Утром 21-го самолет сразу же после взлета начал быстро набирать высоту, открывая нашим взорам широчайшую панораму. Слева от нас пенилось седыми гребнями Каспийское море, справа виднелись южные отроги Главного Кавказского хребта. С полчаса мы летели над просторной низменностью, которую горы постепенно оттеснили к самому морю, сжав до размеров узенькой полоски. В этот момент второй пилот вышел из рубки и объявил, что мы пересекаем советско-иранскую границу. Еще секунда – и крылатая тень «Дугласа» заскользила уже по склонам иранских гор.
В Тегеран мы прибыли точно по расписанию.
Тегеранский аэродром представлял собою весьма своеобразное зрелище. Забыв на минуту о географии, которую мы собственными глазами изучали из поднебесья, легко было бы вообразить, что мы еще не покинули пределов своей страны. Повсюду на летном поле стояли и передвигались советские боевые и транспортные самолеты, деловито сновали советские военные грузовики; на каждом шагу попадались красноармейцы, слышалась русская и украинская речь. Но о географии мы не забывали, помнили и историю, в частности август 1941 года, когда части Красной Армии по условиям советско-иранского договора 1921 года и по договоренности с английским правительством вступили в Северный Иран. Тегеранский аэродром был одним из тех, что использовала для своих нужд в военные годы авиация группы советских войск в Иране.
На аэродроме нас встретил представитель советского посольства и отвез в гостиницу, сделавшуюся нашим пристанищем почти на двое суток. Для меня пребывание в Тегеране явилось источником разнообразных забот, главным образом о том, как ускорить отъезд нашей группы в Каир. В нашем посольстве мне сначала только сообщили, что полетим английским военным самолетом, а срок отлета пока неизвестен. Позднее была уточнена и дата: 23 ноября.
23 ноября утром начался заключительный этап нашего путешествия. Экипаж английского военно-транспортного самолета был очень приветлив и предупредителен, что в какой-то степени компенсировало отсутствие в самолете удобств для пассажиров. Теперь наш путь лежал на юго-запад, пересекая Иран, Ирак, Трансиорданию и Палестину, в Египет.
От Тегерана до иракской границы самолет шел почти параллельно горным хребтам, затем – уже в пределах Ирака – горный ландшафт уступил место равнинному. Оставив Багдад в стороне, самолет приземлился возле озера Хаббания на английской военно-воздушной базе того же названия. Здесь была одна из двух намеченных промежуточных остановок. Мы вышли на летное поле, и нас мгновенно охватило душной волной воздуха. Дул резкий, знойный ветер, пришелец из пустынь соседней Саудовской Аравии, бросая в лица пригоршни песчинок. Мы укрылись в помещении офицерской столовой, куда нас пригласило командование базы. Там нам сервировали недурной завтрак, но из-за страшной духоты ели мы без всякого аппетита. Зато литрами поглощали оранжад со льдом.
После завтрака хозяева любезно предложили совершить краткую автомобильную прогулку по окрестностям. Проведя в своей группе молниеносный референдум, я ответил, что сейчас наше единственное желание – как можно скорее двинуться дальше.
И вот мы снова в воздухе. Летим над раскаленной, точно пекло, пустыней, где глаз не находит даже редчайших оазисов. Пейзаж стал меняться только неподалеку от Аммана, трансиорданской столицы, но и там его в лучшем случае можно было считать полупустыней. С огромным любопытством наблюдал я издали свинцово поблескивавшее Мертвое море и расплывчатые контуры Иерусалима, в то же время глубоко сожалея, что лишен возможности осмотреть их вблизи. Откуда мне тогда было знать, что я все-таки побываю в этом легендарном городе и искупаюсь в соленых водах этого безжизненного моря?
Вторая промежуточная посадка произошла в Лидде, недалеко от Средиземноморского побережья. Здесь нас задержали всего на полчаса. А еще через час-полтора полета над пустынями Южной Палестины и Синайского полуострова под нами сверкнула серебряная лента Суэцкого канала. Это означало, что мы уже над Африкой.
От канала рукой подать до Каира. Самолет садится на английский военный аэродром, где-то по соседству со знаменитыми пирамидами Гизы, однако они почему-то не попадают в поле нашего зрения. Да если бы и попали, то вряд ли мы тогда предались бы созерцанию исторических памятников. Многочасовая дорога над всеми этими горными и песчаными пустынями изрядно утомила нас, и главное наше желание сводилось к тому, чтобы поскорее добраться до места назначения.
В Каире мы поселились в отеле «Шеперд» на одной из центральных улиц. Из «Шеперда», за отсутствием более подходящей резиденции, наше посольство и начало развертывать свою деятельность.
Но прежде чем перейти к рассказу о ней, необходимо хотя бы бегло обрисовать общую ситуацию в стране, в которой нам предстояло жить и работать.
Египет всегда был одним из крупных очагов национально-освободительной борьбы в Британской колониальной империи. Добиваясь свободы и независимости, его население неоднократно бралось за оружие. В середине 30-х годов, когда в результате итальянской агрессии в Эфиопии на Ближнем Востоке явственно запахло порохом большой войны, британский империализм вынужден был прибегнуть к политическому маневру и пойти на формальные уступки национально-освободительному движению. В 1936 году он заключил с египетским правительством «договор о союзе». Однако «союз» между империалистической державой и слабой, экономически отсталой страной, на свою беду расположенной в центре британских имперских коммуникаций и стратегических позиций, явился, в сущности, «союзом» всадника и лошади.
Египет продолжал зависеть от Лондона. Прежний британский Верховный комиссар, облеченный всей полнотой власти, сэр Майлз Лэмпсон стал отныне именоваться Чрезвычайным и Полномочным Послом его британского величества. За свои ценные услуги колониализму он получил титул лорда Киллерна.
С изменением статута Египта борьба за подлинную независимость не прекратилась, а лишь приняла иные, сравнительно спокойные формы. Наиболее активную роль в этой борьбе играла партия Вафд, возникшая еще в 1918 году.
По своему социальному составу она отличалась большой пестротой: в нее входили мелкие и средние помещики, представители национальной торговой и промышленной буржуазии, мелкой буржуазии, интеллигенции, отчасти рабочие. Эта социальная пестрота влекла за собою частые и острые внутрипартийные разногласия и расколы, которые ослабляли ее, обусловливали нечеткость политической линии и вели к шатаниям то влево, то вправо. В области внутренней политики вафдистские лидеры добивались установления в стране буржуазно-демократического строя, скопированного с западноевропейских образцов. Идеологии Вафда не чужды были и некоторые прогрессивные черты, отражавшие чаяния народа. К сожалению, прогрессивные принципы совершенно недостаточно претворялись в действительность даже тогда, когда это вполне зависело от партии.
В национально-освободительной борьбе Вафд сталкивался с ожесточенными противниками в лице не только британских колонизаторов, но и проанглийских партий. А во внутренней политике ему противостояла еще более враждебная сила – реакционная дворцовая клика – преимущественно феодальная аристократия, которую возглавлял король Фарук, сам крупнейший землевладелец Египта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129