Участие проявилось в выражении его лица, и он вытянул руку, чтобы дотронуться до нее.
— Эй, — сказал он мягким голосом, — не все так плохо, дорогая.
Ребекка глубоко вздохнула и провела рукой по глазам, выдавливая из себя улыбку.
— Нет, это всего лишь эта глупая кошка.
Он отпустил руку.
— И такие сообразительные животные иногда бывают глупыми. Я ей говорил, чтобы она туда не забиралась, когда выпускал.
Это был их сосед снизу, молодой человек, работавший ночами. Изредка она видела его по вечерам, когда он отправлялся на работу, да еще по воскресеньям, когда он шел в церковь или возвращался с мессы. Он всегда тихо и дружелюбно здоровался и постоянно улыбался.
— Она ваша? — спросила Ребекка.
— Думаю, да. Не так давно я нашел ее, мяукающую под моей дверью, и совершил ошибку, накормив ее. Теперь она считает, что принадлежит мне или, скорее, что я ей принадлежу.
Когда снова пророкотал гром, подкатываясь все ближе, Ребекка повернулась, чтобы еще раз взглянуть на дерево.
— Хорошо бы найти способ снять ее оттуда. Лицо его выразило удивление.
— Нет ничего проще. Для этого я и пришел.
Он подошел к стволу дерева и обхватил ею руками, затем вскарабкался наверх с быстротой хорошо выработанной привычки. Через минуту он уже лежал на толстой ветке и тянулся вниз, чтобы оторвать кошку от ее убежища. Он тихо выругался, когда кошка повернулась и по руке и плечу перебралась к нему на голову, в которую вцепилась, спасая свою драгоценную жизнь. Затем с кошкой, как со шляпой на голове, он, на секунду повиснув на руках на нижней ветви, спрыгнул на землю, решительно оторвал от волос когти кошки и прижал ее к своей груди, поглаживая и убаюкивая.
Ребекка тоже потянулась, чтобы приласкать кошку. Ее рука дотронулась до руки молодого человека, и она взглянула на него. Ее губы расплылись в улыбке облегчения, когда она встретила его взор.
С минуту он смотрел ей в глаза, пока легкая краска не выступила на его лице. Он сглотнул:
— Меня зовут Дант. Дант Ромоли.
Кошка у него на руках начала урчать и тереться подбородком о его мягкие на вид кудрявые волосы на груди. Ребекка не сразу убрала свою руку и назвала свое имя Данту.
Капля дождя упала на его плечо. За ней последовала другая и еще, образовав жирные мокрые кляксы на старых кирпичах у них под ногами. Затем быстро полил теплый поток. Они сорвались и помчались, разбежавшись в разные стороны, когда приблизились к лестнице. У своей двери Дант остановился, глядя на нее. Она задержалась у начала лестницы, чтобы ослепить его прощальной улыбкой.
— Спасибо, — сказал она, затем резко повернулась и поднялась наверх по ступенькам в свою квартиру.
Эдисон не спал.
— Что, — спросил он, когда она вошла в дверь, — ты делала внизу с этим даго?
Ребекка почувствовала, как у нее в груди сжалось сердце. Эдисон стоял, обнаженный, посреди комнаты, руки на поясе, лед в голубых глазах.
— Кошка, которую давала мне наша хозяйка, забралась на дерево и не могла спуститься. Дант взобрался…
— О, ты уже называешь его по имени. Чем еще вы там с ним занималась, пока я смотрел сны?
— Ничем! Это первый раз, когда я сказала ему больше двух слов, честно. Эта кошка…
— Не неси всякую чушь! Я видел, как ты его гладила. Ты, как твоя сестра, не можешь не касаться мужчин.
— Бет? — сказала она в шоке. — Как ты можешь такое говорить, когда она…
— То, что она мертва, не делает ее меньше потаскухой.
— Она такой не была, не была! Ты это должен был знать, ты единственный мужчина, с которым она встречалась, кроме своего мужа!
— Бедное ничтожество за морями, в ожидании вернуться к непорочной невесте, и что происходит? Она вдруг сбивается с пути истинного.
— С твоей помощью!
— Это была уловка, чтобы заловить меня и женить на ней, глупой ведьме. Она сама бросилась мне на шею.
Ребекка посмотрела на него, на то, с каким воинствующим жаром он защищался, на пятна на его лице и эгоистический блеск в глазах.
— Ты ведь всему этому не веришь, — сказала она. — Ты это говоришь, чтобы только казаться лучше, чтобы чувствовать себя лучше, потому что знаешь, что она была мертва по твоей вине.
В два прыжка он достиг ее. Удар пришелся ей в челюсть, заставив ее отклониться назад. Она ударилась о стену, и крик вылетел из ее рта. Он в этот момент был над ней, схватив рукой за блузку и подтягивая ее к себе. Он принялся с силой трясти ее, приставив к стене.
— Никогда больше не говори этого! — сказал он с искаженным яростью лицом. — Никогда!
Она почувствовала вкус крови во рту. Грудь болела, стянутая блузкой, захваченной его крепкой рукой. Но белая горячка будто овладела ее мозгом. Она закричала:
— Нет, не скажу, потому что меня здесь не будет!
Перемена в его лице была почти нелепой, словно ему никогда не приходило в голову, что могли быть последствия всего того, что он говорил и делал с ней. Затем он рассмеялся:
— О, да, беги назад, как маленькая.
— Это лучше, чем быть здесь с тобой.
Злость отразилась в его глазах, затем застыла в них. Он внезапно разжал руку.
— Так давай! Никто не будет слушать ни единого твоего слова, никто не поверит, что это что-то еще, кроме бредней маленькой ведьмы, у которой украли лакомый кусочек и которая не получила обещанное.
— Поверит чему? — У нее задрожали колени. Она уперлась ладонями в стену, чтобы не упасть.
— О, не играй со мной в эти игры. Я знаю, о чем ты думаешь, вижу это по твоим глазам, когда ты на меня так смотришь. Для чего же мы здесь тогда, дьявол побери?
О чем это она должна была знать? Было только одно, что могло прийти ей в голову.
— Я знаю, ты чувствуешь свою вину перед Бет, что бы ты ни говорил.
Он замер, его взгляд был прикован к ее белому лицу. Через мгновение он сказал:
— Да, это так. Я тот, кто сказал ей, что ей необходимо избавиться от этого отродья. Я даже сказал ей, что читал в какой-то книжке, как это сделать. И я убил ее и ее ребенка.
— Не было никакой необходимости убегать и приезжать сюда, никто не собирается сажать тебя за это в тюрьму, хотя следовало бы.
Его глаза снова сузились.
— Никто меня не обвинит. Точка. И не посмеет урезать таким образом остаток денег на мое содержание. Ты единственная, кто об этом знает, но никто не поверит ни единому твоему слову.
— Потому что я сбежала с тобой и вышла замуж?
Звук, вышедший из его горла, был грубым, а рот скривился в усмешке.
— Это так, малышка. Но ты не замужем.
В голове у нее тупо и больно застучало. Промелькнуло осознание чудовищной катастрофы, настолько сильной, что она содрогнулась. Тонким, почти беззвучным голосом она сказала:
— Что?
— Мы не женаты. Как это тебе?
— Но церемония, документ, который мы подписали…
— Они не имеют значения. Я не был свободным человеком. Я женился на младшей дочери лучшей подруги моей матери в прошлом мае. Мы не слишком с ней ладили. Она вернулась к маме, а я отправился в гости к дяде, на время. Это означает, что церемония, через которую мы прошли, недействительна. Договор не имеет законной силы. Он не в счет.
— Ты все это знал?
Он равнодушно пожал плечами:
— Конечно. Я ведь будущий юрист.
— Почему? — закричала она. — Зачем ты так поступил со мной?
— Я не мог позволить тебе расхаживать повсюду и рассказывать то, что знаешь.
— Я бы никогда не стала. Ради Бет.
— На это я не мог надеяться. Потом, у меня была сильная потребность в тебе, один или два раза меня бы не устроили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
— Эй, — сказал он мягким голосом, — не все так плохо, дорогая.
Ребекка глубоко вздохнула и провела рукой по глазам, выдавливая из себя улыбку.
— Нет, это всего лишь эта глупая кошка.
Он отпустил руку.
— И такие сообразительные животные иногда бывают глупыми. Я ей говорил, чтобы она туда не забиралась, когда выпускал.
Это был их сосед снизу, молодой человек, работавший ночами. Изредка она видела его по вечерам, когда он отправлялся на работу, да еще по воскресеньям, когда он шел в церковь или возвращался с мессы. Он всегда тихо и дружелюбно здоровался и постоянно улыбался.
— Она ваша? — спросила Ребекка.
— Думаю, да. Не так давно я нашел ее, мяукающую под моей дверью, и совершил ошибку, накормив ее. Теперь она считает, что принадлежит мне или, скорее, что я ей принадлежу.
Когда снова пророкотал гром, подкатываясь все ближе, Ребекка повернулась, чтобы еще раз взглянуть на дерево.
— Хорошо бы найти способ снять ее оттуда. Лицо его выразило удивление.
— Нет ничего проще. Для этого я и пришел.
Он подошел к стволу дерева и обхватил ею руками, затем вскарабкался наверх с быстротой хорошо выработанной привычки. Через минуту он уже лежал на толстой ветке и тянулся вниз, чтобы оторвать кошку от ее убежища. Он тихо выругался, когда кошка повернулась и по руке и плечу перебралась к нему на голову, в которую вцепилась, спасая свою драгоценную жизнь. Затем с кошкой, как со шляпой на голове, он, на секунду повиснув на руках на нижней ветви, спрыгнул на землю, решительно оторвал от волос когти кошки и прижал ее к своей груди, поглаживая и убаюкивая.
Ребекка тоже потянулась, чтобы приласкать кошку. Ее рука дотронулась до руки молодого человека, и она взглянула на него. Ее губы расплылись в улыбке облегчения, когда она встретила его взор.
С минуту он смотрел ей в глаза, пока легкая краска не выступила на его лице. Он сглотнул:
— Меня зовут Дант. Дант Ромоли.
Кошка у него на руках начала урчать и тереться подбородком о его мягкие на вид кудрявые волосы на груди. Ребекка не сразу убрала свою руку и назвала свое имя Данту.
Капля дождя упала на его плечо. За ней последовала другая и еще, образовав жирные мокрые кляксы на старых кирпичах у них под ногами. Затем быстро полил теплый поток. Они сорвались и помчались, разбежавшись в разные стороны, когда приблизились к лестнице. У своей двери Дант остановился, глядя на нее. Она задержалась у начала лестницы, чтобы ослепить его прощальной улыбкой.
— Спасибо, — сказал она, затем резко повернулась и поднялась наверх по ступенькам в свою квартиру.
Эдисон не спал.
— Что, — спросил он, когда она вошла в дверь, — ты делала внизу с этим даго?
Ребекка почувствовала, как у нее в груди сжалось сердце. Эдисон стоял, обнаженный, посреди комнаты, руки на поясе, лед в голубых глазах.
— Кошка, которую давала мне наша хозяйка, забралась на дерево и не могла спуститься. Дант взобрался…
— О, ты уже называешь его по имени. Чем еще вы там с ним занималась, пока я смотрел сны?
— Ничем! Это первый раз, когда я сказала ему больше двух слов, честно. Эта кошка…
— Не неси всякую чушь! Я видел, как ты его гладила. Ты, как твоя сестра, не можешь не касаться мужчин.
— Бет? — сказала она в шоке. — Как ты можешь такое говорить, когда она…
— То, что она мертва, не делает ее меньше потаскухой.
— Она такой не была, не была! Ты это должен был знать, ты единственный мужчина, с которым она встречалась, кроме своего мужа!
— Бедное ничтожество за морями, в ожидании вернуться к непорочной невесте, и что происходит? Она вдруг сбивается с пути истинного.
— С твоей помощью!
— Это была уловка, чтобы заловить меня и женить на ней, глупой ведьме. Она сама бросилась мне на шею.
Ребекка посмотрела на него, на то, с каким воинствующим жаром он защищался, на пятна на его лице и эгоистический блеск в глазах.
— Ты ведь всему этому не веришь, — сказала она. — Ты это говоришь, чтобы только казаться лучше, чтобы чувствовать себя лучше, потому что знаешь, что она была мертва по твоей вине.
В два прыжка он достиг ее. Удар пришелся ей в челюсть, заставив ее отклониться назад. Она ударилась о стену, и крик вылетел из ее рта. Он в этот момент был над ней, схватив рукой за блузку и подтягивая ее к себе. Он принялся с силой трясти ее, приставив к стене.
— Никогда больше не говори этого! — сказал он с искаженным яростью лицом. — Никогда!
Она почувствовала вкус крови во рту. Грудь болела, стянутая блузкой, захваченной его крепкой рукой. Но белая горячка будто овладела ее мозгом. Она закричала:
— Нет, не скажу, потому что меня здесь не будет!
Перемена в его лице была почти нелепой, словно ему никогда не приходило в голову, что могли быть последствия всего того, что он говорил и делал с ней. Затем он рассмеялся:
— О, да, беги назад, как маленькая.
— Это лучше, чем быть здесь с тобой.
Злость отразилась в его глазах, затем застыла в них. Он внезапно разжал руку.
— Так давай! Никто не будет слушать ни единого твоего слова, никто не поверит, что это что-то еще, кроме бредней маленькой ведьмы, у которой украли лакомый кусочек и которая не получила обещанное.
— Поверит чему? — У нее задрожали колени. Она уперлась ладонями в стену, чтобы не упасть.
— О, не играй со мной в эти игры. Я знаю, о чем ты думаешь, вижу это по твоим глазам, когда ты на меня так смотришь. Для чего же мы здесь тогда, дьявол побери?
О чем это она должна была знать? Было только одно, что могло прийти ей в голову.
— Я знаю, ты чувствуешь свою вину перед Бет, что бы ты ни говорил.
Он замер, его взгляд был прикован к ее белому лицу. Через мгновение он сказал:
— Да, это так. Я тот, кто сказал ей, что ей необходимо избавиться от этого отродья. Я даже сказал ей, что читал в какой-то книжке, как это сделать. И я убил ее и ее ребенка.
— Не было никакой необходимости убегать и приезжать сюда, никто не собирается сажать тебя за это в тюрьму, хотя следовало бы.
Его глаза снова сузились.
— Никто меня не обвинит. Точка. И не посмеет урезать таким образом остаток денег на мое содержание. Ты единственная, кто об этом знает, но никто не поверит ни единому твоему слову.
— Потому что я сбежала с тобой и вышла замуж?
Звук, вышедший из его горла, был грубым, а рот скривился в усмешке.
— Это так, малышка. Но ты не замужем.
В голове у нее тупо и больно застучало. Промелькнуло осознание чудовищной катастрофы, настолько сильной, что она содрогнулась. Тонким, почти беззвучным голосом она сказала:
— Что?
— Мы не женаты. Как это тебе?
— Но церемония, документ, который мы подписали…
— Они не имеют значения. Я не был свободным человеком. Я женился на младшей дочери лучшей подруги моей матери в прошлом мае. Мы не слишком с ней ладили. Она вернулась к маме, а я отправился в гости к дяде, на время. Это означает, что церемония, через которую мы прошли, недействительна. Договор не имеет законной силы. Он не в счет.
— Ты все это знал?
Он равнодушно пожал плечами:
— Конечно. Я ведь будущий юрист.
— Почему? — закричала она. — Зачем ты так поступил со мной?
— Я не мог позволить тебе расхаживать повсюду и рассказывать то, что знаешь.
— Я бы никогда не стала. Ради Бет.
— На это я не мог надеяться. Потом, у меня была сильная потребность в тебе, один или два раза меня бы не устроили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103