-- Исидоро Балтасар сказал о вашем неминуемом уходе. Когда вы уходите?
-- Я пока никуда не ухожу. -- Ее голос был тверд, но в нем слышалась глубокая печаль. -- Твой учитель сновидений и я остаемся. Остальные уходят.
Я не совсем поняла, что она имеет в виду, но скрыла свое замешательство шуткой: -- Мой учитель сновидений Зулейка за три года не сказала мне ни слова. Она даже ни разу не говорила со мной. Только ты и Эсперанса на самом деле руководили мной и учили меня.
Смех Флоринды зазвучал так весело, что от души отлегло, хотя я и чувствовала себя озадаченной.
-- Объясни, Флоринда, когда ты подарила мне это кольцо? Как получилось, что, собирая листья со смотрителем, я получила его?
Флоринда с видимым удовольствием сообщила, что самым простым объяснением будет, что сбор листьев является одним из способов попасть в сновидение мага, если достаточно энергии, чтобы переступить этот порог. Она взяла меня за руку и добавила:
-- Я дала тебе кольцо, когда ты переступала этот порог; поэтому твой разум не запомнил этого. А когда ты уже попала в сновидение, ты обнаружила на пальце кольцо.
Я с любопытством взглянула на нее. Что-то неуловимое было в ее словах, что-то смутное и неопределенное.
-- Пойдем домой, -- предложила она, -- и переступи порог снова. Может, теперь ты почувствуешь этот момент.
Мы медленно возвращались, приближаясь к дому с тыльной стороны. Я шла на несколько шагов впереди Флоринды, чтобы быть абсолютно во всем уверенной, и всматривалась в деревья, крышу, стены, стараясь заметить перемену или еще что-нибудь, что дало бы мне ключ к этому переходу.
Но я ничего не заметила. Смотрителя уже не было. Я обернулась к Флоринде, чтобы сказать, что полностью пропустила переход, но и ее нигде не было. Она ушла и оставила меня совсем одну.
Я вошла в дом. Как обычно, он был пуст. Чувство одиночества уже не пугало меня, уже не вызывало ощущения, что меня все бросили. Не задумываясь, я пошла на кухню и съела оставленные в корзинке тамалес с курицей, а потом легла в гамак, чтобы привести свои мысли в порядок.
Проснувшись, я обнаружила, что лежу на койке в маленькой темной комнате. Беспомощно оглянувшись в поисках какого-нибудь намека на то, что происходит, я быстро села, когда увидела большие шевелящиеся тени, притаившиеся у двери. Горя нетерпением узнать, открыта ли дверь, в комнате ли эти тени, я пошарила рукой под кроватью, ища ночной горшок, -- почему-то я знала, что он там, -- и запустила им в эти тени. Горшок громко загремел за дверью.
Тени исчезли. Подумав, что все это мне почудилось, я вышла из комнаты и нерешительно посмотрела на высокую мескитовую изгородь вокруг дворика. И тут я быстро сообразила, что нахожусь за маленьким домом. Все это пронеслось в моей голове, пока я искала горшок, докатившийся до самой изгороди. Наклонившись за ним, я увидела, как сквозь изгородь протискивается койот. Инстинктивно я швырнула в него горшок, но он ударился о камень. Не обращая внимания на громкий стук и на мое присутствие, койот пересекал двор. Он несколько раз нахально поворачивал голову, поглядывая на меня. Его мех блестел, словно серебро, а пышный хвост волочился по камням наподобие волшебного веера. Каждый камень, который он задевал, оживал. Камни вскакивали, у них светились глаза и беззвучно шевелились губы.
Я завизжала; ужасающе быстро камни двинулись ко мне.
Я мгновенно поняла, что сплю. -- Это один из моих обычных кошмаров, -- пробормотала я про себя. -- С монстрами, страхом и тому подобным.
Убежденная, что осознание этого само по себе нейтрализует воздействие кошмара, я готова была сдаться и пережить весь его ужас. Тут я услышала, как кто-то сказал: -- Попробуй путь сновидения.
Я обернулась. Под рамадой стояла Эсперанса, возясь с огнем на поднятой платформе, сделанной из тростника и обмазанной толстым слоем глины. Она казалась незнакомой и далекой в бросающем отблески живом свете пламени, как будто ее отделяло от меня расстояние, ничего общего не имеющее с пространством.
-- Не бойся, -- приказала она. Затем чуть слышно пробормотала: -- Мы все видим сны друг друга, но сейчас ты не сновидишь. -- Должно быть мое лицо выражало сомнение. -- Поверь мне, ты не сновидишь, -- заверила она меня.
Я чуть-чуть приблизилась к ней. Не только ее голос показался незнакомым, она сама была какой-то другой. С того места, где я стояла раньше, она казалась Эсперансой, но чем-то была похожа на Зулейку. Я подошла к ней совсем близко. Это была Зулейка! Молодая, сильная и очень красивая. Ей не могло быть больше сорока. Овальное лицо обрамляли кудрявые, начинающие седеть черные волосы. Гладкое и бледное лицо освещалось влажными, широко поставленными черными глазами. Ее взгляд был обращен в себя, загадочный и ясный. Тонкая верхняя губа свидетельствовала о строгости, а нижняя, полная и чувственная, выдавала доброту, почти страстность.
Околдованная переменой в ней, я уставилась на нее, как зачарованная. Точно, сновижу, подумала я.
Ее чистый смех заставил меня осознать, что она прочла мои мысли. Она взяла меня за руку и сказала ласково: -- Ты не сновидишь, моя дорогая. Это действительно я, твой учитель сновидений. Я Зулейка. Эсперанса -- это мое второе я. Маги называют это телом сновидения.
Сердце так прыгнуло, что в груди стало больно. От волнения и восхищения я чуть не задохнулась. Я безуспешно попыталась освободить свою руку: она держала ее слишком крепко. Я сильно зажмурилась. Больше всего мне хотелось, чтобы, когда я их открою, ее здесь не оказалось. Но она, конечно, осталась на месте, с лучезарной улыбкой на губах. Я снова закрыла глаза, потом попрыгала и топнула в неистовстве ногой. Свободной рукой я несколько раз ударила себя по щеке, пока та не покраснела от боли. Все напрасно: я не просыпалась. Сколько бы я ни закрывала глаза, она была тут.
-- Довольно, по-моему, -- засмеялась она, и я попросила ее стукнуть меня.
Она с готовностью сделала это, два раза сильно ударив меня по предплечьям длинной твердой тростью.
-- Бесполезно, дорогая, -- проговорила она медленно, словно устав, и, глубоко вздохнув, отпустила мою руку. Потом снова заговорила: -- Это не сон. И я Зулейка. Когда я сновижу, то я Эсперанса или еще кто-нибудь. Но сейчас я не собираюсь этим заниматься.
Мне хотелось хоть что-то сказать, но я не могла. Язык присох к небу, и я смогла только взвизгнуть по-собачьи, стараясь расслабиться, и дышала, как меня учили на занятиях по йоге.
Она тихонько засмеялась, скорее всего, над моими усилиями. Смех прозвучал утешительно и успокоил меня: в нем было так много тепла, такого полного доверия, что тело моментально расслабилось.
-- Ты -- сталкер, -- продолжала она, -- и поэтому принадлежишь Флоринде. -- В голосе ее не было ни утверждения, ни отрицания. -- Но ты еще и сомнамбула и по природе своей -сновидящая. Благодаря этим способностям ты принадлежишь и мне.
С одной стороны, я хотела громко рассмеяться и сказать ей, что она сходит с ума. С другой же - я полностью была с ней согласна.
-- И каким же именем теперь тебя называть? решительно спросила я.
-- Каким именем? -- переспросила она, смотря на меня, как будто это было само собой разумеющимся. -- Я Зулейка. Что это, по-твоему? Игра? Мы здесь не в игры играем.
Опешив, я пробормотала про себя: --Я и не думаю, что это игра.
-- Когда я сновижу, я -- Эсперанса, -- продолжала она довольно резко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88