Честолюбивый принц собирался ни более ни менее как предложить себя в супруги царице, а если это дело не выгорит, то просить, чтобы Елизавета предоставила ему, Конти, командование русскими войсками или уж, на худой конец, посадила его на престол какого-либо княжества, например Курляндии. (О своих планах заделаться польским королем Конти предпочитал пока помалкивать.) Скажем заранее, что из всех этих планов, конечно, ничего не вышло. А несколько позже русский посол уже сообщал из Парижа о раздорах принца с маркизой Помпадур: «Конти с Помпадуршей был в великой ссоре». После ссоры принцу, понятно, пришлось расстаться и с «секретом короля».
Но случилось это, повторяем, позднее, а пока Конти условился с Дугласом и д'Эоном о шифре. Самому Дугласу разрешалось отправить из Петербурга только одно письмо. Поскольку он должен был демонстрировать интерес к торговле мехами, то и шифр был составлен соответствующим образом. Так, усиление австрийской партии должно было обозначаться как «рысь в цене» (под рысью подразумевался канцлер А. П. Бестужев-Рюмин), а при ослаблении ее влияния следовало сообщить, что «соболь падает в цене»; «горностай в ходу» означало преобладание противников австрийской партии; «чернобурой лисицей» именовался английский посол. Собственно говоря, для того чтобы «чернобурая лисица» не пронюхала ни о чем, и составлялся прежде всего этот код.
Но он был не единственным. Явившись на тайное свидание с вице-канцлером М. И. Воронцовым, которого считали сторонником улучшения отношений с Францией, новоявленная мадемуазель де Бомон была буквально нашпигована шифрами и тайными бумагами. При ней была книга Монтескье «Дух законов». В кожаный переплет этой книги, предназначавшейся для Елизаветы, были вложены секретные письма Людовика XV. В подошве ботинка оборотистая девица носила ключ от шифрованной переписки. Наконец, в корсете было зашито полномочие на ведение переговоров.
Конечно, не стоит переоценивать роль, сыгранную новоявленной «чтицей императрицы», которой, похоже, устроился ловкий авантюрист. Недаром некоторые серьезные исследователи, и среди них Вандаль и Рамбо, отрицали достоверность всей этой истории в целом и утверждали, что д'Эон появился в Петербурге лишь в 1756 г. Напротив, Гайярде, Бутарик, а из авторов новейших работ — А. Франк, А. Кастело не сомневались в ее правдивости: (Намеки на поездку «Лии де Бомон» встречаются в корреспонденции французского дипломата де Л'0питаля и в письме самого Людовика XV от 4 августа 1763 г., адресованном д'Эону.) Миссия Дугласа и д'Эона удалась, конечно, больше всего потому, что у самих руководителей русской политики появились серьезные основания для сближения с Версалем. Вернувшись на короткий срок в Париж, д'Эон снова отправился в Петербург уже в качестве секретаря посольства (поверенным в делах стал Дуглас). Д'Эон продолжал некоторое время служить посредником между обоими дворами даже после того, как в 1757 г. в Петербург прибыл официальный французский посол де Л'0питаль. Когда же после ссоры с «Помпадуршей» Конти был заменен другими лицами — Терсье и Моненом, д'Эон получил новые шифры, и переписка не прекращалась.
Еще в молодости д'Эон проявлял склонность к сочинительству и даже написал трактат о доходах, что подало Людовику XV мысль занять будущую «Лию де Бомон» в финансовом ведомстве. Эта склонность, как мы увидим, не пропала у него и в зрелые годы. Не будем останавливаться на тех придворных и дипломатических интригах, в которые был вовлечен в Петербурге д'Эон. Его роль и в них была, вероятно, значительно меньшей, чем он это представляет в своих мемуарах. Именно во время второго пребывания в русской столице д'Эон, по его словам, и сумел похитить из самого секретного императорского архива в Петербурге копию «завещания» Петра I.
Рассказ об этом выглядит более чем неправдоподобно и рассчитан на большой запас легковерия у читателя. Но еще более разоблачает д'Эона текст «завещания». Достаточно самого беглого анализа, чтобы сделать бесспорный вывод: этот документ не исходил и даже не мог исходить от Петра. А вот от д'Эона и его начальников по «секрету короля» он вполне мог исходить! Временами это «завещание» весьма напоминает ответ на вопросник, который был включен в тайную инструкцию для Дугласа и д'Эона.
Сфабриковал ли «завещание» сам д'Эон? Во всяком случае, оно, несомненно, было составлено лицом, обладавшим самым приблизительным знанием русской политики. Среди массы нелепостей и очевидных выдумок вкраплены и «планы», действительно отражавшие цели политики царского правительства. Но это мог сделать любой современник, сколько-нибудь знакомый с дипломатической историей первой половины XVIII в. Нет сомнения, что д'Эону было чрезвычайно выгодно похвастать перед Людовиком XV якобы выкраденным в Петербурге документом. А проверить точность снятой копии все равно было невозможно — не обращаться же было Людовику в Петербург с подобной просьбой! Впрочем, тогда французское правительство не придало документу особого значения. Копия эта так и оставалась в архивах, пока не попалась на глаза Лезюру в 1812 г. Тот, решив, вероятно, что не стоит текстуально воспроизводить явно поддельное «завещание», пересказал его в сокращенном виде. Возможно, что Лезюр так поступил по указанию Наполеона. А потом, при издании тоже в основном подложных мемуаров д'Эона, был уже напечатан полный текст фальшивки, откуда она перекочевала в бесчисленные сочинения антирусски настроенных литераторов и журналистов.
Как же сложилась дальнейшая судьба предполагаемого автора (или одного из авторов) фальшивого «завещания»?
Послужной список д'Эона включает различные «художества»: пребывание в драгунском полку в чине капитана, руководство французским шпионажем в Англии и заключение — через подставных лиц — крупных пари о том, к какому полу принадлежал шевалье, являвшийся посланником версальского двора; официальные переговоры с представителями британского Форин оффиса и кража при случае портфеля заместителя министра иностранных дел Роберта Вуда; совмещение должности советника посольства, обязанного проводить линию французской внешней политики, и агента «секрета короля». И главное, наконец, разыгрывание роли верного слуги этого самого «секрета короля», когда шевалье им давно уже перестал быть и занялся шантажом Людовика XV, крайне опасавшегося за важные компрометирующие бумаги, которые правдой и неправдой раздобыл бывший шпион. При этом на «девичью честь» драгунского капитана, — на которую любил ссылаться д'Эон, не прекращавший небезвыгодную игру вокруг вопроса о его поле, — полагаться было трудно. Французская разведка пыталась похитить наглого авантюриста, но напала на человека более ловкого, чем она сама, и дело сорвалось. Вдобавок Людовик XV не мог объяснить ни своей властной фаворитке мадам Помпадур, ни своим дипломатам, чего следует опасаться от д'Эона, так как они, в отличие от него, не были посвящены в «секрет короля». Попытки через французского посла де Герши добиться выдачи д'Эона оставались неудачными. Дело приобрело скандальную огласку, последовали осуждение д'Эона за клевету в печати, его бегство, суд в Лондоне и контрпроцесс, начатый против де Герши. Злополучному послу пришлось отбыть на родину, но тайники д'Эона были полны бумаг, которые жаждали получить в Версале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257
Но случилось это, повторяем, позднее, а пока Конти условился с Дугласом и д'Эоном о шифре. Самому Дугласу разрешалось отправить из Петербурга только одно письмо. Поскольку он должен был демонстрировать интерес к торговле мехами, то и шифр был составлен соответствующим образом. Так, усиление австрийской партии должно было обозначаться как «рысь в цене» (под рысью подразумевался канцлер А. П. Бестужев-Рюмин), а при ослаблении ее влияния следовало сообщить, что «соболь падает в цене»; «горностай в ходу» означало преобладание противников австрийской партии; «чернобурой лисицей» именовался английский посол. Собственно говоря, для того чтобы «чернобурая лисица» не пронюхала ни о чем, и составлялся прежде всего этот код.
Но он был не единственным. Явившись на тайное свидание с вице-канцлером М. И. Воронцовым, которого считали сторонником улучшения отношений с Францией, новоявленная мадемуазель де Бомон была буквально нашпигована шифрами и тайными бумагами. При ней была книга Монтескье «Дух законов». В кожаный переплет этой книги, предназначавшейся для Елизаветы, были вложены секретные письма Людовика XV. В подошве ботинка оборотистая девица носила ключ от шифрованной переписки. Наконец, в корсете было зашито полномочие на ведение переговоров.
Конечно, не стоит переоценивать роль, сыгранную новоявленной «чтицей императрицы», которой, похоже, устроился ловкий авантюрист. Недаром некоторые серьезные исследователи, и среди них Вандаль и Рамбо, отрицали достоверность всей этой истории в целом и утверждали, что д'Эон появился в Петербурге лишь в 1756 г. Напротив, Гайярде, Бутарик, а из авторов новейших работ — А. Франк, А. Кастело не сомневались в ее правдивости: (Намеки на поездку «Лии де Бомон» встречаются в корреспонденции французского дипломата де Л'0питаля и в письме самого Людовика XV от 4 августа 1763 г., адресованном д'Эону.) Миссия Дугласа и д'Эона удалась, конечно, больше всего потому, что у самих руководителей русской политики появились серьезные основания для сближения с Версалем. Вернувшись на короткий срок в Париж, д'Эон снова отправился в Петербург уже в качестве секретаря посольства (поверенным в делах стал Дуглас). Д'Эон продолжал некоторое время служить посредником между обоими дворами даже после того, как в 1757 г. в Петербург прибыл официальный французский посол де Л'0питаль. Когда же после ссоры с «Помпадуршей» Конти был заменен другими лицами — Терсье и Моненом, д'Эон получил новые шифры, и переписка не прекращалась.
Еще в молодости д'Эон проявлял склонность к сочинительству и даже написал трактат о доходах, что подало Людовику XV мысль занять будущую «Лию де Бомон» в финансовом ведомстве. Эта склонность, как мы увидим, не пропала у него и в зрелые годы. Не будем останавливаться на тех придворных и дипломатических интригах, в которые был вовлечен в Петербурге д'Эон. Его роль и в них была, вероятно, значительно меньшей, чем он это представляет в своих мемуарах. Именно во время второго пребывания в русской столице д'Эон, по его словам, и сумел похитить из самого секретного императорского архива в Петербурге копию «завещания» Петра I.
Рассказ об этом выглядит более чем неправдоподобно и рассчитан на большой запас легковерия у читателя. Но еще более разоблачает д'Эона текст «завещания». Достаточно самого беглого анализа, чтобы сделать бесспорный вывод: этот документ не исходил и даже не мог исходить от Петра. А вот от д'Эона и его начальников по «секрету короля» он вполне мог исходить! Временами это «завещание» весьма напоминает ответ на вопросник, который был включен в тайную инструкцию для Дугласа и д'Эона.
Сфабриковал ли «завещание» сам д'Эон? Во всяком случае, оно, несомненно, было составлено лицом, обладавшим самым приблизительным знанием русской политики. Среди массы нелепостей и очевидных выдумок вкраплены и «планы», действительно отражавшие цели политики царского правительства. Но это мог сделать любой современник, сколько-нибудь знакомый с дипломатической историей первой половины XVIII в. Нет сомнения, что д'Эону было чрезвычайно выгодно похвастать перед Людовиком XV якобы выкраденным в Петербурге документом. А проверить точность снятой копии все равно было невозможно — не обращаться же было Людовику в Петербург с подобной просьбой! Впрочем, тогда французское правительство не придало документу особого значения. Копия эта так и оставалась в архивах, пока не попалась на глаза Лезюру в 1812 г. Тот, решив, вероятно, что не стоит текстуально воспроизводить явно поддельное «завещание», пересказал его в сокращенном виде. Возможно, что Лезюр так поступил по указанию Наполеона. А потом, при издании тоже в основном подложных мемуаров д'Эона, был уже напечатан полный текст фальшивки, откуда она перекочевала в бесчисленные сочинения антирусски настроенных литераторов и журналистов.
Как же сложилась дальнейшая судьба предполагаемого автора (или одного из авторов) фальшивого «завещания»?
Послужной список д'Эона включает различные «художества»: пребывание в драгунском полку в чине капитана, руководство французским шпионажем в Англии и заключение — через подставных лиц — крупных пари о том, к какому полу принадлежал шевалье, являвшийся посланником версальского двора; официальные переговоры с представителями британского Форин оффиса и кража при случае портфеля заместителя министра иностранных дел Роберта Вуда; совмещение должности советника посольства, обязанного проводить линию французской внешней политики, и агента «секрета короля». И главное, наконец, разыгрывание роли верного слуги этого самого «секрета короля», когда шевалье им давно уже перестал быть и занялся шантажом Людовика XV, крайне опасавшегося за важные компрометирующие бумаги, которые правдой и неправдой раздобыл бывший шпион. При этом на «девичью честь» драгунского капитана, — на которую любил ссылаться д'Эон, не прекращавший небезвыгодную игру вокруг вопроса о его поле, — полагаться было трудно. Французская разведка пыталась похитить наглого авантюриста, но напала на человека более ловкого, чем она сама, и дело сорвалось. Вдобавок Людовик XV не мог объяснить ни своей властной фаворитке мадам Помпадур, ни своим дипломатам, чего следует опасаться от д'Эона, так как они, в отличие от него, не были посвящены в «секрет короля». Попытки через французского посла де Герши добиться выдачи д'Эона оставались неудачными. Дело приобрело скандальную огласку, последовали осуждение д'Эона за клевету в печати, его бегство, суд в Лондоне и контрпроцесс, начатый против де Герши. Злополучному послу пришлось отбыть на родину, но тайники д'Эона были полны бумаг, которые жаждали получить в Версале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257