душного, жаркого огайского утра операция закончилась, и я, основательно измученный, возвращался в свою гостиницу. Первый шаг в область неведомого совершен. Теперь придется думать об обратном дыхании и высотном костюме.
Возвращаясь в пустыню, на базу Эдвардс, мы с Джорджем отдыхали в самолете DC-6 вместе с другими пассажирами. На пустяковой высоте семь тысяч метров пассажир, сидевший по другую сторону прохода, вдруг покачал головой и испуганно воскликнул:
— Боже, как мы высоко! Семь тысяч метров! — Обратившись затем к Джорджу, он серьезно спросил, как обыкновенного пассажира: — Как вы думаете, когда-нибудь поднимутся на большую высоту?
Джордж пожал плечами, я улыбнулся, и мы одновременно тяжело откинулись на спинки плюшевых сидений.
Глава XVII
Своей частью работы — подготовкой к отцеплению самолета в воздухе — Джордж Янсен занялся с рвением и пунктуальностью генерала, развертывающего свою армию. Он не слишком доверял «Скайрокету», и если и признавал мои достижения, то главным образом потому, что, по его мнению, для выполнения таких безрассудных заданий требовалось больше мужества, чем ума. Но он старательно заботился о том, чтобы гарантировать порученную ему часть дела от всяких случайностей.
Я бы не сказал, что Джордж был лишен исследовательской жилки, он был просто хитроват. Он не понимал, зачем рисковать головой, летая на таком самолете, который, по его мнению, не оправдывал риска. В его глазах летчики-испытатели, которые отваживались на это, были глупцами. Если я когда-нибудь буду знать об испытательной работе столько, сколько он, то, возможно, и я приду к такому же мнению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91