Яндра вскрикнула, приподнялась на постели, тут же упала снова и замерла.
Косса обернулся, подошел к кровати и, протянув руку, закрыл глаза умершей, тихо, одними губами, читая молитву на исход души из тела.
А в огромном зале, превращенном в опочивальню, метался в агонии папа Александр V.
Врачи, кардиналы, придворные ожидали смерти критянина Петра Филарга за дверью его спальни, заранее убранной в траур.
Папе Александру V тоже не было суждено пережить день 3 мая 1410-го года…»
И вот тут спросим себя: от какой такой болезни, ежели как раз не от обжорства, умер Петр Филарг? Если, конечно, все эти совпадения не сочинены целиком Парадисисом!
И сразу рождается вопрос. Коссу упрекают в отравлении Иннокентия VII, во что трудно поверить, хотя бы потому, что Коссы в то время и рядом не было, а будучи в Болонье отравить папу, сущего в Риме, не так-то просто. И, напротив, и хронисты, и сам Парадисис снимают с Коссы обвинение в отравлении папы Александра-Филарга. Хотя, ежели Парадисис все рассказывает, как оно было, невозможно поверить, что Филарг умер не от яда, и причем того самого, от коего погибла и Яндра.
Время, в котором существовали такие деятели, как тот же Борджиа, время отравлений и заказных убийств, вряд ли могло миновать и нашего героя.
До Филарга все папы, уверявшие, что они берут власть временно, став папами, вцеплялись в престол Святого Петра столь прочно, что их отрывать от него приходилось едва ли не по кускам. Как знать, какие инстинкты, помимо гастрономических, пробудились вкритянине? Был ли он готов оставить престол Святого Петра? Не приходилось ли Коссе торопиться, учитывая расклад политических сил?
Пытаясь не обвинить, нет, но понять логику поступков Коссы, который шел через папский престол к объединению всей Италии (не забудем про его блестящие дипломатические и военные таланты!), очень, очень могло стать и такое, что, по мнению Коссы, Филарга потребовалось поскорее убрать. Пока не изменилась ситуация. Пока своей бесхребетностью и добротой новый папа не разрушил коалиции, с таким трудом созданной Коссой! Но тогда и Мильоратти надо бы было убрать, а также арестовать и убрать Григория XII, и вообще Коссе стать убийцею века!
Все это рассуждение, разумеется, действенно лишь в том случае, ежели Парадисис попросту не сочинил всей этой двойной одновременной смерти ради претенциозного литературного эффекта.
И только один «личный» поступок допустил Бальтазар, опять же согласно Парадисису! То ли слишком долго сдерживавший свой гнев, то ли не уверенный, что Има осталась жива (последнее — вернее!). «В тот же день, к вечеру он пришел к Ринери.
— Ты рассказал Яндре, что Има поселилась в Пизе? Ты?!
— Я… Я думал… Мы вместе все… На лодке…
— Потому ты и спал с ней, подонок! Я не хочу тебя Убивать просто так, защищайся! — И Косса бросил ошалелому Гуинджи Ринери стилет: — Защищайся, ну!
Убив друга, Косса еще постоял, медленно приходя в себя, и вдруг, закрывши лицо, выбежал из комнаты. Ринери он убил все-таки зря и помнил о том всегда, всю жизнь, даже не признаваясь себе в этом».
Но, повторим — вряд ли! Сцена могла бы быть правдой лишь в том случае, ежели Косса поверил в смерть Имы. Но тогда бы он и с Яндрой по-другому разговаривал!
А главное, почему сцена не выдерживает никакой критики, убивать Ринери за известие о приезде Имы вообще было нелепо! Сам же Парадисис говорит, что женщины встретились, когда Бальтазар привел Иму к себе в дом! Скорее всего, Парадисис писал свой роман урывками и забыл об этой детали. С авторами такое случается.
Поэтому вернее предположить, что никакого убийства Ринери не была, как, возможно, не было и отравления Яндры. Парадисису для заключительных сцен романа попросту занадобилось убрать лишних своих героев и еще раз подчеркнуть пиратскую сущность Коссы.
Ринери было пятьдесят лет, как и Коссе. Немного поздновато для безумной, ни с того, ни с сего, ярости и обнаженных стилетов. В этом возрасте чаще всего все-таки сперва думают, а потом делают, но не наоборот, хотя могучие страсти также не исключены.
Ринери мог спокойно жить, и даже пережить Коссу у себя, в Фано. Ему отнюдь не обязательно было ехать с Коссой на Констанцский собор, и, следовательно, Парадисису его убивать.
А Яндра делла Скала? Была ли она отравлена Коссой? Хорошо, попробуем избавиться и от нее, но подругому!
Ежели Бальтазару было в ту пору пятьдесят, то Яндре — сорок два, сорок пять. В этом возрасте женщина может умереть и от какой-нибудь внутренней болезни, женских расстройств, воспаления придатков, воспаления печени, злокачественной опухоли, наконец. Возможно, она и похудела, и исповедовалась Бальтазару в своих изменах и ревности.
— Я не держу на тебя зла! — отвечает Косса, помедлив. — И я не убивал тебя, ты умираешь сама. Но покушенья на Иму я тебе не прощу, даже в смерти. Не могу простить! Има для меня все, и одну ее я любил не только как женщину, но и как друга. Она сейчас в Милане, и жива. Слышишь, Яндра! Она жива и не убита, убийцы обманули тебя! Она живет со своим мужем, Джаноби, и он ее по-прежнему носит на руках. И я продолжаю ее любить. Ничто не изменилось, Яндра!
Он помолчал, поглаживая своими сильными пальцами исхудалую и влажную руку умирающей. Выговорил тихо, глядя мимо нее, куда-то вдаль:
— И тебе я благодарен, Яндра. Защищая и добиваясь тебя, я сделался героем. Плохо только, что ты не осталась прекрасною дамой и разделила со мною постель. Со мною, и еще со многими. Ты очень часто ненавидела меня, я, порою, тебя едва терпел. Но смерть помирит всех! Прощай! В том мире мы, возможно, избавимся от низких страстей и обретем величие, утерянное Адамом и Евой после того, как они вкусили от дерева познания.
Мне еще многое предстоит сделать! Надеюсь и жду! И знаешь, Яндра, иногда мне будет тебя не хватать! А к Име ты не ревнуй. Хотя бы перед смертью. Пусть наши души, встретившись в мире ином, обретут покой!
Она ничего не отвечала ему, плакала, не разжимая век, и слезы текли у нее по исхудалым щекам, да сжимала и сжимала его руку. Потом глаза ее раскрылись, уставились на Бальтазара с немою мольбой и начали медленно холодеть. Косса наклонился и поцеловал ее в едва теплый лоб. Губы Яндры раскрылись, и лицо омягчело. Он посидел еще немного у постели, и когда все окончилось, протянул руку и, надавив пальцами, закрыл ей глаза…
Повторю — мы ничего не знаем! Может, никакой Яндры вообще не было, хотя и имеется ее портрет. И Имы не было? — Спросит читатель. — Нет, Има была, Имы не могло не быть! Слишком угрюма и безрадостна была бы судьба всех нас и самого Бальтазара Коссы!
Но он-то сам был? И могила его, пышное надгробие сохранилось во Флорентийском баптистерии! И Медичи были! И Оддоне Колонна! И Иоланта Арагонская! И была любовь. Не может быть, чтобы не было любви!
XXXVII
Конклав по выбору нового папы собрался в том же дворце 17 мая 1410-го года, всего через четырнадцать дней после смерти Александра V.
Конклав состоял из семнадцати кардиналов, большинству которых Косса обещал — по Парадисису — деньги, дома, виноградники, земли и высокие должности. Сверх того, в Болонье стояли войска, подчиненные Коссе. И все-таки на этот раз Бальтазар чрезвычайно нервничал. Впрочем, Наполеон в сходной ситуации упал в обморок, отнюдь не будучи трусом. Ибо не страшатся рубежа высшей власти лишь те, которые ничего не понимают в ней и не чувствуют того, что можно назвать «бременем власти».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Косса обернулся, подошел к кровати и, протянув руку, закрыл глаза умершей, тихо, одними губами, читая молитву на исход души из тела.
А в огромном зале, превращенном в опочивальню, метался в агонии папа Александр V.
Врачи, кардиналы, придворные ожидали смерти критянина Петра Филарга за дверью его спальни, заранее убранной в траур.
Папе Александру V тоже не было суждено пережить день 3 мая 1410-го года…»
И вот тут спросим себя: от какой такой болезни, ежели как раз не от обжорства, умер Петр Филарг? Если, конечно, все эти совпадения не сочинены целиком Парадисисом!
И сразу рождается вопрос. Коссу упрекают в отравлении Иннокентия VII, во что трудно поверить, хотя бы потому, что Коссы в то время и рядом не было, а будучи в Болонье отравить папу, сущего в Риме, не так-то просто. И, напротив, и хронисты, и сам Парадисис снимают с Коссы обвинение в отравлении папы Александра-Филарга. Хотя, ежели Парадисис все рассказывает, как оно было, невозможно поверить, что Филарг умер не от яда, и причем того самого, от коего погибла и Яндра.
Время, в котором существовали такие деятели, как тот же Борджиа, время отравлений и заказных убийств, вряд ли могло миновать и нашего героя.
До Филарга все папы, уверявшие, что они берут власть временно, став папами, вцеплялись в престол Святого Петра столь прочно, что их отрывать от него приходилось едва ли не по кускам. Как знать, какие инстинкты, помимо гастрономических, пробудились вкритянине? Был ли он готов оставить престол Святого Петра? Не приходилось ли Коссе торопиться, учитывая расклад политических сил?
Пытаясь не обвинить, нет, но понять логику поступков Коссы, который шел через папский престол к объединению всей Италии (не забудем про его блестящие дипломатические и военные таланты!), очень, очень могло стать и такое, что, по мнению Коссы, Филарга потребовалось поскорее убрать. Пока не изменилась ситуация. Пока своей бесхребетностью и добротой новый папа не разрушил коалиции, с таким трудом созданной Коссой! Но тогда и Мильоратти надо бы было убрать, а также арестовать и убрать Григория XII, и вообще Коссе стать убийцею века!
Все это рассуждение, разумеется, действенно лишь в том случае, ежели Парадисис попросту не сочинил всей этой двойной одновременной смерти ради претенциозного литературного эффекта.
И только один «личный» поступок допустил Бальтазар, опять же согласно Парадисису! То ли слишком долго сдерживавший свой гнев, то ли не уверенный, что Има осталась жива (последнее — вернее!). «В тот же день, к вечеру он пришел к Ринери.
— Ты рассказал Яндре, что Има поселилась в Пизе? Ты?!
— Я… Я думал… Мы вместе все… На лодке…
— Потому ты и спал с ней, подонок! Я не хочу тебя Убивать просто так, защищайся! — И Косса бросил ошалелому Гуинджи Ринери стилет: — Защищайся, ну!
Убив друга, Косса еще постоял, медленно приходя в себя, и вдруг, закрывши лицо, выбежал из комнаты. Ринери он убил все-таки зря и помнил о том всегда, всю жизнь, даже не признаваясь себе в этом».
Но, повторим — вряд ли! Сцена могла бы быть правдой лишь в том случае, ежели Косса поверил в смерть Имы. Но тогда бы он и с Яндрой по-другому разговаривал!
А главное, почему сцена не выдерживает никакой критики, убивать Ринери за известие о приезде Имы вообще было нелепо! Сам же Парадисис говорит, что женщины встретились, когда Бальтазар привел Иму к себе в дом! Скорее всего, Парадисис писал свой роман урывками и забыл об этой детали. С авторами такое случается.
Поэтому вернее предположить, что никакого убийства Ринери не была, как, возможно, не было и отравления Яндры. Парадисису для заключительных сцен романа попросту занадобилось убрать лишних своих героев и еще раз подчеркнуть пиратскую сущность Коссы.
Ринери было пятьдесят лет, как и Коссе. Немного поздновато для безумной, ни с того, ни с сего, ярости и обнаженных стилетов. В этом возрасте чаще всего все-таки сперва думают, а потом делают, но не наоборот, хотя могучие страсти также не исключены.
Ринери мог спокойно жить, и даже пережить Коссу у себя, в Фано. Ему отнюдь не обязательно было ехать с Коссой на Констанцский собор, и, следовательно, Парадисису его убивать.
А Яндра делла Скала? Была ли она отравлена Коссой? Хорошо, попробуем избавиться и от нее, но подругому!
Ежели Бальтазару было в ту пору пятьдесят, то Яндре — сорок два, сорок пять. В этом возрасте женщина может умереть и от какой-нибудь внутренней болезни, женских расстройств, воспаления придатков, воспаления печени, злокачественной опухоли, наконец. Возможно, она и похудела, и исповедовалась Бальтазару в своих изменах и ревности.
— Я не держу на тебя зла! — отвечает Косса, помедлив. — И я не убивал тебя, ты умираешь сама. Но покушенья на Иму я тебе не прощу, даже в смерти. Не могу простить! Има для меня все, и одну ее я любил не только как женщину, но и как друга. Она сейчас в Милане, и жива. Слышишь, Яндра! Она жива и не убита, убийцы обманули тебя! Она живет со своим мужем, Джаноби, и он ее по-прежнему носит на руках. И я продолжаю ее любить. Ничто не изменилось, Яндра!
Он помолчал, поглаживая своими сильными пальцами исхудалую и влажную руку умирающей. Выговорил тихо, глядя мимо нее, куда-то вдаль:
— И тебе я благодарен, Яндра. Защищая и добиваясь тебя, я сделался героем. Плохо только, что ты не осталась прекрасною дамой и разделила со мною постель. Со мною, и еще со многими. Ты очень часто ненавидела меня, я, порою, тебя едва терпел. Но смерть помирит всех! Прощай! В том мире мы, возможно, избавимся от низких страстей и обретем величие, утерянное Адамом и Евой после того, как они вкусили от дерева познания.
Мне еще многое предстоит сделать! Надеюсь и жду! И знаешь, Яндра, иногда мне будет тебя не хватать! А к Име ты не ревнуй. Хотя бы перед смертью. Пусть наши души, встретившись в мире ином, обретут покой!
Она ничего не отвечала ему, плакала, не разжимая век, и слезы текли у нее по исхудалым щекам, да сжимала и сжимала его руку. Потом глаза ее раскрылись, уставились на Бальтазара с немою мольбой и начали медленно холодеть. Косса наклонился и поцеловал ее в едва теплый лоб. Губы Яндры раскрылись, и лицо омягчело. Он посидел еще немного у постели, и когда все окончилось, протянул руку и, надавив пальцами, закрыл ей глаза…
Повторю — мы ничего не знаем! Может, никакой Яндры вообще не было, хотя и имеется ее портрет. И Имы не было? — Спросит читатель. — Нет, Има была, Имы не могло не быть! Слишком угрюма и безрадостна была бы судьба всех нас и самого Бальтазара Коссы!
Но он-то сам был? И могила его, пышное надгробие сохранилось во Флорентийском баптистерии! И Медичи были! И Оддоне Колонна! И Иоланта Арагонская! И была любовь. Не может быть, чтобы не было любви!
XXXVII
Конклав по выбору нового папы собрался в том же дворце 17 мая 1410-го года, всего через четырнадцать дней после смерти Александра V.
Конклав состоял из семнадцати кардиналов, большинству которых Косса обещал — по Парадисису — деньги, дома, виноградники, земли и высокие должности. Сверх того, в Болонье стояли войска, подчиненные Коссе. И все-таки на этот раз Бальтазар чрезвычайно нервничал. Впрочем, Наполеон в сходной ситуации упал в обморок, отнюдь не будучи трусом. Ибо не страшатся рубежа высшей власти лишь те, которые ничего не понимают в ней и не чувствуют того, что можно назвать «бременем власти».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110