Одни утверждают – мне поневоле пришлось навести справки на этот счет, чтобы как можно точнее рассказать потом об этом вам, – что они голубые, как подернутое лазурью утреннее небо, другие – будто они синие, словно окутанные закатным туманом высокогорные озера Атокары. Но, по правде сказать, сквозь темные очки много не разглядишь, так что лично я насчет цвета его глаз ничего определенного сказать вам не могу. Стало быть, раз уж вы сюда приплыли, придется вам основываться на этих тонких наблюдениях весьма поэтического свойства. Что же касается меня, одно могу сказать, что черты лица вокруг черных очков, которые были у него вполне нормальные и изготовлены по всей форме, тоже распределялись совершенно симметрично, а волосы – из-за шлема я, прошу прощения, ничего не могу утверждать совсем уж наверняка, – похоже, довольно равномерно покрывали всю поверхность головы. Мне видны были только самые нижние кончики, но готов поручиться, что они были темными.
Источников существования у господина Гибралтарского матроса было много и самого разного свойства. В основном, они были связаны с родом деятельности, принятой называть у здешних белых спекуляцией. Насколько я понимаю, этим словом называют торговые операции, которые одновременно отличаются новизной, изобретательностью и, как говорится, являются сугубо личным делом каждого. Эта спекуляция связана с предметами наших дагомейских ремесел, а также с торговлей золотом. И занимается здесь этим вовсе не он один. Говорят, у господина Гибралтарского матроса есть свои люди по всей Африке, особенно в Кот-д'Ивуаре, в Нигерии и в восточной части Судана, а еще в горах Фута-Джаллон, в Лабе и даже по берегам Уэле, в племени мангбуту, из тех, что еще, сами знаете, иногда называют каннибальскими.
О делах господина Гибралтарского матроса, хотя беседы наши обычно были короткими и ограничивались обменом новостями, я знаю по слухам – люди говорили, будто он занимался торговлей крепкими напитками и в особенности напитком, который называется виски и который, по словам Луи, наилучшее средство, если у тебя темное прошлое или, скажем, очень мучают угрызения совести. А еще он охотится – на всех зверей, какие только водятся в колонии, а когда больше нечего положить на зуб, то не брезгует и воронами с абомейских улиц. Живет как мы, бедные черные люди, называет нас своими братьями, делит кров с дюжиной туземцев из народа фульбе, которых тоже называет своими братьями и которых якобы всячески настраивает против своих лжебратьев из колониального начальства. Добавлю еще одну подробность, лично мне особенно дорогую, – дело в том, что он очень подкован в истории Дагомеи и глубоко почитает нашего великого Беханзина.
Здесь у нас, в Дагомее, господина Гибралтарского матроса все считают отчаянным и еще, как говорит Луи, сорвиголовой. А простые люди, к примеру пастухи, что пасут скот на высокогорных пастбищах, те вообще уверены, что он избран богами и неуязвим для людской злобы. Говорят, он подобен крупному куду, который на закате солнца бегает так же быстро, как ветер, а у некоторых так разыгралось воображение, что они видят в нем одно из карающих воплощений великого царя нашего, незабвенного Беханзина. Самому ему очень нравятся подобные сравнения. А потому и сказать трудно, сколько табаку раздает он этим пастухам с высоких плоскогорий. Но, наверное, зря я так долго отнимаю ваше драгоценное время, рассказывая о том, какими глазами видим господина Гибралтарского матроса мы сами, то есть местные аборигены. Ведь ваша мифология так отличается от нашей, что вряд ли вы сможете понять, какое огромное значение все это имеет для нас. Пожалуй, важнее сказать, что в последнее время господин Гибралтарский матрос, говорят, несколько изменил своим привычкам. Теперь он вооружен не только собственными кулаками, но еще и маузерами. И у каждого, кто живет вместе с ним, тоже имеется по маузеру. Он купил их в Британской Нигерии, где у него тоже есть друзья. Эти маузеры на шесть пуль и наделены очень большой смертоносной силой. Господин Гибралтарский матрос ни на минуту не расстается со своим маузером – он всегда висит у него за спиной – и ничуть не скрывает ни своих дел, ни даже, если можно так выразиться, своего исторического прошлого.
Так что мы знаем, что когда-то он совершил какое-то преступление, убил человека в Париже, этой знаменитой великой столице. Он упоминает об этом с большой простотой и большим смирением и еще говорит, что если бы ему пришлось сделать это снова, то поступил бы точно так же, и даже иногда жалеет, что это уже позади и ему уже не суждено совершить то же самое еще раз. Хотя, может, из осторожности он никогда не рассказывает, при каких обстоятельствах совершил он тогда это самое убийство и кто именно оказался его жертвой. Я же, со своей стороны, как вы легко можете понять, всегда избегал расспрашивать господина Гибралтарского матроса о подробностях этого происшествия. Хорошо зная вспыльчивый нрав господина Гибралтарского матроса, я ни за что не мог бы, не рискуя, как говорит Луи, продырявить себе шкуру, заявить ему прямо в лицо, будто мне известно, что он расправился с американским королем автомобильных шариков-подшипников, неким господином Нельсоном Нельсоном. Правда, я собирался сделать это на расстоянии, то есть в письменном виде, чтобы у него было время разобраться в моих лучших намерениях, но тут, увы, так случилось, что господину Гибралтарскому матросу пришлось спешно удирать из Дагомеи.
Поверьте, мне очень грустно, что я должен сообщить вам эту печальную новость. Но так уж сложились обстоятельства, что господин Гибралтарский матрос, увы, оказался виновным в двух новых убийствах, на сей раз здесь, у нас, в Дагомее, и теперь его уже нет больше с нами. Он уложил на месте одним выстрелом из своего маузера одного абомейского полицейского, совсем недавно появившегося у нас в колонии и нагло потребовавшего у него на одной из улиц Абомеи документы, а потом еще одного белого колониста, который с некоторых пор вздумал соперничать с ним в торговле золотом. И эти два опрометчивых поступка он совершил в один и тот же день. Как можно объяснить такую раздражительность со стороны господина Гибралтарского матроса? Все дело в том, что в те дни в нашем городе Абомее стояла ужасная жара. Но, невзирая ни на какие объяснения, белые колонисты были так напуганы этой неожиданной вспыльчивостью со стороны господина Гибралтарского матроса, что обратились с петицией к самому господину генерал-губернатору. И тогда господин генерал-губернатор натравил на господина Гибралтарского матроса всех полицейских, которые только были в колонии. Ваш покорный слуга через одного надежного человека довел эту новость до сведения господина Гибралтарского матроса. И вот, когда все полицейские собрались вместе и направилась из Порто-Ново в Котону, господин Гибралтарский матрос возьми да переберись из Котону в Порто-Ново. Сделать это ему было совсем не трудно, потому что в Порто-Ново к тому времени не осталось ни единого белого полицейского, все они уже были в Котону. Стало быть, господин Гибралтарский матрос смог преспокойно и без всякой суеты переправиться на новое место жительства.
Поначалу он прятался в джунглях, а потом с помощью друзей перебрался в Бельгийское Конго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Источников существования у господина Гибралтарского матроса было много и самого разного свойства. В основном, они были связаны с родом деятельности, принятой называть у здешних белых спекуляцией. Насколько я понимаю, этим словом называют торговые операции, которые одновременно отличаются новизной, изобретательностью и, как говорится, являются сугубо личным делом каждого. Эта спекуляция связана с предметами наших дагомейских ремесел, а также с торговлей золотом. И занимается здесь этим вовсе не он один. Говорят, у господина Гибралтарского матроса есть свои люди по всей Африке, особенно в Кот-д'Ивуаре, в Нигерии и в восточной части Судана, а еще в горах Фута-Джаллон, в Лабе и даже по берегам Уэле, в племени мангбуту, из тех, что еще, сами знаете, иногда называют каннибальскими.
О делах господина Гибралтарского матроса, хотя беседы наши обычно были короткими и ограничивались обменом новостями, я знаю по слухам – люди говорили, будто он занимался торговлей крепкими напитками и в особенности напитком, который называется виски и который, по словам Луи, наилучшее средство, если у тебя темное прошлое или, скажем, очень мучают угрызения совести. А еще он охотится – на всех зверей, какие только водятся в колонии, а когда больше нечего положить на зуб, то не брезгует и воронами с абомейских улиц. Живет как мы, бедные черные люди, называет нас своими братьями, делит кров с дюжиной туземцев из народа фульбе, которых тоже называет своими братьями и которых якобы всячески настраивает против своих лжебратьев из колониального начальства. Добавлю еще одну подробность, лично мне особенно дорогую, – дело в том, что он очень подкован в истории Дагомеи и глубоко почитает нашего великого Беханзина.
Здесь у нас, в Дагомее, господина Гибралтарского матроса все считают отчаянным и еще, как говорит Луи, сорвиголовой. А простые люди, к примеру пастухи, что пасут скот на высокогорных пастбищах, те вообще уверены, что он избран богами и неуязвим для людской злобы. Говорят, он подобен крупному куду, который на закате солнца бегает так же быстро, как ветер, а у некоторых так разыгралось воображение, что они видят в нем одно из карающих воплощений великого царя нашего, незабвенного Беханзина. Самому ему очень нравятся подобные сравнения. А потому и сказать трудно, сколько табаку раздает он этим пастухам с высоких плоскогорий. Но, наверное, зря я так долго отнимаю ваше драгоценное время, рассказывая о том, какими глазами видим господина Гибралтарского матроса мы сами, то есть местные аборигены. Ведь ваша мифология так отличается от нашей, что вряд ли вы сможете понять, какое огромное значение все это имеет для нас. Пожалуй, важнее сказать, что в последнее время господин Гибралтарский матрос, говорят, несколько изменил своим привычкам. Теперь он вооружен не только собственными кулаками, но еще и маузерами. И у каждого, кто живет вместе с ним, тоже имеется по маузеру. Он купил их в Британской Нигерии, где у него тоже есть друзья. Эти маузеры на шесть пуль и наделены очень большой смертоносной силой. Господин Гибралтарский матрос ни на минуту не расстается со своим маузером – он всегда висит у него за спиной – и ничуть не скрывает ни своих дел, ни даже, если можно так выразиться, своего исторического прошлого.
Так что мы знаем, что когда-то он совершил какое-то преступление, убил человека в Париже, этой знаменитой великой столице. Он упоминает об этом с большой простотой и большим смирением и еще говорит, что если бы ему пришлось сделать это снова, то поступил бы точно так же, и даже иногда жалеет, что это уже позади и ему уже не суждено совершить то же самое еще раз. Хотя, может, из осторожности он никогда не рассказывает, при каких обстоятельствах совершил он тогда это самое убийство и кто именно оказался его жертвой. Я же, со своей стороны, как вы легко можете понять, всегда избегал расспрашивать господина Гибралтарского матроса о подробностях этого происшествия. Хорошо зная вспыльчивый нрав господина Гибралтарского матроса, я ни за что не мог бы, не рискуя, как говорит Луи, продырявить себе шкуру, заявить ему прямо в лицо, будто мне известно, что он расправился с американским королем автомобильных шариков-подшипников, неким господином Нельсоном Нельсоном. Правда, я собирался сделать это на расстоянии, то есть в письменном виде, чтобы у него было время разобраться в моих лучших намерениях, но тут, увы, так случилось, что господину Гибралтарскому матросу пришлось спешно удирать из Дагомеи.
Поверьте, мне очень грустно, что я должен сообщить вам эту печальную новость. Но так уж сложились обстоятельства, что господин Гибралтарский матрос, увы, оказался виновным в двух новых убийствах, на сей раз здесь, у нас, в Дагомее, и теперь его уже нет больше с нами. Он уложил на месте одним выстрелом из своего маузера одного абомейского полицейского, совсем недавно появившегося у нас в колонии и нагло потребовавшего у него на одной из улиц Абомеи документы, а потом еще одного белого колониста, который с некоторых пор вздумал соперничать с ним в торговле золотом. И эти два опрометчивых поступка он совершил в один и тот же день. Как можно объяснить такую раздражительность со стороны господина Гибралтарского матроса? Все дело в том, что в те дни в нашем городе Абомее стояла ужасная жара. Но, невзирая ни на какие объяснения, белые колонисты были так напуганы этой неожиданной вспыльчивостью со стороны господина Гибралтарского матроса, что обратились с петицией к самому господину генерал-губернатору. И тогда господин генерал-губернатор натравил на господина Гибралтарского матроса всех полицейских, которые только были в колонии. Ваш покорный слуга через одного надежного человека довел эту новость до сведения господина Гибралтарского матроса. И вот, когда все полицейские собрались вместе и направилась из Порто-Ново в Котону, господин Гибралтарский матрос возьми да переберись из Котону в Порто-Ново. Сделать это ему было совсем не трудно, потому что в Порто-Ново к тому времени не осталось ни единого белого полицейского, все они уже были в Котону. Стало быть, господин Гибралтарский матрос смог преспокойно и без всякой суеты переправиться на новое место жительства.
Поначалу он прятался в джунглях, а потом с помощью друзей перебрался в Бельгийское Конго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90